Два месяца ада: как держали Соловьеву переправу 

В истории некогда общей нашей великой страны, Советского Союза, а до того — Российской империи, существовавшей с 1721 по 1917 годы, да и более ранних государственных образований славян, были и остаются такие знаковые места, как Чудское озеро, Куликово поле, Бородино, Ленинградская дорога жизни, Буйничское поле под Могилевом, разъед Дубосеково под Москвой, Дом Павлова в Сталинграде, Прохоровское поле и многие другие.

Выскажу свое авторское мнение, что в этот ряд можно поставить и Соловьеву переправу у деревни Соловьево, ныне Кардымовского района Смоленской области Российской Федерации. Мотивация такова. Во-первых, Соловьева переправа достаточно громко вошла в историю державы в 1812 году, когда отступающие части 1-й и 2-й русских армий под командованием Барклая-де-Толли и Багратиона сумели организованно переправиться через Днепр, сохранить боеспособность, чтобы потом достойно противостоять французам в Бородинском и других сражениях. А переправу для войск тогда наводили смоленские крестьяне во главе с дворянином Иваном Глинкой и понтонеры Морского гвардейского экипажа 5-го корпуса, которым командовал Великий князь Константин Павлович. Во-вторых, в июле 1941 года Соловьева переправа была единственной артерией, по которой шло обеспечение боеприпасами, техникой и продовольствием войск Западного фронта, участвующих в Смоленском сражении, и спасительной дорогой для тысяч беженцев. А с 17 июля 1941 года начались ожесточенные бои непосредственно за переправу. Ее прикрывал сводный отряд полковника Александра Лизюкова, белоруса, уроженца Гомеля. 27 июля 1941 года немцам удалось захватить переправу, но в штыковой (!) атаке лизюковцы сбросили врага в Днепр и держали коридор, по которому выходили части наших 20-й и 16-й армий, вплоть до 5 августа 1941 года. Потери советских войск на переправе составили до 100 тысяч человек, точное же число погибших знает только Днепр…

Можно еще добавить, что во время освобождения родной земли в сентябре 1943 года батальон майора Захватова 312-й стрелковой дивизии сумел обмануть фашистов, надеявшихся остановить наши войска на Днепровском водном рубеже. Тогда наши воины соорудили две переправы: ложную и основную. Немцы клюнули на наживку, и главный наш десант захватил Соловьево без больших потерь.

И вообще: деревня Соловьево — это одно из старинных славянских поселений, по мнению ряда археологов и исследователей, оно существовало еще во 2-м тысячелетии до нашей эры.

Информация из первых уст, чтобы представить, что творилось на Соловьевой переправе в далеком трагическом, грозном и все же героическом 41-м

***У Бориса Васильева в мемуарах «Век необычайный» есть описание боев на Соловьевой переправе.  Да, уважаемые читатели, это тот Борис Львович Васильев — писатель, драматург, сценарист, автор бессмертных произведений, вошедших в золотой фонд советской классики, и это прежде всего повести «А зори здесь тихие…», «В списках не значился», роман «Не стреляйте в белых лебедей». А еще, что весьма важно: Борис Васильев — сам солдат Великой Отечественной войны.

Вот этот отрывок: «…Рядом с нами горел наполовину разваленный взрывом вагон. Кругом рвались снаряды, где-то совсем близко били пулеметные очереди. Я спрыгнул на насыпь и, еще не поднявшись с нее, видел рядом немецкий танк, стоявший посреди путей. Его пушка была развернута в нашу сторону и выплевывала снаряд за снарядом. Но снаряды уже летели за спины, я это понял, скатился в кювет, на четвереньках выбрался из него и нырнул в придорожные кусты Было раннее утро. Мы шагали через лес без дорог, изредка встречая каких-то потерянных людей, сумевших вырваться из-под танкового расстрела эшелонов. Кто-то присоединялся к нам, кто-то продолжал путь в одиночестве, но все подавленно молчали…

Кажется, во второй половине дня мы услышали густой гул взрывов. Бомбили где-то впереди, я уже понимал, но ни за что не хотел верить, что бомбят цель нашего пути через лес — Соловьеву переправу. И продолжал упорно идти вперед. Грохот бомбовых разрывов периодически сменялся пулеметными очередями, и я успокаивал ребят, объясняя, что это наши зенитчики отгоняют немецкие самолеты. И, по-моему, сам в это верил. Или, во всяком случае, очень хотел.
Смена звуков продолжалась с малыми промежутками тишины. И чем ближе мы подходили, тем явственнее прояснялась система: «юнкерсы», отбомбившись, улетали за новым запасом бомб, а им на смену шли «мессершмитты» с солидным грузом пулеметных лент, чтобы не дать нашим перебежать, укрыться, просто хотя бы перевести дух.

