На родине меня бы закрыли. Почему гражданин Латвии в борьбе за дочь бежал в Беларусь

Новости, приходящие из Латвии, запросто ставят в тупик. У белорусов, привыкших к жизни в стабильном государстве, в голове появляется только один вопрос: «А как такое вообще возможно?» Осознание реальности приходит при разговорах с жителями Латвии, бежавших из своей страны. Один из таких — Максим Харин, вынужденный бороться за свою дочь. Переезд в Беларусь оставил для него шанс на разрешение ситуации, в то время как на родине перспективы были совсем не радостные.

Папа, который не согласился

— Расскажите о своей ситуации с дочкой. Что произошло и почему никто не смог помочь?

— Несколько лет назад была похищена моя четырехлетняя дочь. Это было организовано и совершено при участии потрясающего количества государственных чиновников Латвии, полицейских, прокуроров, судей. Одним из главных игроков случившегося беспредела являлись представители латвийских органов опеки. Я тот папа, который не согласился с этим. И начались такие события, которые сделали из меня совершенно другого человека.

Борясь за свою дочку с этой мафией, работающей на государственном уровне, я вынужден был самостоятельно изучать законодательство. Из простого человека сделался юристом. Я ночами читал законы, учился составлять документы. Почему мне приходилось самостоятельно это делать? Потому что я обращался к множеству адвокатов, которые не отвечали требованиям ситуации. Я понимал всякий раз, что меня обманывают и недоговаривают. За несколько лет я, наверное, прошел где-то через 20 адвокатов или юристов. Почему они себя так ведут? Потому что они люди, принадлежащие к этой системе. Понимая, как работает эта система, юрист хоть с каким-то намеком на честность опасается за себя.

— Но вы ведь представляли в суд доказательства своей правоты. Как на это реагировали?

— Как, по сути, работает система? Если вдруг на твою семью нападают органы опеки, ювенальная юстиция, ты выходишь на бой против этой системы, включаешь весь свой ресурс. Так и я включился, собрал доказательства, вник в ситуацию и начал действовать, на мой взгляд, правильно. Я понимаю, что не ошибался тогда. Но ты приводишь доказательства, а их просто игнорируют. То есть если система запланировала преступление против тебя, против твоей семьи, ты, по сути, ничего не можешь сделать на государственном уровне. Ты пишешь жалобу, забираешься выше и выше, но это не работает, ты получаешь одни отписки.

— Вы ведете видеоблог, где рассказываете о своей ситуации и обнажаете проблемы Латвии. И некоторые ваши видео блокировали…

— Есть такая женщина Елена, ее ситуация является довольно громкой в стране. Она и ее дети пострадали тоже от этих бандитских формирований — прокурорских, полицейских, судейских. У нее было похищено трое детей. Мы с ней познакомились, и в какой-то момент выяснилось, что в наших ситуациях действовало одно и то же лицо. Это известная в Латвии адвокат, которая, как удалось выяснить, сестра бывшего министра МВД Латвии. Можете себе представить, какие двери такое родство открывает и какой беспредел это позволяет вытворять против беззащитного населения.

Борясь со всем этим, я снимал ролики для поиска пострадавших от этого лица. Снял один очень хороший, мощный ролик, выложил в Сеть. И меньше чем за сутки он набрал около 80 тысяч просмотров. Люди активно отзывались, комментировали, передавали друг другу. И в первые же сутки ролик удалили в TikTok и Facebook без каких-то внятных объяснений. Никакая апелляция не помогла. Это говорит о масштабе возможностей, которыми сегодня обладают те, кто зарабатывает на похищении детей в Латвии.

Копье в логистическую отрасль

— Вы говорите на русском языке, но, как известно, в Латвии сейчас идет настоящая борьба с русским. Каковы на самом деле масштабы русофобии?

— Эта тема сегодня самая болезненная для огромной части населения. Русофобия в Латвии, увы, есть, кто бы что ни кричал. У меня, как у человека, который там родился и вырос, есть четкое понимание того, что русофобия в Латвии проистекает не от населения. Нет такого, что латышскоговорящее население нападает на русскоговорящее. У меня большое количество латышскоговорящих знакомых, приятелей, коллег. Мы можем даже пошушить с ними на эту тему. Но никогда не было такого, чтобы я как-то нелепо отзывался в их адрес или они про меня говорили нелицеприятно. Но тем не менее русофобия существует. Мой опыт говорит о том, что эту русофобию насаждает политическая система Латвии, правящие элиты.

