Латвия останется без шпрот. Как власти привели к упадку знаменитую отрасль

Историческим промыслом латышей всегда было рыболовство. Правда, богатой рыбой она не могла похвастаться. В Рижском заливе водится в основном мелкая рыба — салака и балтийская килька. Последняя звучит на латышском как «шпратус», от этого слова и произошло название «шпроты» — ароматной копченой рыбки, плотно уложенной в банку и залитой маслом. Без этого деликатеса в советские времена не обходилось ни одно приличное застолье.

Десятилетиями экономика Латвии была тесно связана с рыбоперерабатывающей отраслью, особенно с производством шпрот. Этот популярный в странах постсоветского пространства продукт обеспечивал тысячи рабочих мест, экспортировался на рынки многих стран и являлся одним из важнейших источников дохода для прибрежных регионов.

Однако российский запрет на ввоз этой рыбной продукции из Прибалтики в 2015 году стал переломным моментом для отрасли. Когда в 2014-м началась санкционная война ЕС против России, шпроты и другие рыбные консервы не сразу попали под эмбарго. Но уже в июне 2015 года Россия запретила ввоз латвийских шпрот и другой рыбной продукции, ссылаясь на санитарные нормы. К тому же, технологию их изготовления освоили российские предприятия. Сейчас даже на прилавках рижских магазинов можно увидеть банки шпрот, изготовленные в России. Более того, на этикетках калининградских консервов значится название «Рижское золото».

Россельхознадзор заявил, что в латышской продукции были обнаружены повышенные уровни бензопирена — вещества из группы канцерогенов. Несмотря на утверждения латвийской стороны, что продукция полностью соответствует нормам ЕС, ее экспорт в Россию прекратился. Этот запрет стал самым тяжелым ударом по отрасли.

Согласно данным Еврокомиссии, до 70-80% латвийских шпрот экспортировалось именно в Россию, а совокупные доходы от экспорта составляли свыше 20 млн евро ежегодно.

Потеря основного рынка вынудила предприятия сокращать персонал, сворачивать производство, а некоторые компании и вовсе закрылись.

С 2015-го по 2020 годы количество предприятий в этой сфере сократилось более чем на треть. По данным Латвийской ассоциации производителей рыбной продукции, если в начале 2010-х годов в стране функционировало около 120 заводов и цехов, то к концу десятилетия их число не превышало 80. Затем латвийские власти поссорились с Беларусью и лишились еще одного рынка.

Основной удар пришелся на маленькие семейные предприятия, которые не смогли адаптироваться к новым реалиям.

У крупных заводов, таких как Brīvais vilnis или Ventspils zivju konservu kombināts, ситуация оказалась менее катастрофической благодаря поиску других рынков сбыта. Однако без России большая часть продукции оставалась нереализованной.

В Прибалтике шпроты — это больше, чем просто консервы. Это предмет гордости и своеобразная торговая марка всего региона. После запрета латвийские производители активно искали новые рынки сбыта. ЕС оставался важным направлением, но спрос в странах Европы оказался значительно ниже, чем в России. Эстония также активно заняла часть европейского рынка. Шпроты в масле, знакомые каждому жителю бывшего СССР, не входили в число популярных продуктов в Западной Европе — их покупали в основном мигранты из постсоветских стран.

Появилась идея продвигать латвийскую продукцию на рынки Азии, включая Китай, Японию и Южную Корею. На первых порах экспорт в Китай действительно начал расти: в 2017 году в эту страну продали более 500 тонн продукции. Однако на насыщенном рынке латвийским шпротам приходилось конкурировать с норвежским и японским тунцом. Еще одним перспективным рынком считался Ближний Восток, но продукция требовала адаптации к вкусовым предпочтениям этих стран. Одной из основных проблем стал вопрос сертификации. Каждая страна предъявляет собственные требования к качеству и упаковке. Например, для исламских стран продукция должна быть сертифицирована как «халяль», для Израиля — «кошер».

Дополнительно ситуацию ухудшала ценовая конкуренция. Стоимость производства в Латвии оставалась сравнительно высокой. В странах с дешевой рабочей силой, таких как Вьетнам, схожая продукция стоила дешевле. Высокая себестоимость латвийской продукции также обусловлена дорогими энергоносителями и длинной логистикой. Чтобы выйти из кризиса, латвийские компании изменили маркетинговую стратегию: был сделан акцент на качество, экологичность и соответствие европейским стандартам. Однако потребители на новых рынках просто не были знакомы с продуктом.