Это был ближайший путь к Москве, и уходить мне отсюда не хотелось. Я подумал, что немцы ночью, возможно, прекратят налеты, или хотя бы умерят пыл. Правда, ночи были очень короткими, но мне надо было всего лишь проскользнуть на другой берег Днепра. Требовалось осмотреться, чтобы понять, как действовать, и я, оставив ребят на опушке, ползком перебрался в кусты поближе к бомбежке. Я глох от грохота разрывов, но из кустов ничего не было видно. Заметив впереди воронку, я добежал до нее, пока «юнкерсы» разворачивались для пикирования, и нырнул на дно. Здесь тоже воняло взрывчаткой, но зато я твердо знал, что бомбы не падают в одно и то же место. Отдышавшись, я осторожно подобрался к краю и выглянул. И то, что увидел, никогда уже из памяти не изгладится.

Весь берег перед переправой был заполнен машинами, повозками, санитарными обозами, артиллерией без снарядов и снарядами без артиллерии. Людей видно не было — вероятно, они прятались то ли в воронках, то ли под машинами — но они были там, в этом пекле, были! А вот наших зенитчиков нигде не было видно, как я ни всматривался. Заметил только счетверенную пулеметную установку на грузовом газике, но огонь из нее не вели. То ли расчет уже погиб, то ли с пулеметами что-то стряслось, а только никто от налетов фашистской авиации не отбивался.

Это было жестокое планомерное уничтожение тылов нашей отступавшей армии вместе с переполненными обозами раненых. Двойки пикирующих бомбардировщиков, отбомбившись, сменялись двойками истребителей, расстреливающих живое и мертвое, и уцелеть здесь было просто невозможно. Мне следовало бежать отсюда, пока еще было время, но я не мог оторвать глаз от этого гигантского эшафота…»

***На сайте поисково-исторического форума Российской Федерации есть стихотворение очевидца событий на Соловьевой переправе в июле-августе 1941 года, подписанное фамилией Курильский.

Переправа

Соловьева переправа,
Буруны на перекате,
Проплывая величаво
Тонет солнце на закате.
Над тобою пролетают
Вместе с птицами года,
И все меньше тех, кто знает,
Что случилось здесь тогда!
В сорок первом окруженцы
Собрались на переправе,
Отступали, что от немцев,
Их судить никто не вправе!
Возле берега столпились
Люди, кони и машины,
По округе разносились
Взрывы бомб и рев скотины!
Обагрился кровью алой
Берег старого Днепра,
Впереди была преградой
На пути для всех — вода.
И, казалось, твердь разверзлась,
Но нельзя свернуть назад,
Всех толкала неизбежность
Их вперед, в кромешный ад!
Эх, вода Днепра седого,
Утонувших всех укрой,
Земля берега крутого,
Будь периной пуховой!
Упокой, Господь, усопших,
Их имен в анналах нет, 
Стала им могилой общей
Переправа на тот свет!

 ***А еще из книги Ивана Стаднюка «Москва, 41-й». Иван Фотиевич тоже прошел дорогами Великой Отечественной войны, будучи фронтовым журналистом: «…Сотни две метров оставалось до Днепра, когда окопавшиеся и уцелевшие в Соловьеве немцы чуток оправились от очумления и, разглядев атакующих сквозь прогалины в стене ивняка, росшего по берегам Днепра, привели в действие свои уцелевшие огневые средства. А их оказалось немало: пулеметы, минометы, отдельные орудия, группы автоматчиков. Среди атакующих вражеские пули и осколки все чаще находили своих жертв. Сырой луг, чавкавший под сапогами тысяч солдат, покрывался телами убитых и раненых. Взрывы немецких мин и снарядов многих заставляли искать укрытия. Казалось, атака вот-вот захлебнется. Люди залягут на открытом лугу и будут лежать там, пока их не перестреляют уцелевшие и опомнившиеся немцы. И, что немаловажно, враг успеет подтянуть в Соловьево резервы.

