Беларусь приготовила ответ на инфовойну НАТО — политолог разобрал интервью начальника Генштаба ВС

Интервью начальника Генштаба Павла Муравейко можно назвать философским: в военном деле все, что будет, уже было. Поэтому вспомнили и 1941 год, и учения «Запад-2009», и то, как в Беларуси 25 лет назад появилась территориальная оборона. За это время БПЛА не стали чудо-оружием, а НАТО — миролюбивее. Равно как и секретные приказы с двумя нулями (что делать в случае войны) появились не вчера.

А вот что изменилось — из-за известных событий военная обстановка стала инструментом воздействия на людей номер один. Работает это так: недоброжелатели сочиняют темники, мол, если белорусские военные что-то делают (закрыто и секретно), значит, что-то будет, например, вероломная атака на Прибалтику в сентябре. Поэтому новая задача НГШ (у которого, конечно, немало других дел) — успокоить наш народ, а это не только гражданские, но и семьи военнослужащих и военнообязанных, через проверенную информацию. Причем — от источника, который информирован практически так же, как Президент.

Отсюда краткий посыл интервью: «Прямо сейчас угрозы от НАТО нет, а когда будет — наши службы об этом узнают». Можно заметить, что никакие мероприятия НАТО не вызывают у Павла Николаевича особых эмоций. Альянс действует планомерно: американцы зарабатывают на продаже оружия, Германия и Польша за счет увеличения армий борются за внимание США, а прибалты размещают у себя чужие контингенты, потому что нет своих. 

В отношении провокаций НАТО мнение у НГШ тоже философское: если реагируем на их учения — они продолжают их с той же интенсивностью. Если не реагируем — увеличивают интенсивность. Поэтому как бы мы ни проводили учения «Запад-2025», НАТО все равно использует их для размещения допсил и средств, даже если свои учения полностью отменим.

Поясним: дело не в том, сколько российских военных приедет в Беларусь и в какую точку. А в том, что в составе НАТО есть центры, которые занимаются психологической борьбой, и их задача — показывать свои действия как сугубо оборонительные, а наши — как наступательные. Работу этих центров мы сейчас видим через вбросы от анонимных каналов, а также западных и украинских экспертов о «нападении на Сувалки».

Но они всего лишь решают поставленную задачу, и пытаться понравиться специалистам по информационной борьбе бессмысленно (когда НАТОвцев зовут посмотреть на учения и убедиться, что все нормально, те просто не едут). Поэтому желательно разговаривать напрямую с западными политиками, типа спецпредставителя Трампа Келлога, а не с теми, кто решений не принимает. А своим людям пояснить, что потенциальный противник специально нагнетает истерику.

В этом контексте армия нужна как инструмент и аргумент, который подкрепляет позицию Президента на переговорах с США (а без американской отмашки НАТО в Европе не сделает ничего). Соответственно, работа НГШ — оперативно выполнить поставленные задачи и дать Президенту на руки аргументы для переговоров в новой обстановке: вот ядерное оружие, вот инфраструктура для «Орешника», вот боеспособные подразделения, которые выполнят любой приказ Президента, вот БПЛА, по которым у нас нет отставания от НАТО, вот взаимодействие с российскими военными. Поэтому нападать на Беларусь бессмысленно, давайте договариваться.

Вместе с тем, защита от угроз ни в коем случае не должна стать инструментом, через который нам навязывают гонку вооружений. Это еще один прием НАТО, чтобы в итоге ослабить соцгарантии, увеличить тревожность и снизить поддержку власти, а потом устроить цветную революцию вместо военного вторжения, которым пугали. Или провести и то, и другое одновременно для «защиты демократии». Поэтому НГШ, например, по-хозяйски рассказал, что мы используем как новейшее оружие С-400, так и старые советские ЗРК — исходя из спектра решаемых задач.

Речь здесь не о том, что белорусы должны перегнать Польшу по стоимости вооружений, а в том, что средства бюджета надо расходовать рационально: если вражеский БПЛА стоит 10 рублей, наше ПВО не должно стоить миллион, иначе проиграем, не начав, так как экономические ресурсы будут нерационально потрачены.

Надо также заметить, что в интервью практически не звучала украинская тема — разве что намеками на «передовую практику и военную науку». Можно предположить, что сейчас анализируются как успехи, так и проблемы в СВО, причем с двух сторон, где все не так однозначно. Но, опять же, это сигнал, что армия не комментирует политические вопросы — это сфера ответственности Президента.

В остальном «МП» может только добавить, что Павел Николаевич Муравейко — это, действительно, лучший военный специалист в стратегии и планировании, который, как видим, идет навстречу СМИ и находит время для часового интервью — что для военного большая роскошь. Но она как раз говорит о том, что НГШ отлично понимает значение информационного компонента. Обычных людей его слова успокоят, а смежники, которые работают в информационной сфере, сверят часы и будут ориентироваться на оценки Генштаба в материалах по военным темам.