Путь от небес до земли и обратно: история военного пилота-священника Костенчика из Столбцов

Истину говорят: пути Господни неисповедимы. Справедливость этой библейской максимы как нельзя лучше подтверждает жизненный путь человека, чей прах лежит на городском православном кладбище Столбцов Минской области. Читаешь эпитафию на могильном камне темно-красного мрамора — сначала все звучит довольно буднично: «Придиите ко мне вси труждающиися и обремененнии, и аз упокою вы». Авенир Маркович Констенчик (именно так – с буквой «н». – Авт.), псаломщик Столпецкой церкви…». Однако терпеливые посетители обители памяти продолжат чтение и отметят нечастое «продолжение»: «…полковник русской армии, кавалер ордена св. Георгия, капитан воздушного корабля «Илья Муромец». Скончался 29.ХII.1935 г., от роду 46 лет». Жизнь этого человека очень необычна: сам из семьи священника, но стал старшим офицером, военным пилотом, бороздившим небеса на воздушном гиганте — самом большом и редком самолете Первой мировой войны. Впоследствии оставивший земную юдоль и «вознесшийся на небеса» религии — превратившийся в земного слугу отца небесного. Ставший священником, служившим в приходах Молодечно и Столбцов — это ли не диво? Вспомним необычного воина земного и небесного с редким даже для декаденствующего рубежа XIX–XX веков именем «Авенир».

Из семинаристов в военные пилоты

Родился наш герой 2 августа 1889 года в Гродно. Справочники о знаменитых людях этого края гласят, что Костенчик вышел из простых крестьян-белорусов. Однако пахарь, пускай и отучившийся в церковно-приходской и земской школах, вознесшийся в летчики да еще в «его высокоблагородия» – вещь практически небывалая в реалиях Российской империи. Крестьянин — не «Язеп» и не «Сымон», а «Авенир» да еще «Маркович»? Небывальщина! И только благодаря «Справочной книжке Гродненской епархии на 1905 год» мы раскрываем разгадку этого секрета: на самом деле Авенир Маркович — из семьи дьякона и псаломщика городского кафедрального собора Святой Софии Гродно Марка Ивановича Костенчика. Он пойдет по стопам отца, но случится это не скоро, сначала образованного мальчика из фамилии духовной особы ждал «кульбит» — дела земные, приведшие его в покорители неба.

Авенир закончил в 1908 году четыре класса Литовской духовной семинарии в Вильно, но пытливый ум привел его к мыслям о погонах военного. Многие семинаристы по различным причинам шли тогда на гражданское поприще. 6 августа 1910 года Авенир Констенчик выпущен из Виленского военного училища в чине подпоручика. В 1910–1913 годах служил в 33-м пехотном Елецком полку, получив там следующее звание. В 1914-м его откомандировали в святая-святых русской авиации – Гатчинскую военную авиационную школу, по окончании которой пилота назначили младшим офицером Брест-Литовского крепостного авиационного отряда. В те времена считалось, что авиация – сугубо вспомогательный род войск, она должна дополнять своими мощностями наземные войска и оборонительные объекты. Крупные твердыни Европы имели собственную, считай, карманную авиацию, были своего рода сухопутными авианосцами… В действующую армию вскоре переводят пассажирские «Илья Муромцы» – дальние лайнеры того времени, переоборудованные в тяжелые бомбардировщики, самые тяжеловесные и грузоподъемные на 1914 год.

22 сентября 1914-го в первую сформированную из этих «стратегов» эскадру переводится поручик Авенир Констенчик, где с 13 декабря исполняет обязанности командира воздушного корабля «Илья Муромец» под № 10. До этого на его счету зафиксировались вылеты в составе экипажа борта №5. Рейды на бомбардировку объектов врага и подготовка к ним стали ежедневной рутиной жизни уроженца Гродно. 13 апреля 1916 года экипаж Костенчика вылетел для атаки важного железного дорожного узла Даудзевас у Фридрихштадта — нынешняя латвийская Яунелгава. Воздушный корабль был встречен ураганным огнем немецких зенитных батарей, тем не менее его командир указал уменьшить высоту для точного прицела – соответствующие приспособления того времени были очень примитивны, но «Илья» все же прицельно сбросил на железнодорожную станцию города 13 бомб в несколько заходов.