Полковник Лизюков бежал к Соловьеву и с огорчением замечал, что в суматохе боя его видят только те, кто рядом — справа и слева да группа его штабных командиров, бежавших сзади. Но когда он почувствовал, что сила атаки может вот-вот иссякнуть, что бойцы могут залечь, после чего поднять их будет почти невозможно, он, чтобы не упустить время, догнал шедший впереди легкий танк и, обжигая руки о его моторную часть, взобрался на броню, ухватился за скобу башни.

— Товарищи! — подал он клич. — Товарищи коммунисты, не посрамим наши Боевые знамена! Вперед! Днепр рядом!.. Ур-р-ра!

Соскочив с машины и не прерывая своего боевого клича «ура!», он устремился к Днепру. Не помня, как в его руках оказался немецкий автомат, он ринулся в воду, уверенный, что сзади мчатся автомашины с понтонами и он обязан любой ценой, даже своей жизнью, обеспечить саперам возможность перекинуть понтоны через реку. Верил также, что его примеру следуют десятки, и не ошибся. За Лизюковым кинулись в Днепр сотни умевших плавать. Река здесь не столь широка. На ее западном берегу завязалась штыковая баталия.

Это было то самое, к чему стремились русские бойцы. В штыковом бою им нет равных. Немцы начали убегать по взгоркам огородов, к уцелевшим домам, но уже ничто не могло их спасти. Впрочем, они надеялись на свою авиацию, на прорыв танковых клиньев. А советские воины надеялись только на себя и силу своего оружия. Но неожиданно у них появился еще один помощник: с лугов, что были юго-восточнее, вдруг стал наплывать густой, белый, как лебединый пух, туман. Днепр для него оказался главной привязью.

Под покровом тумана были построены понтонные переправы, и вскоре они загремели под колесами грузовиков и повозок. Вырвавшиеся из окружения колонны наших войск начали переправу на восточный берег».

И языком боевых донесений и сводок о боях на Соловьевой переправе

В донесениях с фронта и сообщениях Советского Информбюро название Соловьевой переправы замелькало в июле 1941-го года. Это было тогда, когда вся страна, затаив дыхание, следила за разгоревшимся сражением у Смоленска, так как взятие города открывало немцам прямиком дорогу на Москву, к тому же шоссейную, что позволило бы танковым и механизированным частям врага в считанные дни выйти к стенам столицы. Поэтому перед советскими войсками на Смоленском направлении стояла архиважнейшая задача: выиграть время, измотать противника как можно больше, как можно дольше задержать его у Смоленска. И бойцы, командиры и политработники двух наших армий, 16-й и 20-й, истекая кровью и изнемогая от дикой усталости постоянных боев, продолжали драться за Смоленск, даже будучи почти окруженными. Если не сказать, что практически окруженными, так как дорога Москва — Минск, идущая через город, была противником перерезана, и лишь тоненькая ниточка коммуникаций, по которой окруженным можно было доставлять боеприпасы и подкрепление, проходила по старой Смоленской дороге, включая переправу через Днепр у деревни Соловьево.

И именно эта переправа стала самой драматической точкой в Смоленском сражении. Сюда с двух сторон устремили свои удары фашисты, стараясь стянуть туго, затянуть, образно говоря, горловину образовавшегося мешка, чтобы полностью окружить 16-ю и 20-ю армии.

Командованием же нашего Западного фронта, в свою очередь, принимались все возможные меры, чтобы «котел» для наших войск на Днепре не захлопнулся. Таким образом, переправа у деревни Соловьево стала в тот период важнейшей стратегической точкой начального периода Великой Отечественной войны.

Если честно, то очень сложно представить, что творилось там, в том трагическом, горьком июле 1941 года… Сотни повозок, автомобилей, тягачей, пушек, ящиков со снарядами, патронами, продовольствием, тысячи людей плотной и нетерпеливой массой сбились на берегу Днепра. Переправу беспрерывно бомбили и поливали свинцом висевшие над рекой «мессершмитты» и «юнкерсы», с юга и севера по реке давили на переправу сухопутные силы фашистов. Периодически дело доходило и до стрельбы по переправе прямой наводкой из пушек прорывающихся к переправе фашистских танков. Понтонные и паромные средства на переправе, едва их наводили, сносило вражескими фугасами. Скопления войск были незащищенной мишенью для самолетов. Сколько тут полегло, вряд ли кто и когда-либо скажет.