Максим в поисках решения своей ситуации обращался за помощью к латвийским журналистам, но ни одно СМИ не отозвалось. Тогда он принял решение самостоятельно вести журналистскую деятельность и создал канал в TikTok (@grazdaninlatvii). На публикации стало отзываться много людей, в том числе те, кто попал в идентичные ситуации.

— И одновременно с этим в Латвии продолжается «украинизация»…

— Да, люди уже начали воспринимать наличие сине-желтых флагов везде как что-то обычное. Переболели. Но в самом начале этой ситуация выражалось явное противоречие. И уже тогда началось затыкание ртов населению. Ты только попробуй оторвать флажок украинский где-то или негоже выразиться! И вот тогда начались гонения за комментарии, хотя зачастую это было лишено какой-либо логики. Разумеется, это вызывало огромное количество споров и конфликтных ситуаций, когда граждане вынуждены были сталкиваться с насаждаемым государством мнением. Что касается украинской темы, то люди даже опасаются говорить об этом.

— Одной из самых обсуждаемых тем в последнее время стала граница. Польша и Литва уже закрывали погранпереходы с Беларусью, Латвия запретила нерегулярные пассажирские перевозки. Как вы реагируете на подобные новости?

— Безусловно, хочу я или нет, слышу и вижу новости об этом. Нет сейчас ни одной социальной сети, в которой не говорят об этом. Вот литовцы недавно закрывали границу. Причина в чем заключается? В воздушных шарах? Серьезно? Это же никакой логики под собой не имеет. Я не знаю всего политического контекста, но, как для обычного гражданина, для меня совершенно очевидно: если вы хотите добиться изменений в воздушном пространстве, закрытие шлагбаума на земле ничего не поменяет наверху. И к чему это привело? Десятки, сотни тысяч простых людей не попали домой, к родственникам, их планы рушатся. В логистическую отрасль просто копье воткнули.

Потрясающая страна

— Почему вам все-таки пришлось покинуть Латвию?

— Я понимаю, что если бы остался на родине и продолжал свою сопротивленческую деятельность, скорее всего меня бы огрели где-то в подворотне по голове либо просто закрыли. И вот тогда можно было бы сидеть, смотреть через решетку на звезды и понимать, что никаких разрешений в моей ситуации (с похищением дочери. –Прим.) не предвидится. Но я пошел несколько другим путем, вынужденно покинул родину. И не жалею об этом ни на грамм. Я очень рад, что оказался в Беларуси. Это потрясающее место, потрясающая страна.

— А как выбрали именно Беларусь? Ведь в прибалтийских странах, в том числе в Латвии, распространяется довольно негативный образ нашей страны.

— Пару лет назад я здесь уже был, меня пригласил мой хороший приятель. Он ехал по своим делам на несколько дней в Беларусь и позвал меня. Я ехал и думал: «Что такое Беларусь вообще?» В тот момент я был приятно удивлен. И когда моя жизненная ситуация привела к тому, что я вынужден был покинуть родину, у меня не было никаких сомнений, куда ехать. Беларусь – и не иначе. Для меня Беларусь – самое большое открытие за последние несколько лет моей жизни. Есть такие небольшие детали, на которые я обращаю внимание. Я человек, рожденный в Советском Союзе. И волей судьбы я оказался в стране, где есть рубли, милиция…

«Я благодарен народу Беларуси за по-настоящему теплый прием, за такую приветливость, отзывчивость и широту белорусской души. Это стало для меня настоящим открытием».

— То есть мы сохранили все лучшее?

— Да, с одной стороны. Но с другой, ведь никто не остался в каком-то заржавелом прошлом. Я вижу, что Беларусь идет семимильными шагами вперед.

— Вы живете в Беларуси уже полтора года. Успели почувствовать себя своим здесь?

– Однозначно да. Разумеется, я знаю латышский. Но это не мой родной язык, идеально я на нем не говорю. Находясь в Латвии, мне регулярно приходилось переходить на латышский. Мне было непросто. Говоря на неродном языке, хочешь ты или нет, чувствуешь некое напряжение. Здесь же я везде говорю на своем родном языке. Сейчас я уже привык, но сначала у меня улыбка не сходила с лица. Сейчас я попал домой — такое у меня ощущение.