Реквием по «цветной революции». Вспоминаем о массовых беспорядках в августе 2020
О том, что происходило во время и сразу после массовых беспорядков в 2020 – пишет политолог Андрей Лазуткин, на тот момент участник избирательного штаба Президента.
До беспорядков 9-11 августа по милиции «работали» довольно мягко, из расчета, что подразделения не окажут сопротивления или вообще не выйдут на службу. Ключевой посыл в отношении МВД был переходить на сторону протеста, выбрасывать форму и сообщать служебную информацию. За месяц до выборов сотрудникам даже начали обещать трудоустройство в ИТ-компании и разовые выплаты.
Однако на подавление беспорядков это мало повлияло. Надо сказать, что в столичном оцеплении стоял не только ОМОН (который потом обвинили во всех грехах), но и срочники внутренних войск, пограничники, курсанты, спецназовцы и сотрудники практически всех силовых структур. Людей банально не хватало, с учетом того, что беспорядки происходили в областных центрах и крупных городах, типа Пинска, Бреста и Гродно, где пришлось задействовать военных. Поэтому какой-то особой жесткости одной силовой структуры, как это подавалось, не было. Протесту нужен был понятный и конкретный враг, которым сделали минский отряд ОМОН.
В столице ключевой задачей силовых структур в первый день было заблокировать правительственный квартал и не допустить захвата административных зданий. В результате основная масса протестующих была вытеснена через Немигу к стелле, где и произошли первые крупные столкновения с применением светошумовых гранат.
Второй день беспорядков был наиболее ожесточенным – поскольку центр города был перекрыт техникой, протестные группы начали баррикадировать транспортный узел на Пушкинской, вероятно, с целью создать лагерь и обеспечить постоянный приток людей из спальных районов. Баррикады разбирались, затем строились снова, и так всю ночь толпу теснили по улице Притыцкого до станции метро Каменная горка.
Именно во вторую ночь в районе Пушкинской был смертельно ранен резиновой пулей Тарайковский, слесарь 34 лет, ранее от звонка до звонка отсидевший 7 лет за причинение тяжких телесных, повлекших смерть. Это была первая официально подтвержденная жертва беспорядков, о которой сообщили утром 11 августа государственные СМИ, которые на тот момент еще работали в условиях блокировки интернета.
Однако к концу недели счет «жертв» в телеграм-каналах доходил уже до 70-80 человек. В условиях нехватки информации общество убеждали в завышенном уровне насилия, и получалось довольно успешно. В день появлялось примерно 30-40 сообщений об изнасилованиях, пытках, увечьях, которые не было возможности быстро проверить и опровергнуть. Государственное телевидение при этом пытались остановить с помощью стачкомов и увольнения технических работников – чтобы государственная точка зрения вообще не выходила в эфир.
Кроме того, провоцировали и сотрудников милиции. Впервые в Беларуси применялась тактика автомобильных наездов, метание зажигательных смесей, для защиты и нападения использовался строительный инвентарь, каски, молотки, армированные прутья, перчатки, купленные в строительных магазинах.
Ударные группы составлял так называемый околофутбол – болельщики белорусских, украинских и российских клубов. Это крайне ожесточенная среда, где массовые драки являются постоянным и обязательным элементом образа жизни, кроме того, есть своего рода «интернационал» – система международных связей, например, правых околофутольных клубов. Такие люди отличались от основной массы протестующих физической подготовкой, татуировками, умением действовать в группе, многие имели судимости. В толпе на Пушкинской при этом раздавали MDMA и водку – это позволяло не чувствовать боль от ударов резиновых палок, поддерживало общее взвинченное состояние. Днем гастролеры отсыпались и вели разведку, а ночью группы опять собирались на основных транспортных узлах.
Третий день беспорядков проходил в спальных районах города, тактику поменяли и пытались измотать милицию, перебрасывая сотрудников в удаленные точки, например, от центра в микрорайон Серебрянка, перекрывали дороги в Заводском и иных районах. Как отмечали специалисты, силы и средства для продолжения беспорядков еще были, но, видимо, организаторы посчитали уровень насилия достаточным.
Цветочки и ягодки
Началась вторая фаза, где протест стали показывать с лучшей стороны – женские цепи с флагами и цветами вдоль дорог, а также автомобильные карусели – нужна была массовая демонстрация солидарности с протестом. Поскольку наши граждане в целом законопослушны и не имеют представления ни об околофутболе, ни о лицах с судимостями, каждый в такой ситуации меряет по себе: «Если я ничего не нарушал, значит, не нарушал никто, это был произвол милиции». Многие в столице приняли точку зрения телеграм-каналов или, как минимум, не высказывались открыто в поддержку власти.