«Днепр ниже села тек красный от крови», — так вспоминала впоследствии одна из жительниц деревни Соловьево Мария Мазурова. 

Значение переправы было так велико, что командование Западного фронта создало специальный подвижной отряд для ее обороны, выделив для нее все возможные технические средства и надежного командира. Им и стал полковник Александр Ильич Лизюков. Задачу ему поставил Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, на тот момент Командующий Западного фронта, лично: «Обеспечить пути снабжения 16-й и 20-й армий, а при необходимости обеспечить пути их отхода».

О том, как сражался этот отряд нашего земляка, полковника Александра Лизюкова, и до сих пор ходят легенды. Имея в своем распоряжении небольшое количество легких танков (15 единиц, по имеющимся сведениям — Прим.), полковник Лизюков, лично возглавляя отряд, неожиданно для фашистов появлялся то перед северным, то перед южным флангами наседавших на переправу гитлеровских войск, и дерзкими атаками, непрерывно маневрируя, останавливал, отбрасывал немцев от переправы. По свидетельству тогдашнего Командующего 16-й армии генерала Константина Рокоссовского: «Он (Лизюков) чувствовал себя уверенно в любой самой сложной обстановке, среди всех неожиданностей, которые то и дело возникали на том ответственном участке… Смелость Александра Ильича была безгранична».

Но, несмотря на весь героизм наших воинов, сражение за Смоленск неумолимо затухало, сил для продолжения обороны города не было… 27 июля 1941 года концентрированные немецкие удары с юга и севера в направлении Соловьево сошлись, Днепровская переправа оказалась в руках у врага. Это означало полное окружение дравшихся из последних сил у Смоленска наших армий. Теперь уже переправляться надо было на спасительный левый, восточный берег Днепра, чтобы закрепиться там. Но, она, переправа, в руках врага…

И опять в бой пошел отряд Лизюкова. Усиленный Рокоссовским свежими силами отряд на рассвете устремился на штурм села, примыкавшего к переправе, несмотря на то, что боевая обстановка не благоприятствовала: фашисты окопались на возвышениях правого берега, а луг перед Днепром, по которому предстояло атаковать отряду Лизюкова, был перед ними как на ладони. И, наверное, захлебнулась бы решающая атака, если бы не беспримерная храбрость Александра Лизюкова, который, спешившись с танка, личным примером поднял залегших под страшным огнем бойцов. В который раз Днепр окрасился кровью. Но сначала с берега, а потом и из села Соловьево фашисты, отчаянно сопротивляясь, все-таки вынуждены были отступить. Как ни преклонить колени перед мужеством бойцов и командиров отряда полковника Александра Лизюкова и личным его бесстрашием, готовностью отдать жизнь, дабы выполнить боевую задачу и спасти боевых товарищей!

И переправа вновь заработала! Вновь закружились над ней вражеские самолеты, сбивая фугасами переправу. Но вновь и вновь ее наводили. И еще больше недели крутилась, вертелась, выбрасывая настоящие фонтаны крови, вперемежку с грудами металла и человеческими останками, там, у Днепра, на Соловьевой переправе, страшная мельница смерти. Немцы во что бы то ни стало хотели стянуть горловину мешка окружения. Ударами танков с двух сторон вдоль днепровского берега, воздушными десантами они стремились парализовать переправу. Но она действовала, и в первых числах августа 1941 года наши отступающие армии подошли к Соловьевой переправе, а в ночь с 4 на 5 августа измотанные боями, обескровленные, но сохранившие честь и Боевые Знамена 16-я и 20-я армии, перейдя Днепр, соединились с основными силами Западного фронта.

Два слова: «стояли насмерть» — кратко, но уверен, очень емко и полно характеризуют тех, кто сумел тогда, в самое нужное время удержать важнейшую переправу через Днепр, Соловьеву.

