Убили жену и дочь: как гибель семьи заставила испанского активиста бороться за жизни сотен детей

Герой нашего интервью — Антолин Пулидо — испанский писатель, активист, теоретик марксизма и бывший кубинский военный в звании майора. Он принимал участие в различных зонах конфликтов в составе Интернациональных бригад мира.

Много испытаний выпало на долю этого человека. Бедное и голодное детство на родине, страшные репрессии режима Франко, убийство его беременной супруги руками жестокой диктатуры Пиночета в Чили… Однако он не опустил руки и отправился добровольцем на войну в Анголу, Никарагуа, Югославию, помогал спасать детей, оказавшихся в бедственном положении в Африке и Латинской Америке. Подробности — в материале «МП».

— Нам известно, что ваша семья была вынуждена бежать из Испании в разгар диктатуры Франсиско Франко. Какие ужасы вам пришлось пережить в те темные годы?

— Я появился на свет в самом сердце Испании – на окраине деревни недалеко от Толедо, в маленькой хижине в сельской местности. Моя семья жила очень бедно, и подвергалась политическим преследованиям по причине левых взглядов. Мы страдали от голода и страха перед Guardia Civil (сельской полицией Франко), которая каждый раз избивала нас, когда проходила через наш район. Чтобы в нашем рационе появилось хоть какое-то мясо, моему отцу приходилось по ночам охотиться на кошек. Также у нас в доме не было воды и электричества.

Опасаясь быть убитыми, мы переселились в бедный район Талавера-де-ла-Рейна, где жили цыгане и представители левых взглядов. Там мой отец сколотил небольшую хижину, где мы в дальнейшем и жили. Однако, в ней тоже было темно и отсутствовало электричество, от этого я постоянно боялся, что кто-то из семьи может внезапно исчезнуть. Ведь кругом фашистские банды то и дело убивали людей и сбрасывали их тела в реку.

Когда мне исполнилось восемь, полиция пыталась изнасиловать мою мать. Меня самого отвезли в казармы Guardia Civil, где жестоко избили в местной конюшне. Я предчувствовал, что скоро с нами случится что-то ужасное, так и произошло: полицейские изнасиловали и убили троих членов моей семьи. Это были фашистские банды, которые творили всё, что им вздумается.

Тогда мои родители приняли решение покинуть Испанию. Отец подготовил мешок с вещами, и, проехав полстраны, укрываясь у товарищей, мы смогли пересечь французскую границу через Пиренеи. Во Франции нас приютили друзья, находившиеся в изгнании. В итоге мы получили документы, которые позволили нам уехать в Мексику. При этом родители не умели ни читать, ни писать, я уже молчу про знание местного языка.

Из французской Бретани мы отплыли в Мексику на корабле. Помню, что это было очень тяжёлое путешествие. Мы сидели в трюме грузового судна и нас с сестрами почти всю дорогу рвало.

Прибытие в Мексику показалось чудесным. Нас хорошо приняли испанские эмигранты, да и сами мексиканцы. Мои родители быстро нашли работу. Я и сёстры поступили в школу, которую для детей бежавших республиканцев построили испанские учителя, прибывшие в Мексику после Гражданской войны. Мы поселились в доме, где были электричество и водопровод. Именно тогда я впервые в своей жизни попробовал говядину и шоколад. Наша семья, наконец, зажила свободно, и была окружена любовью и дружбой.

— Как впоследствии вы попали на Кубу?

— Когда диктатор Франко умер, мои родители вернулись на родину. Однако я сам прожил в Мексике ещё три года. Мне просто не верилось в демократию, которую, как они обещали, я увижу в Испании, и позже мои догадки подтвердились. Это была фальшивая демократия, управляемая теми же старыми властями. Великие кланы, правившие при Франко, теперь называли себя демократами и все так же продолжали править. Я вернулся в Испанию лишь в 1978 году. Мне было уже 16 лет, и я хотел, чтобы родители дали мне право на эмансипацию, и я смог самостоятельно путешествовать за пределы родины.