Уже на первом витке над городом немцы обложили корабль разрывами зенитных снарядов. Костенчик и ряд других пилотов получили контузии и осколочные ранения, но повторили заход для результативных сбросов. Ответные меры не заставили себя долго ждать: поручика ранило шрапнелью в грудь навылет. Теряя сознание, он не сразу передал управление товарищу — поручику Янковиусу: самолет то набирал высоту, то снижался до минимума… Едва успев стабилизировать полет «Муромца», коллега довел его до аэродрома — самолет едва сел так как продырявленная в десятке мест машина стала буквально распадаться при прикосновении колесами к земле на куски… Камеру, которой фиксировали взрывы на земле, шрапнель не пощадила, но драгоценные пластины-дагерротипы сохранились — позже специалисты фотолаборатории авиаэскадры подтвердили, что авиаторы рисковали не зря, положив многопудовые бомбы среди эшелонов и складов врага. Железнодорожная станция была серьезно повреждена и заработала вновь не скоро.

Летчикам оказали медпомощь, погибших не было, воздушного стрелка Марселя Плиата в момент полета при воздействии взрывной волны едва не выкинуло из рубки — спас ремень, которым он заблаговременно привязался к выступу кабины. Кстати, именно Авенир Маркович имел в своем экипаже редкого сослуживца: единственного в Русской императорской армии Первой мировой войны мулата Марселя — сына африканки и француза, заслужившего за годы лихолетья два Георгиевских креста и медали. Одну из наград он, как и командир воздушного судна, получил за тот вылет. Для Костенчика этот крест стал третьим, он уже был кавалером орденов святых Станислава, Анны и Владимира. Ряд месяцев пролежал он в окружном госпитале Риги — враг, подступив к этому городу, застал пилота в чине штабс-капитана наземных подразделений эскадры: увы, раны не позволили офицеру продолжить летать. Дальше его ждали две революции 1917 года, служба в Добровольческой армии генерала Антона Деникина, быстрая карьера — офицеры-летчики у белых были на перечет. Полковником он эмигрировал в 1920-м из Крыма в рядах Русской армии генерала Петра Врангеля в Югославию.

Как и многие белогвардейцы, не оставшиеся непримиримыми врагами красной России и не запятнавшие себя преступлениями, Авенир Маркович вернулся на родину. По ряду данных он некоторое время жил в Молодечно, затем осел в Столбцах Минской области. Преподавал Закон Божий детям в православной церкви, в сельских школах, запомнился тихим, добрым характером, однако ряса не могла скрыть военной выправки и решительности натуры. Играл на музыкальных инструментах, был начитанным и культурным человеком. В самом конце 1935 года его свалил сыпной тиф: в Западной Беларуси под властью Польши вплоть до прихода советской власти не были побеждены массовые болезни, о которых уже стали забывать в соседнем БССР.

Память о подвижнике запечатлели в мраморе — профинансировал постройку и проконтролировал установку отец Аполлинарий, брат героя, сам отличившийся в Первую Мировую уже в сане священнослужителя. К сожалению, память о подвижнике сохранили лишь некоторые прихожане да справочные издания края… Более того, уже после Великой Отечественной войны, пощадившей кладбище, мемориал несколько раз повреждали вандалы.

Будем надеяться, что со временем имя Авенира Костенчика зазвучит в обществе с подобаемой частотой. О нем будут написаны исследовательские работы, а все, кому небезынтересно военное наследие Минщины и личности, исправно служившие вере христианской, поместят их в свою личную библиотеку…