Евроремонт белорусского сознания. Почему важно не утратить свою самобытную культуру

Чтобы жить у тюльпанового поля, его надо посеять, ну или хотя бы не топтать полевые самоцветы. Но нет, и истоптали, и оплевали, и в душу своего народа нагадили. А теперь пришло время лицом проехаться по этому русскому полю народного гнева. Возвращаются. Голодные, осунувшиеся, с размазанным по лицу величием и надменностью. К ватникам, к серости. Со штампами: «депортация» в паспорте, и «предатель народа» — на челе. Вот он — бомонд ушедшего позора, лидеры мнений, коучи повестки, западно-ориентированная элита. Как только содрать лохмотья чужеродного шика и подражательства — видны лишь жалкие душонки, погрязшие в коммерческих проектах. А гении, творцы, светочи родной культуры где? Где пророки Родины?  Правильно — на передовой. Теперь хотя бы линии не размыты, как косметика на лицах после «голых» вечеринок. СВО четко определила границы в культуре: свой-чужой.  А то так бы и маялись… Надеялись… Обманывались.

Манкурты золотого дна

А они бы за государственный счет продолжали оскорблять Родину, чувства людей.  Ставить спектакли, снимать фильмы, выпендриваться в стендапах про сермяжную Родину, безмозглый тупой плебс. И так воспитывать новые толпы инвесторов их издевательств над самым святым. А попробуй, скажи, против повестки-то. Заклюют и заплюют. Душным не место на олимпе творческой богемы. Рейтинговыми признавали только противное к настоящему. Ну как можно победить правду? Только высмеяв ее. Стеб разрушает любые опоры. И уже думали — все нет стержня у народа. Остались лишь потребители рекламы, культурного фастфуда, мажоры и лузеры. Нет России, есть лишь мировая бензоколонка с мотелями, нет идей, а лишь флер неоновых фонарей, нет духа, а лишь борьба за этажность в бизнес-центрах и тележки в маркетах. Ошиблись. Как они ошиблись.  И те, кто решил, что философия глобализации стерла идентичность, и те, кто поставил на проигрыш страны. Это надо было настолько не любить и не верить в свою Родину-мать, что прорекать и ждать ее поражения. О как они ошиблись.

И люди ошиблись в своих кумирах. Стали на крыло, получили обучение, признание, заработали капиталы. А затем вложили их в банковские ячейки и дома вдоль заморских берегов. Обдирая маму, стесняли ее, а напоследок еще и плюнули в лицо. Артисты? Лицедеи! Лицедейство — это не профессия, это манера их жизни. Враг даже не под Москвой, а они проявили себя. Да, враг не под Москвой, вражины были на кремлевских сценах и в прайм-тайм.  Как они ловко, слово носок, надевали на себя маски клоунов и веселили народ. Развращали народ. Толкали народ к пропасти. До первой проверки на вшивость.

Разбежались и расползлись манкурты золотого дна. Но зачем они там, без них полно своих лицедеев, и прут же без стыда и совести, литерными путями назад. Они же не нужны там. Они нужны здесь — продолжать свое черное дело дискредитации Троицы Рублева, произведений Шестаковича, литературы Достоевского.

Либерал он такой. Вползает гадюкой в душу народа, заражает ядом ненависти к родному, превращая сплоченную нацию в толпу мятежников и революционеров.

Сейчас много говорят о всепрощении души русского народа. Так наплевали же в эту душу. А надо ли народу питаться той мерзкой пищей псевдокультуры? Дело не во всепрощении, дело в брезгливости. Словно после бани вываляться в грязи.     

Не в тональности Беларуси

Через свою баню Беларусь тоже прошла. Не кровавую, слава Богу. Многие вообще не парились. Поэтому и не понимают о 2020-м. Тогда ведь белорусы не только «любимую не отдали», тогда наш культурный путь выпрямился.  Делать выводы 20-го только сугубо в политической плоскости недальновидно и слишком узко. Мы ведь занялись очищением своего ментального пространства. Всех сфер культуры, искусства, образования, даже религии.

Чего же успешным буржуа не хватало? Свободы чувств. Простите, так в стране была создана даже своя буржуазно-либеральная тусовка. До голых вечеринок не доходило. По крайне мере ими не хвастались в интернете, как и дорогими машинами или особняками. Было не в чести. Не в тональности государственных стандартов общественных отношений. Такой тон и требования задает Президент. Вот именно эта традиционность и покровительство семейной политике — больше всего раздражало и злило белорусов новой культурной формации. 

Уже был сформирован особый тип белоруса, назовем его так — подражатель европеоидного бытия. Гуманиста, который кричит «нет, войне», но рукоплещет одесским событиям, он переживает за котиков и собачек, но с пеной у рта выступает за детоубийство — аборты. Он толерантен к фрикам, но его корежит от пережитков прошлого — комбайнеров и заводчан. Он проповедует невидимую руку рынка, но при этом требует бесплатную медицины. Он жаждет социальных благ и ухоженных дорог, но при этом на фрилансе всячески уходит от налогов.  Те, кто на госработе для него — лузеры, герои нашего времени — комики и блогеры. Он хотел бы жить, как в мифической Европе, но реально не напрягаться в работе.

Вместо демографической повестки — чайлдфри, вместо дожинок — рейв, вместо государственной вертикали — самоорганизация. Отношения между мужчинами и женщинами — токсичны, а ЛГБТ-лобби — демократично, это права меньшинств. Он за свободу и права, но при это несогласных готовы унижать, угрожать им и даже уничтожать. Такой вот девиантный гуманизм.