Пока я находился в Испании, политическая и социальная полиция (это были те же люди, что и при диктатуре) арестовала меня. Я был доставлен в полицейский участок, где меня подвергали пыткам два дня. Они выдумали предлог, что я якобы был членом террористической группировки ЭТА и хотел приехать в Испанию, чтобы присоединиться к ней. Я едва знал, что это за группировка. После пыток меня оставили лежать без сознания на одной из улиц Мадрида.

Когда я выписался из больницы, родители дали мне право на эмансипацию, и я смог получить паспорт, чтобы поехать учиться на Кубу. В этой стране мне открылся целый пласт культуры, искусства, образования, мир революции и интернационализма.

На кубинском острове Пино (ныне Isla de la Juventud) я влюбился в своего врача, Химену – чилийку, которая проходила стажировку в медицинском институте, который она окончила в Гаване. А я начал получать сразу три диплома, погрузившись в водоворот учёбы.

Вскоре Химена забеременела, и у нас должна была родиться девочка. Она отправилась в Чили, чтобы увидеться с матерью и рассказать ей о своем положении. Но Химену убили. Находясь в одиночестве в Гаване, я окончил учебу и присоединился к добровольческому отряду FAR (Революционных вооруженных сил Кубы), служившему в Никарагуа, и особенно, в Анголе.

— Расскажите подробнее об ужасном убийстве вашей беременной жены руками чилийской диктатуры. Что именно произошло и как вы об этом узнали?

— Как я уже отметил, на седьмом месяце беременности Химена решила поехать в Чили, чтобы повидаться с матерью. Она думала, что диктатура Пиночета не так уж и жестока, но все же проехала через несколько стран, чтобы никто не узнал, что она прибыла с Кубы. Я ждал звонка от её матери, чтобы удостовериться в том, что супруга благополучно добралась. Однако звонка так и не последовало.

Тогда я сам позвонил её матери, но узнать ничего не удалось. Химену искали в полицейских участках аэропорта Сантьяго-де-Чили, но никто ничего не знал о пропаже. Спустя несколько месяцев, находясь в отчаянии, я отправился в Сантьяго-де-Чили, чтобы найти её, но получил лишь уклончивые ответы от властей чилийской диктатуры. Постепенно я потерял веру в то, что найду её живой. Однако я был уверен, что они хотя бы позволят появиться на свет ребёнку, чтобы отдать его какой-нибудь семье Пиночета, как это часто случалось.

Многие годы я пытался найти дочь, которая, как я верил, была жива. Спустя десятилетия, в 2016 году я узнал, что Химену задержали прямо у входа в аэропорт. Её поместили в камеру, а оттуда вместе с четырьмя другими людьми сбросили в море с чилийского армейского вертолёта «Пума».

После исчезновения беременной жены мои жизненные цели полностью изменились. Я отправился добровольцем в Никарагуа и Анголу, готовясь к тому, чему позже посвятил почти всю свою жизнь: спасению детей из зон конфликтов и многим другим видам прямой гуманитарной деятельности, особенно для детей в Латинской Америке и Африке.

— Жестокие убийства ваших близких руками фашистов как-то закалили ваш характер, сделали вас сильнее?

— Как во времена испанской фашистской диктатуры, когда погибла часть моей семьи, так и во времена чилийского режима Пиночета, когда погибла моя беременная жена, мне всегда приходилось жить рядом со смертью.

Эти события превратили меня в смелого человека (возможно, даже слишком), чья отвага порой граничила с безумием в молодости, когда я служил в миссиях. В целом, меня почти никогда не пугала смерть, но я боялся пыток и мучений. Я всегда понимал, что революции начинаются с того, что люди делают маленькие дела одновременно во многих местах. Осознавал, что образование — это оружие будущего. Знал, что СМИ в большинстве стран находятся в руках капиталистического фашизма. Мне пришлось оставить карьеру учителя, чтобы посвятить себя спасению детей из зон вооруженных конфликтов.

— Вы были кубинским солдатом в звании майора. Какие у вас воспоминания о войне в Анголе?

— В Анголе, будучи добровольцем, я дважды служил интендантом. Звание старшего лейтенанта я получил благодаря пройденным курсам и университетской военной подготовке.