Производители разработали новые виды упаковки. Прозрачные стеклянные банки, удобные форматы «гурмэ»-версий шпрот, органическое происхождение продукта стали частью стратегии. На некоторых рынках, особенно в США, активно продвигались идеи, что шпроты — это «европейский деликатес», который можно использовать в современной кухне. Но традиционными для США остаются анчоусы, и, опять же, шпротную кильку могла оценить только русская эмиграция. В странах Европы и Америки шпроты заменяют другие популярные виды морепродуктов, такие как тунец, сардины, креветки или норвежский лосось.

Закрытие или сокращение деятельности рыбоперерабатывающих предприятий особенно больно ударило по прибрежным районам Латвии, таким как Лиепая, Вентспилс и Салацгрива. В некоторых небольших населенных пунктах заводы были градообразующим предприятием. Особенно это заметно в портах, где рыбная промышленность до кризиса играла ключевую роль. Сокращение производства привело к волне безработицы, миграции населения в другие города или за границу и снижению уровня жизни в этих регионах.

Но, несмотря на трудности, некоторые компании решили инвестировать в модернизацию производства. Установка нового оборудования для переработки рыбы и повышения уровня безопасности продукции позволила повысить ее конкурентоспособность. Некоторые предприятия начали экспериментировать с расширением ассортимента — производством консервов из других видов рыбы: сельди, трески или скумбрии.

Эта стратегия не имела большого успеха, но разнообразие предложений помогло удерживать хоть какую-то часть внутреннего и международного рынка. Однако отрасль платила по кредитам на модернизацию, которые увеличивали себестоимость. Кроме того, все больше внимания в ЕС уделялось устойчивому рыболовству. Международные сертификаты, такие как MSC (Marine Stewardship Council), стали обязательным условием для выхода на многие зарубежные рынки.

Субсидии и программы поддержки регионального бизнеса могли бы помочь компенсировать часть потерь, вызванных кризисом, и помочь выжить.

Но тут прилетело откуда не ждали: оказалось, что рыбку вовсе не коптят, как положено по старой рецептуре, а заливают жидким дымом.

В Брюсселе решили запретить этот товар для продажи и использования в пищевой промышленности на всей территории ЕС, в том числе и в Латвии. Продажи оказалось под угрозой. Ограничение Еврокомиссией использования жидкого дыма закрыло последний шанс.

Растущая популярность здорового питания, органических продуктов и тренд на локальные гастрономические деликатесы могли бы сыграть на руку латвийским шпротам. Однако возвращение к технологии копчения кильки старым методом на ольховой стружке многократно увеличивает стоимость продукции. Хотя ольха, необходимая для традиционного копчения, в Латвии есть в достатке, процесс требует существенных затрат на электричество или газ для поддержания работы коптильни.

Производство шпрот, которое долгие годы было символом страны и ключевым сектором ее экономики, оказалось на грани исчезновения. Все попытки выхода на новые рынки выявили множество проблем — от невысокого спроса до высокой конкуренции. На традиционные рынки России и Беларуси вернуть продукцию в ближайшем будущем не представляется возможным, учитывая текущие политические обстоятельства. Кроме того, интересы таких стран, как Норвегия, которая имеет более значительный вес в Евросоюзе, оказываются более приоритетными для Брюсселя, чем интересы маленькой Латвии — рынки ЕС для них тоже не откроют.

Латвия могла бы процветать, сохраняя традиционные рынки сбыта и пользуясь своим выходом к морю, как это было во времена СССР. Однако власти выбрали для страны иной путь, который привел к экономическому кризису. Закрытие крупных промышленных предприятий, таких как завод «Радиотехника», Рижский вагоностроительный завод и автомобильный завод «РАФ», стало частью этой тенденции. Совсем недавно обанкротился знаменитый косметический бренд — фабрика «Дзинтарс». Теперь под угрозой находятся и «Рижские шпроты», вся готовая продукция которых постепенно будет превращаться в «сюрстрёмминг».

Если бы стремления Латвии были направлены на обеспечение своих национальных интересов, а не на следование чужим политическим курсам, судьба многих предприятий, включая перерабатывающие шпроты, могла быть другой.

Павел Карназыцкий