«Эхо на Полесье» услышали даже в Сталинграде. Как белорусские партизаны взорвали самый большой жд-мост
В такие же пасмурные дни ноября, только 80 лет назад, в 1942 году, на Полесье произошло событие, эхо которого жители наблюдают по сей день. В начале последнего осеннего месяца второго года Великой Отечественной войны в ходе операции с говорящим названием «Эхо на Полесье» был взорван самый большой мост на участке железной дороги Брест — Гомель оккупированной БССР. Диверсия задержала подвижный состав врага на 18 суток (!), не дав пройти к Сталинграду и Кавказу до 500 эшелонов с боеприпасами, техникой, живой силой. Как раз в самый ответственный момент, когда решался вопрос — будет ли перерезана крупнейшая водная артерия Европы — Волга, завладеют ли фашисты бакинскими нефтепромыслами — самыми крупными месторождениями «черного золота» СССР. «Эхо на Полесье» услышали и защитники Сталинграда, и Ян Налепка, и дед Талаш.
«Я планов наших люблю громадье…»
Впервые идея о необходимости подрыва моста через Птичь прозвучала еще весной 1942-го. Этот более чем 150-метровый «монстр» под Петриковым помогал питать военными поставками все юго-восточное крыло вермахта и его ближние тылы. Прозвучала — и угасла, сообщает нам в своих воспоминаниях «Вечный огонь. Партизанские записки» (1978 год) Роман Мочульский, уполномоченный ЦК КП БССР, секретарь Минского подпольного обкома ВКП(б), командир Минского партизанского соединения. Весной у партизан и подпольщиков БССР еще не было того уровня организации, такого насыщения вооружением, какое появится осенью 1942 года.
А вот к годовщине Великого Октября подобные возможности наконец появились — ряд крупных партизанских вождей, оставив командовать за себя Романа Наумовича, улетели в Москву на отчет Центральному штабу партизанского движения (ЦШПД). Улетели — и увезли с собой список нужд, выполнение которых позволил бы провести диверсию. А пока ожидалось необходимое вооружение, партизанские командиры взялись за обстоятельственную, но скорую подготовку к диверсии: «25 сентября 1942 года я вызвал к себе командиров подрывных групп из отряда Михайловского — Григория Токуева и Илью Герасименко, а также партизана-подрывника Василия Митрофановича Будовича, жителя поселка Млынок, расположенного неподалеку от железнодорожного моста. Дал задание Токуеву и Будовичу произвести тщательную разведку вражеского гарнизона станции Птичь: установить его состав, вооружение, расположение огневых точек; до мелочей изучить правую сторону реки от поселка Млынок до моста, выяснить, как охраняется мост; точно определить огневые точки и наличие минных полей на подходах к нему.
Группе Ильи Герасименко было приказано тщательно обследовать левый берег реки, найти брод для переправы партизан, разведать наиболее выгодный рубеж обороны, заняв который можно было бы задержать противника в случае, если он направит подкрепление из гарнизона Мышанка.
Четверо суток разведчики провели в районе моста и блестяще справились с заданием. Собранные ими сведения укрепили нашу уверенность в том, что подрыв железнодорожного моста вполне осуществим. Я предложил своему заместителю Куликовскому, начальнику штаба Коновалову и инструктору подрывного дела Шимченку немедленно приступить к разработке плана операции, причем всю подготовительную работу вести в строжайшем секрете» («Вечный огонь. Партизанские записки»).
1 октября 1942-го на совещании командиров и комиссаров отрядов, секретарей партийных и комсомольских комитетов планы на подрыв моста довели до среднего командирского и политического состава Минского партизанского соединения — такая операция не могла осуществляться вслепую, без знакомства с ней непосредственных исполнителей. Информирование шло бок об руку с пропагандой: агитаторы всех уровней получили задачу увлекать рядовых бойцов и младших командиров на подвиги. Такая постановка вопроса была не для галочки.
