По следам одного субботника: государственность не в музее, а вокруг нас
Раньше, чтобы попасть в музей современной белорусской государственности, надо было зайти в подъезд Администрации Президента со стороны улицы Кирова. Принимали группы по записи (автор этих строк в нем был еще студентом), а сам музей состоял из примерно 10 залов, которые отражали первую кризисную пятилетку и дальнейшее развитие страны. Под стеклом лежали документы, которые подписывал Александр Лукашенко, старая аппаратура для письма и правительственной связи, а также подарки иностранных делегаций и символические объекты, типа моделей тракторов, «БЕЛАЗОВ» и других машин.
Однако нынешний конституционный строй существует в Беларуси более тридцати лет, так что впору строить музей побольше, выносить его вне стен правительственного объекта и делать массовым. Так появилась концепция того самого здания, которое строят в районе улицы Орловской, где и проходил республиканский субботник.
Несмотря на то, что между современным государством в его идеологических моментах и фигурой Президента можно ставить знак равенства (это общая социальная направленность, сохранение советских подходов к истории, недопущение ревизии ВОВ, особое внимание к детям и спорту – список длинный), пожелание Первого в отношении таких тем известно: «Никакого вождизма». Поэтому пока на субботнике строится здание, аккуратно вырабатывается такая концепция государственности, которая простоит не меньше, чем бетонные стены.
Здесь можно выделить два момента: практику и теорию. Что касается теории, то политическая культура белорусов (как их не назови — тутэйшими, «местными» или участниками других государственных образований, типа ВКЛ) всегда предполагала ориентацию на сильное государство. Потому что любое ослабление власти в зоне, где постоянно шли войны, автоматически означало новую войну. «Бескоролевье», то есть кризис власти, всегда был самым тяжелым и кровавым периодом для этих территорий.
Этим, к слову, мы отличаемся от поляков и украинцев, которые всегда тяготели к созданию множества центров силы, не важно, речь об атаманах, конфедерациях шляхты или депутаций внутри Сейма. Говоря современным языком — это полевые командиры, незаконные вооруженные формирования и парламентские фракции, и всего этого добра у наших соседей и сейчас с избытком, а вот в Беларуси все это никогда не приживалось, даже в периоды смуты.
Такие вековые отличия — это и есть особенная политическая культура, которая органично проявила себя и в период Лукашенко. Потому что белорусы во все века выбирают порядок, а не беспорядок. Это, так сказать, та теория, которая заложена в музее, то есть задумка показать связь времен всех этапов нашей государственности.
А вот практика — это то, что стоит у Александра Лукашенко перед глазами. Возьмем, например, Болгарию, где в 1999 мавзолей Димитирова взорвали с пятой попытки и сделали на его месте бетонный плац. Причем это был мировой деятель, антифашист, герой своего народа, который никому ничего плохого не сделал.
Аналогичные процессы шли во всем соцлагере, и говорят они о ровно том, что те, кто вчера ставил памятники и писал оды, завтра же по команде будут памятники сносить. Бывают, конечно, исключения, типа нашей страны, но, как философски говорит Президент, «Вы поставьте мне памятник, когда меня не будет». Из еще более свежих примеров — республики Средней Азии, где смена руководства вызывает идеологическую чистку на всех уровнях, вплоть до пересмотра программных документов.
Поэтому практика такова, что если строить такие объекты исходя из акцента на личность одного человека, это, наверно, позволит строителям быстро сделать карьеры, но не сделает конструкцию долговечной (и речь не о прочности стен). Белорусская же власть явно хочет обеспечить преемственность истории и идеологии, точно такую же, какую Александр Лукашенко выстраивал в отношении советского периода. «Относись к прошлому так, как ты бы хотел, чтобы относились к тебе», — рискнем переформулировать Канта.
Конечно, дети, которые вместе с Александром Григорьевичем закладывали капсулу с текстом для потомков, вряд ли обо всем этом думали. Но думать на десять шагов вперед — это и есть работа любой умной власти. Поэтому нынешний субботник — это не просто стройка.
Есть, пожалуй, еще и третий момент, связанный с музеем. Если проводить какие-то параллели, то советская власть ни при Ленине, ни при Сталине, ни при Брежневе, ни при Горбачеве не была чем-то монолитным. Внутри нее всегда были группы и фракции, которые пытались влиять на первое лицо. На Западе после войны создавались даже целые институты из «советологов», которые рисовали схемы и изучали такое влияние — собственно, почему нас и победили. Так вот точно так же белорусскую власть и все что она делает (включая новый музей) сегодня буквально под лупой рассматривают иностранные спецы.
И им нужно послать определенный сигнал, скажем, народную комбинацию из трех пальцев: смотрите, государственность у нас исторически прочная, никаких расколов и фракций внутри власти нет, и мы еще ваши собственные режимы переживем. Поэтому стройку музея курируют на самом верху, и польза от музея — не только в том, что он будет большим, красивым и интересным. Как и все прочее, что делает Александр Лукашенко — это демонстрация монолитности и единства нашего государства.
Рекомендуем