Я участвовал в так называемой Гражданской войне в Анголе (на деле – в революционной войне против расистского и фашистского правительства ЮАР). Впервые вышел на фронт в 1981 году. Война была очень тяжёлой. Террористические силы УНИТА, поддерживаемые расистской южноафриканской армией, атаковали нас с использованием тяжёлой техники, в то время как кубинские ВВС атаковали их позиции. Совместно с ангольскими солдатами мы отражали атаки на земле. Мне доводилось выполнять задания на фронте, служить разведчиком, и годы спустя, в 1986 году, я уже получил звание майора.

Погибло много моих кубинских товарищей, большинство из них были африканского происхождения. Для них война была способом побороться за своих порабощенных предков и попытаться свергнуть южноафриканское правительство.

Всегда казалось, что я нахожусь в правильном месте, сражаясь против апартеида и фашистского правительства ЮАР. Я был в казармах, где координировались действия FLAPA (Народные вооруженные силы освобождения Анголы – прим.) и кубинской армии. Битва при Квито-Кванавале в 1988 году была крупным военным сражением, в котором мы перешли от сопротивления к наступлению. Именно она привела к победе, заключению мирных соглашений и освобождению Намибии.

— Расскажите нам об интербригадах, в создании которых вы принимали непосредственное участие.

— В 1982 году в Гаване состоялась встреча интернациональных бригад мира, участвовавших в Гражданской войне в Испании. Тогда у нас возникла идея создания интербригад мира прямого действия, чтобы помогать там, где международные корпорации (Красный Крест, Amnesty International и т. д.) не могли дотянуться. Мы начинали с 20 молодых людей из разных уголков мира, присутствовавших на встрече ветеранов-интернационалистов. Основали нашу штаб-квартиру в Канаде, в городе Ле-Виль-де-Квебек, и с тех пор начали выполнять миссии в разных зонах конфликтов.

Мы выполняли миссии по спасению детей-солдат в Африке и Латинской Америке. Постепенно расширяли наши цели. Занимались спасением девочек, зарабатывающих на жизнь проституцией, преследованием за торговлю детскими органами, эвакуацией детей из зон боевых действий. Спасали детей-солдат в Либерии, Колумбии, Сальвадоре, детей-рабов в Конго.

Таким образом, мы росли, пока у нас не появилось три командования в разных регионах, в основном в Африке и Латинской Америке. До 2016 года мы провели более 45 акций, в некоторых из которых погибли и мои товарищи, около 12 человек. В 2016 году мы завершили наши акции.

— Какие моменты за все время вашего активного участия в разных военных конфликтах показались вам самыми тяжёлыми?

— Один из самых тяжёлых моментов произошёл во время Югославской войны. В 1991 году мы вошли в Сараево, чтобы спасти группу детей, недалеко от места, известного как «Снайперский проспект». Это была совсем другая война. Ее целью было не уничтожение одной армии другой, а, прежде всего, убийства мирного населения. Ужасающая война на пороге капиталистической Европы, развязанная Германией при поддержке Хорватии и США, которые без разбора бомбили мирное население. Эта миссия продлилась всего три недели, но я своими глазами увидел, как изменились типы войн с тех пор. В 1996 году в Колумбии мы преследовали мафиозную группировку, торговавшую детскими органами. В районе Перейры она окружила нас и убила всю мою группу коммандос, за исключением меня и одного испанского товарища. Я видел, как они погибли. Затем на нас напало колумбийское военизированное формирование «Чёрные орлы», защищавшее американскую мафию, известное своими кровавыми расправами. Они убивали мирных жителей и боевиков ФАРК (Революционные вооруженные силы Колумбии — Прим. Авт.) бензопилами, пока те были ещё живы.

Они пытали нас неделю и оставляли висеть на ветвях деревьев, думая, что мы мертвы. Но два дня спустя появились бойцы группы ФАРК и, не зная, кто мы, отвезли нас в соседнюю деревню. Некоторые местные жители сообщили об этом властям, а те – в испанское посольство. Это были выходные, консул не хотел ничего знать. Поскольку в наших испанских паспортах было указано, что мы покинули Кубу, они позвонили в кубинское посольство, которое забрало нас и отправило на Кубу на лечение. Я всё время думал, что умру, но Куба вновь спасла мне жизнь.