Партизанское движение республики проживало только первый год своего централизованного существования — от того, как будет проведена спецоперация, зависел вопрос: пойдет ли массово белорус в партизаны? Сможет ли эффект от успеха на берегах Птичи, который должен будет разлететься по Полесью эхом, вселить в него надежду на еще и близко не видную победу Красной Армии? Ведь агитпроп рейха кричал через репродукторы и газеты-листовки, что советскому государству осталось всего ничего! С 20 октября по 1 ноября отряды южной Минщины и тогдашней Полесской области пустил под откос аж 49 эшелонов врага, но разовый большой успех по силе своей огласки всегда перевешивает множество малых, «размазанных» по большому отрезку времени, как бы «венчая» их. Так устроено массовое сознание общества, и с этой особенностью партизанские вожди несомненно считались. Дело оставалось за практическими приготовлениями!
Что показала рекогносцировка?
«К концу первой декады октября план операции «Эхо на Полесье» был готов, и я доложил об этом ЦК КП(б)Б и ЦШПД. Попросил прислать необходимое количество взрывчатки, детонирующего и бикфордова шнура, капсюлей-детонаторов, винтовочных и автоматных патронов.
Для последнего уточнения плана операции я с небольшой группой работников штаба выехал на рекогносцировку (предварительную разведку местности. — Авт.)», просто и буднично, скромно умалчивая о личном мужестве при ее проведении, рассказывает нам Роман Мачульский.
При личном обзоре предстоящего района операции из прибрежных зарослей ивняка задача показалось грозной — это тебе не доклады разведчиков… Ряд штабных работников вполне резонно высказались о невозможности задуманного, мол, положим своих людей зазря, и Роману Наумовичу было над чем призадуматься…
На мосту постоянно дежурили два взвода солдат охранных частей — 60 человек в четырех ДЗОТах с пулеметами. На подступах к цели такими силами можно было бы удержать и пару стрелковых полков! Менее чем в километре от инженерной конструкции, в поселке и на станции Птичь, располагался гарнизон — усиленный батальон в 700-800 человек! Завозись партизаны с атакой хоть на 10 минут — вся эта орава на грузовиках и бронетранспортерах прибудет на подмогу! В Мышанке, Копаткевичах и Петрикове также были гарнизоны, готовые по тревоге кинуться на выручку. А шанс завязнуть у моста, самый не иллюзорный, был: колючая проволока, мины и пристрелянные к местности противотанковые пушки могли устроить атакующим кровавую баню! Укрепились германцы расчетливо, со знанием дела.
Для диверсии были задействованы 16 отрядов Минского соединения партизан численностью в 1300 бойцов. В окрестностях моста и на самом объекте суммарно находилось до 5 тысяч военнослужащих противника.
Время на переброску подкреплений — а сюда по их зову в течение часа собралось бы около 5 тысяч — грамотная оборона предоставила бы точно. А в составе 16 отрядов и полков, что участвовали в операции «Эхо на Полесье», было всего 1300 бойцов! Весь упор нужно было делать на быстроту, неожиданность и автоматическую слаженность производимых действий!
Когда минимум крови достигается максимумом пота
На втором совещании (2 ноября) партизанских командиров, куда съехались представители всех подразделений соединения, задействовавшихся в диверсии, Роман Наумович волевым решением отверг мысль об отмене акции. Прилетевший в последние дни октября 1942-го борт Ли-2 со взрывчаткой и патронами, саперным материалом окончательно отрезал путь к отступлению.
Каждому отряду-участнику нарезали пласт задач: операция должна была быть разыграна как сложная сюита — каждый «музыкант» «оркестра» должен был не сфальшивить ни в одной ноте!
Слово автору мемуаров: «Отряды Макара Бумажкова и Дмитрия Гуляева должны были разрушить железнодорожное полотно и связь между станциями Муляровка и Коржовка… занять там оборону с тем, чтобы в случае отправки подкрепления из гарнизона Копцевичи навязать ему бой и задержать хотя бы часа на два. Группе партизан в количестве 250 человек из бригады Павловского поручалось разрушить железнодорожное полотно и связь в шести километрах восточнее моста, занять удобный рубеж для обороны и не допустить подкрепления из мышанского гарнизона. Отряд Патрина получил приказание перерезать возле деревни Ивашковичи дорогу Копаткевичи — Птичь и, если возникнет необходимость, смело вступить в бой с подразделениями противника, перебрасываемыми из Копаткевичей. На отряды Далидовича и Розова, в которых насчитывалось 350 человек, возлагалась наиболее трудная задача. Они должны были отрезать поселок и станцию Птичь от железнодорожного моста, взять вражеский гарнизон в клещи и ураганным огнем сковать его силы. Специальная группа в составе 300 партизан из отрядов Жигаря, Пакуша и Кравца должна была захватить мост, уничтожить его охрану и обеспечить безопасность для минирования моста. Выполнение задачи по минированию и взрыву моста возлагалось на группу подрывников из 45 человек, составленную в основном из минеров московского комсомольского отряда имени Гастелло и некоторых лучших специалистов этого дела из других отрядов. Отряд Столярова в количестве ста человек оставался в резерве. К шести часам утра каждый отряд должен быть готовым по условленному сигналу приступить к выполнению боевой задачи».