Именно он, а не политические свободы и экономические реформы шлейфом тянулись за «сымбаламі пратэстаў». Это был протест против здравого смысла и нашего мироустройства. Против запросов подавляющего большинства белорусов. Хотели полностью изменить страну. Под запросы Запада. И в политическом плане и даже гендерном. Это, что называется, было бы в качестве бонуса.   

Разруха не на баррикадах — разруха в головах

Баррикады стали материализацией чувственных ассоциаций либеральной тусовки. Государство старалось создавать для всех равные условия. Комфорт и для деда сталиниста, и для внука металлиста. Но либерально-европейская часть стала брать нет, не большинством, технологиями. Гендерные фонды внедряли свои нарративы в министерские инструкции, о новый быт — в сознание белорусов. Даже в культурной сфере. На театральных подмостках ставились спектакли с названиями из анатомии, создавались арт-площадки, где царила либерально-европейская повестка. Любая забота государства декларировалась как диктатура, люди не из тусовки были объявлены пережитком, оставалось лишь дождаться смерти и краха действующей государственной модели. Была создана альтернативная реальность — тусовка. Со своими героями, историей, представлением о будущем и желаниями настоящего. Без Дня Победы, но с Хэлоуином, без настоящей женственности, но зато с феминизмом: «прэзидентками, вучытельками, психолагинями».  Свою женственность они нарочито подчеркивали лишь суффиксами, но не материнством. Для них это пережиток. Эмансипация. Была создана отдельная культурная среда. Которая формировала все остальное.  Диктовала моду на юмор и анекдоты, отношение к стране и Президенту.   

Они ненавидели этот белорусский «совок», но брезговали занимать высокие должности, быть на хорошей зарплате и в прайм-тайм. Создавалось впечатление и образ — вот они, герои настоящей и современной Беларуси. Тот самый мидл класс.          

Эти люди были во всех сферах. Особенно в науке, образовании, культуре и самой большой плотностью в столичной локации. Работать руками, жить на земле — это моветон для тусовки, деревенщина, пережиток. Хотя именно сознание этого глубинного народа как карандаш точилку затачивала тусовка.  Но это народ был не их. В этом и проявляется шляхетство ХХI века. Не в желании умирать за Отечество, а в подчеркнутой «фанабэрыстасці» к простому люду.

Дуалистичность белорусской реальности заключалась в двух сферах: политической и ментальной. С ментальной все понятно. Сейчас идет переформатирование человечества с привычного традиционного уклада от свободы выбора к свободе от морали и традиций. И почему это плохо, уже некоторым надо объяснять. И если европейский обыватель бунтует против таких перемен, то либеральный белорус, наоборот, бунтовал против нормального миропорядка. Мы выбирали, кем быть — мужчинами и женщинами, или гендерами; гражданами своего государства или объектами под номерами в картотеке мирового цифрового концлагеря. Именно эта причина сейчас самая веская. И в 20-ом мы сделали правильный выбор. Вернее, его отстояли.

Урок истории — оценка спустя время 

Что же касается политической сферы, то она с глубокими корнями. Со времен Люблинской и Брестской уний. Либо ты смотришь на Восток, либо лакействуешь перед Западом.  Лакейство перед западным существованием вымывало самоидентичность. Зато уже сколько веков подряд нас пугают превращением в русских. И на этой почве разделяют общество. Причем в костер западной инквизиции бросают даже самый очевидные факты. Нашу Победу, и нашу Боль Великой Отечественной. Такое разделение было и при нашествии шведов, и при французском наплыве, и при нацистах. Вопрос лишь в пропорциях. Уже в условиях Независимой Беларуси могли бы объединиться и тянуть страну в стороны. Государство пыталось сберечь баланс интересов. Но фэст БНР вылился в протесты 20-го, а протесты 20-го могли бы повторить итоги времен Люблинской и Брестской уний. Лакейство перед западным существованием вымывало самоидентичность. Запросто. Особенно сейчас, при торжестве глобализации и его инструментов: Голливуда и Интернета.

Но евроремонт белорусского сознания не удался. У советского ампира стены крепкие. На этом и держимся. А ведь пора уже создавать свою суверенную архитектуру. У любого, даже самого крепкого здания есть свой срок эксплуатации. Традиционный архетип белорусского космоса — хата. Но она уже стала музеем. А нам хочется ведь апартаментов. Надо создавать. И время действовать. Вовлекать в госстроительство новую тусовку. Патриотов и блогеров 20-х. Правда, они не либералы, западные НКО и гранты не принесут. Наоборот, могут доставить беспокойство чиновникам.  Ни к чему их ничего не обязывает. И чтобы блогеры и общественный активисты не остались «за бортом» и не скатились в истерику маргинальных битв и критики — их надо легализовывать. То ли через общественный совет, то ли просто в качестве традиционных круглых столов.

А государственным СМИ необходимо и дальше держать удар, причем не только от внешних угроз, но даже внутренних сторонников. Плюрализм мнений аж прет, а радикализм всегда опасен: не важно, от сторонников евразиста или европейскости. Государство должно отвечать на запросы общества. Государство, прежде всего, должно влиять формировать общество. С понятным неизменным пантеоном героев и событий. Тогда можно будет говорить о монолитности нации.  И когда это делать, как не сейчас. В границах суверенности. Ведь подползает еще одна ментальная угроза глобальная — перезагрузка общества. Только имея свою четкую модель самобытной культуры — выстоим. Выучили ли мы тот очередной урок истории, сделали ли работу над ошибками, был ли это экзамен или просто зачет? Оценку получим спустя время.