Прославляя героизм и мужество сражавшихся у Соловьевой переправы

В 1998 году был открыт памятник героическим защитникам Соловьевой переправы с мемориальным огнем, а ранее, в 1964 году, установлен памятник батарее реактивных минометов капитана И.А. Флерова БМ-13 «Катюша».

В 2002 году рядом с памятником героическим защитникам Соловьевой переправы был заложен храм иконы Божией Матери Взыскание Погибших. Чин освящения совершил тогдашний митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, ныне Святейший Патриарх Московский и всея Руси. Выросший вскоре небольшой красивый храм является свидетельством того, что для отдавших свою жизнь за Родину нет более достойной памяти, чем молитвенная и постоянная.

Соловьева переправа стала символом доблести, самоотверженности и непревзойденного мужества советских воинов в годы Великой Отечественной войны. Рядом с храмом ежегодно проходят перезахоронения останков погибших у переправы советских воинов, обнаруженные поисковыми отрядами.

А в 2010 году был установлен и памятный камень в честь генерала, а тогда еще полковника, Александра Ильича Лизюкова, руководившего обороной Соловьевой переправы в июле-августе 1941 года.

Автор и исполнитель Александр Якуненков-Гронский из Смоленска написал песню «Багровая вода». Вот ее содержание: «Днепр… У Соловьевой переправы он был красным от крови советских солдат. Оборону переправы осуществлял специальный сводный отряд полковника А. И. Лизюкова. Тысячи автомобилей, тягачей с орудиями и повозок, десятки тысяч солдат, командиров, под непрерывным огнем противника двигались к переправе. Вместе с ними шло местное население, гнали гурты скота, эвакуировались городские и областные учреждения. Скопившиеся войска и переправу фашисты непрерывно бомбили. Куда бы бомбы ни попадали, они попадали в цель — такова была плотность живой силы и техники на переправе. По Днепру красному от крови плыли трупы и раненые. Ржание обезумевших лошадей, крики и стоны людей, взрывы слились в жуткий, ежеминутно сменяющийся гул… Если есть ад на земле, то это — Соловьева переправа летом 1941 года». 

Реконструкцию событий на Соловьевой переправе воссоздают участники военно-исторических клубов из Беларуси и России. Вот, что говорил Сергей Гулевич, член военно-исторического клуба «Память» Республики Беларусь: «Сейчас вроде бы 2013 год, а здесь — 41-й. Это маленькая машина времени. Я на поле — я не современный житель, я солдат той Красной армии, я среди тех бойцов, которые защищали нашу Родину».

До сих пор поисковые отряды находят в этих местах останки погибших солдат, так, недавно в восьми километрах южнее деревни Соловьево поисковики подняли останки 32 бойцов. Опознать, к сожалению, удалось только одного из них. Валерий Содник, член российского поискового отряда «Честь и долг», рассказывал: «При нем были найдены медальон, который был прочитан, и штык-нож. За время проведения вахты, за девять дней, нашим отрядом в том районе было поднято 17 солдат и офицеров».

Именно по медальону и удалось прочесть имя солдата. Поисковики пролили свет и на обстоятельства его гибели — в августе 41-го Никита Семеновский пал в бою в составе пулеметного расчета. До сих пор его дочь считала отца пропавшим без вести.

…Всего же за вахту памяти на Смоленщине поисковики обнаружили и подняли останки более полутора тысяч бойцов и командиров Красной армии.

О героизме советских солдат говорят и найденные в лесах вещи. Об этом поведала Нина Куликовских, директор Смоленского областного центра героико-патриотического воспитания «Долг»: «Наши поисковики нашли закопанный флаг, завернутый бережно неизвестным для нас красноармейцем. В том далеком 41-м году он завернул его в пергаментную бумагу и закопал вместе с патронами».

С воинскими почестями останки бойцов предают земле. Совсем недавно у церкви в деревни Соловьево стало на одну братскую могилу больше. Но на этом поиск погибших не заканчивается…

Очень верно написала смоленская поэтесса Светлана Матузова:

У Соловьевой переправы

Закат разлился над рекой,

Спит берег левый, берег правый.

Окутано все тишиной

У Соловьевой переправы.

У обелиска тишина,

Березы головы склонили,

Здесь шли бои, когда война,

Сжигая все, шла по России.