Экспромты, спасшие операцию
Как говорил великий полководец Наполеон I Бонапарт: «Плох тот военный план, который нельзя изменить в момент его выполнения». И ненастная погода осени протестировала замысел Мочульского на живучесть, введя еще одну переменную по имени «развезшиеся от дождя дороги». Этот лишний «x» в уравнении активировал вторую, еще более неприятную переменную: уставшие от марша по грязи люди не осилили бы реализацию задуманного… Все эти обстоятельства вскрылись в обед 2 ноября, когда партизаны ударной группы уже прошли расстояние в 27 км до моста — и были на полпути к цели.
Что было делать? Предоставить бойцам больше времени на отдых, отсрочить начало операции — и тем самым дать немцам шанс увидеть бойцов вспомогательных отрядов, каждый из которых уже был на нужной позиции? С неминуемым последующим поднятием тревоги и исчезновением эффекта неожиданности… Или свернуть акцию?
Посоветовавшись с командирами Куликовским, Бельским и Мазуровым, Роман Наумович решил произвести своего рода пассивную, причем ложную демонстрацию своих сил врагу — этакий сюрприз в сюрпризе!
Ударная группа партизан открыто подошла к самым Копаткевичам и расположилась в домах по его окраинам на отдых. Гарнизон подумал, что готовится нападение — и сел в глухую оборону, притягивая докладами по рации и телефону всех окрестные силы фашистов на помощь. Передохнув и обсушившись у костров и печей, партизаны, оставив многочисленные дымы от камельков, незаметно снялись и пошли к намеченному пункту. Причем оставив после себя в духе казаков 1812 года малый демонстрационный отряд. Те, маяча у Копаткевичей, зажигая массу костров, изображали нахождение тут всех сил Мачульского, в то время, когда их уже давно не стало… Немцы, одураченные этим сложным, спонтанным маневром забыли о мосте… А партизаны, передохнув, к раннему утру 4 ноября уже подходили к мосту. И тут судьба вновь проверила план на прочность: разведчики, что шли в голове колонны, не нашли установленный ранее брод — в сером пейзаже предрассветного, самого темного часа ночи немудрено обознаться! Понимая, что солнце скоро встанет и на поиски прохода уйдет драгоценное время, комиссар бригады Павловского Семен Маханько волевым решением форсировал реку в ближайшем участке, своим примером показывая, что температура воды вполне терпимая, хотя на самом деле — ледяная…
Пройдя по грудь в студеной воде, бойцы, волоча на себе взрывчатку и боеприпасы с оружием, без потерь пересекли Птичь. Рассвет рокового дня застал партизан в 80 метрах от моста — на объекте, ни о чем не подозревая, несли дежурство часовые неприятеля. Сырой приречный воздух далеко разносил их ленивые голоса… Полдела было сделано: эффект неожиданности удалось сохранить!
Штурм моста и подвиг минеров
В 6 часов утра по обе стороны от моста раздались взрывы — сковывающие гарнизоны врага отряды взялись за дело. В воздухе ярко обозначились две красные сигнальные ракеты — и штурмовые отряды под «аккомпанемент» прикрывающего огня пошли к мосту. Не успевшая добежать до пушек, застигнутая врасплох охрана была перебита в упор. Первые потери среди народных мстителей появились после того, как «проснулись» пулеметы, незамеченные разведчиками при первоначальном осмотре моста издали, но их оперативно подавили гранатами… Минеры взялись за закладку тола в нужных точках сооружения — их командир Казимир Францевич еще в мирное время принимал участие в постройке моста и знал, как его лучше разрушить… Именно в этот момент вокруг моста стали ложиться снаряды и мины — гарнизон Птичи, разгадав трюк с отвлекающими отрядами, открыл огонь по главной цели партизан. Осколками было убито и ранено еще несколько человек.