Подавление любых альтернативных голосов было важным элементом мирной фазы. В сеть начинали массово сливать данные сотрудников госорганов, руководителей, милиционеров и журналистов, которым поступал шквал звонков с угрозами либо требованиями признать поражение власти и поддержать протест. В этот момент дрогнули некоторые крупные предприятия, где руководство заняло выжидательную позицию и никак себя не обозначало. Начинается забастовочная кампания, вернее, ее видимость, когда людей звали под проходные крупных столичных предприятий поддержать местные стачкомы, таким образом увеличивая их численность и оказывая давление на дирекцию.
Все это происходило максимально грамотно – протест имел очень размытый характер «против насилия», не имел собственной символики – применялись белые флаги, красно-зеленый и их комбинации в виде полос, не звучали призывы поддержать конкретного лидера оппозиции. Все было направлено в первую очередь против МВД, а во вторую – против Лукашенко, чтобы максимально объединить разрозненные группы в обществе, как сторонников запада, так и сторонников России, и даже умеренный президентский электорат.
Ситуация сильно качалась именно тогда, потому что происходил момент истины – для победы нужен был раскол правящей группы вокруг Лукашенко, чтобы депутаты, министры, дипломаты, сотрудники исполнительной власти осудили насилие и потребовали новых выборов. Это бы окончательно дезориентировало тех, кто голосовал за Лукашенко, и таким образом возможно было бы создание переходного правительства, координационного совета и иных неконституционных органов.
Собственно, в тот момент (первая и вторая неделя после выборов, когда протест был на пике) – все и решалось. Власть в субботу провела в Минске большой контрмитинг, на котором выступил Президент и дал понять, что никаких переговоров не будет. Точки зрения на тот момент даже среди сторонников власти были разные, например, что нужно найти крайних, извиниться, договориться о новых выборах. Президент же дал понять, что никаких переговоров не будет и что свои силовые структуры он не сдаст. Как максимум был предложен вариант пересчета голосов, но оппозиция от него отказалась.
Кроме того, как мы знаем теперь, сразу после отъезда Тихановской в Вильнюс американское посольство в Литве начало переговоры с российским МИД, чтобы признать статус оппозиции и выступить посредниками для контактов с Лукашенко. Россия на все предложения ответила отказом, и это была вторая важная точка срыва протеста.
Думаю, уже на тот момент организаторы поняли, что шансы сильно упали, и к управлению допустили уже не политтехнологов, а националистов, типа младшего Вечерко и его коллег – блогеров, чтобы набраться опыта. Эти граждане знают всего одну песню из трех нот – улицы Минска моментально наводнила БЧБ-символика, Россия была объявлена «преступным пособником Лукашенко», а результаты выборов начали грести под Тихановскую – мол, она победила с 80% и теперь это новый лидер, хотя ранее такое не озвучивалось.
Общество, конечно, на тот момент было нервным и озлобленным, но уже к началу сентября большинству стало понятно, что власть не упадет, особенно когда не удалась стачечная кампания в вузах. Связи центров в Вильнюсе и Варшаве с США практически перестали прятать после победы Джо Байдена, численность протестов все это время падала, а государственные СМИ методом подбора нащупали нужный тон и начали эффективно работать на самые разные аудитории. За 3-4 месяца ситуация полностью стабилизировалась, а ВНС, которое проходило зимой, даже назвали «съездом победителей».
Тем не менее, надо сказать, что основная часть политической борьбы все-таки происходила не публично. С одной стороны, это были попытки выйти на чиновников из окружения Лукашенко и склонить их к переходу на сторону протеста и выступить временными лидерами. С другой стороны, у самого Александра Лукашенко всячески пытались спровоцировать недоверие к РФ (вспомним задержание ЧВК «Вагнера», а также связи кандидата-банкира Бабарико и Сергея Тихановского в России), чтобы Президент публично обвинил русских во вмешательстве и таким образом не мог рассчитывать на их поддержку после выборов.
Ни то, ни другое не получилось, и поэтому протесты даже при относительно большой массовости стратегически не имели шансов на успех. Политика никогда не делается на улице, как бы вас не убеждали в обратном, дорогие змагары.
Что же касается сторонников власти, то есть и другая крайность, потому что у победы много отцов, а поражение всегда сирота. Два года спустя практически весь президентский электорат чувствует себя уверенно и каждый склонен подчеркивать свой личный вклад в события 2020 года. Непосредственные же участники немногословны и развернутых комментариев не дают. Однако так или иначе, любимую не отдали, каждый сделал свой громкий или тихий личный выбор в ситуации неопределенности. И только два года спустя, после ввода войск ОДКБ в Казахстан и начала специальной военной операции на Украине, мы увидели во всех деталях, от какой мрачной пропасти Лукашенко в очередной раз отвел страну.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал Минская правда|MLYN.by, чтобы не пропустить самые актуальные новости!
Рекомендуем