Для подрыва более чем 150-метрового моста через Птичь понадобилось около 300 кг тола
«Минутная заминка. В этот момент слышу голос Казимира Францевича: — Ребята! Еще пару минут, и все будет в порядке! Партизаны действовали самоотверженно, укладывая последние толовые заряды (всего — до 300 кг. — Авт.). Возле ферм и опор, точно придерживаясь схемы минирования. Даже раненые не прекращали работу. Наконец Шимченок крикнул: — Пакеты уложены! Шнур подведен! Все — с моста! В воздух взлетели две белые ракеты — сигнал к общему отходу. Партизаны устремились к поселку Млынок — месту нашего сбора. Я отошел от моста метров сто пятьдесят… В этот момент воздух дрогнул от мощного взрыва. Ввысь взметнулся огромный столб яркого пламени. Мост рухнул. Над полями и лугами, лесами и болотами прокатилось громкое эхо…Как только последние партизаны, охранявшие колонну сзади, вошли в лес, в воздухе появились фашистские самолеты. Они долго кружили, выискивая партизан, но ничего не обнаружили и улетели», так вспоминал эти опасные мгновения партизанский вождь.
Но расслабляться было рано: головной дозор ударной группы партизан заметил спешащую разведку карателей, стремящуюся нащупать место сосредоточения диверсантов и навести на них идущее за собой подкрепления. Подпустив противника ближе, наши бойцы перестреляли 27 врагов и трех взяли в плен, вызнали у «языков» нужные данные — и колонна партизан вышла из-под удара спешащих к месту диверсии немцев. В Новоселках, куда прибыл отряд с подводами, на которых лежали убитые и раненные, бойцов ждало построение, оповещение об итогах операции и поздравление с красным днем календаря.
«Эффект домино», рожденный знаменитой диверсией
Удачная операция, кроме простоя эшелонов врага, дала еще один неожиданный результат: была сорвана намеченная отправка в рейх на принудительные работы тысяч белорусов — многие из них, воспользовавшись заминкой, разбежались.
Инерция этого «эффекта домино» продолжала развиваться: окрыленные удачей партизаны вскоре спланируют и осуществят подрыв моста через речушку Бобрик. В этом им помогут наслышанные об успехе у Петрикова словаки — союзники Германии — и почти батальон из Копцевичей во главе с капитаном Яном Налепкой в 1943-м перейдет к партизанам с оружием в руках! Среди бойцов, порвавших с обманувшим их фашизмом, был и родственник автора этих строк… Диверсия на Бобрике прошла с учетом уроков «Эха на Полесье» — и в том бою погиб лишь один партизан!
Именно взрыв переправы на реке Птичь подтолкнул к присоединению к народным мстителям живой легенды Полесья, всего БССР — деда Талаша и переходу на сторону партизан словацкого подразделения под командованием капитана Яна Налепки
Услышав весть об успехе на Птичи, в партизаны пошла масса крестьян края, среди них — человек, ставший к великой Отечественной войне живой легендой — тот самый дед Талаш. Весть о том, что близкий к 100-летнему порогу мужчина пешком прошел десятки километров через снега и бурелом в отряд Мачульского, мгновенно облетела соединение и населенные пункты края.
Масса партизан задалась вопросом: «Он смог — а мы не сможем?» — и удвоили терпение в тяжкой науке преодоления себя на пути к Победе. Тем же вопросом озаботились и те, кто с шатанием в душе переживал оккупацию. Весть о Василии Исааковиче, воспетом Якубом Коласом в многотысячных тиражах романа «Дрыгва», стала последней «гирькой» на «весах» раздумий тысяч людей — и те также потянулись в ряды партизан.
«Эхо на Полесье», сделавшее свое святое дело, оставило осязаемые следы, видные поныне. И сейчас пытливый путник может увидеть остатки ДЗОТа охраны взорванного моста, а также быки, на которых он стоял. Тут же — могила неизвестного партизана, бывшего командира окруженных в Беларуси в 1941-м частей, пытавшегося взорвать мост до знаменитой диверсии 80-летней давности.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал Минская правда|MLYN.by, чтобы не пропустить самые актуальные новости!
Рекомендуем
