Подвиг танкистов в двухдневном бою в первые дни ВОВ, который не вошел в историю

Подвиг экипажа танка КВ-1, совершенный 24 июня 1941 года, к большому сожалению, не вошел в историю Великой Отечественной войны как ярчайший пример мужества и самопожертвования советского солдата…

Бой «местного значения»? Всего лишь боевой эпизод? А давайте зададимся вопросом: «А если бы не было таких боевых эпизодов, таких боев «местного значения», сумели бы тогда, в трагическом 41-м, остановить фашистскую военную «махину», хорошо подготовленную, имеющую боевой опыт и уверенную в себе после победных маршей по Европе и вооруженную, как есть выражение, «до зубов»?».

А ведь экипаж танка КВ-1, один единственный создал для немцев столько проблем, нанес такой урон врагу, какой не смогла целая танковая дивизия.

Тогда, 24 июня 1941 года, советский танк КВ-1 оказался в тылу врага неподалеку от захваченного немцами литовского города Расейняй. В то раннее утро экипаж противостоял огромной вражеской силе в лице танковой группы. И советский танк КВ-1, со всех сторон окруженный немцами, уничтожил несколько противотанковых пушек и танков, зенитное оружие и более десятка грузовиков, нанес тяжелые ранения более сотни немецких солдат. Под палящим солнцем июня внутри раскаленного железа ценой собственной жизни экипаж почти сутки мужественно оборонял занятую позицию и остановил наступление врага на этом участке фронта на целых два дня.

Подвиг танкового экипажа глазами врага

Из воспоминаний Эрхарда Рауса, командовавшего танковой группой, которой и противостоял один наш танк КВ-1. В 1941-м Эрхард Раус был полковником, а к концу войны стал генерал-полковником, командуя танковой армией гитлеровской Германии. Из 427 страниц его мемуаров, непосредственно описывающих боевые действия на Восточном фронте, 12 — посвящены двухдневному бою с единственным советским танком у литовского Расейняя. Немецкого офицера явно потряс экипаж этого танка, поэтому и дадим его воспоминания максимально в полном объеме:

«В нашем секторе не происходило ничего важного. Войска улучшали свои позиции, вели разведку в направлении Силувы и на восточном берегу Дубиссы в обоих направлениях, но в основном пытались выяснить, что же происходит на южном берегу. Мы встречали только небольшие подразделения и отдельных солдат. При очистке лесистого района к западу от плацдарма наша пехота столкнулась с более крупными силами русских, которые в двух местах все еще удерживались на западном берегу реки Дубисса.

В нарушение принятых правил, несколько пленных, захваченных в последних боях, в том числе один лейтенант Красной Армии, были отправлены в тыл на грузовике под охраной всего лишь одного унтер-офицера. На полпути назад к Расейнаю шофер внезапно увидел на дороге вражеский танк и остановился. В этот момент русские пленные (а их было около 20 человек) неожиданно набросились на шофера и конвоира. Унтер-офицер сидел рядом с шофером лицом к пленным, когда те попытались вырвать у обоих оружие. Русский лейтенант уже схватил автомат унтер-офицера, но тот сумел освободить одну руку и изо всех сил ударил русского, отбросив его назад. Лейтенант рухнул и увлек с собой еще несколько человек. Прежде чем пленные успели снова броситься на унтер-офицера, тот освободил левую руку, хотя его держали трое. Теперь он был совершенно свободен. Молниеносно сорвал автомат с плеча и дал очередь по взбунтовавшейся толпе. Эффект оказался ужасным. Лишь несколько пленных, не считая раненного офицера, сумели выпрыгнуть из машины, чтобы спрятаться в лесу. Автомобиль, в котором живых пленных не осталось, быстро развернулся и помчался обратно к плацдарму, хотя танк обстрелял его.

Эта маленькая драма стала первым признаком, что единственная дорога, ведущая к нашему плацдарму, заблокирована сверхтяжелым танком КВ-1. Русский танк вдобавок сумел уничтожить телефонные провода, связывающие нас со штабом дивизии. Хотя намерения противника оставались неясными, мы начали опасаться атаки с тыла. Я немедленно приказал 3-й батарее лейтенанта Венгенрота из 41-го батальона истребителей танков занять позицию в тылу возле плоской вершины холма поблизости от командного пункта 6-й моторизованной бригады, который также служил командным пунктом всей боевой группы. Чтобы укрепить нашу противотанковую оборону, мне пришлось развернуть на 180 градусов находившуюся рядом батарею 150-мм гаубиц. 3-я рота лейтенанта Гебхардта из 57-го саперного танкового батальона получила приказ заминировать дорогу и ее окрестности. Приданные танки (половина 65-го танкового батальона майора Шенка) были расположены в лесу. Они получили приказ быть готовыми к контратаке, как только это потребуется.

Время шло, но вражеский танк, заблокировавший дорогу, не двигался, хотя время от времени стрелял в сторону Расейняя. В полдень 24 июня вернулись разведчики, которых я отправил уточнить обстановку. Они сообщили, что кроме этого танка не обнаружили ни войск, ни техники, которые могли бы атаковать нас. Офицер, командовавший этим подразделением, сделал логичный вывод, что это одиночный танк из отряда, атаковавшего боевую группу фон Зекендорфа.

Хотя опасность развеялась, следовало принять меры, чтобы поскорее уничтожить эту помеху или, по крайней мере, отогнать русский танк подальше. Своим огнем он уже поджег 12 грузовиков со снабжением, которые шли к нам из Расейняя. Мы не могли эвакуировать раненых в боях за плацдарм, и в результате несколько человек скончались, не получив медицинской помощи, в том числе молодой лейтенант, раненный выстрелом в упор. Если бы мы сумели вывезти их, они были бы спасены. Все попытки обойти этот танк оказались безуспешными. Машины либо вязли в грязи, либо сталкивались с разрозненными русскими подразделениями, все еще блуждающими по лесу.

Поэтому я приказал батарее лейтенанта Венгенрота, недавно получившей 50-мм противотанковые пушки, пробраться сквозь лес, подойти к танку на дистанцию эффективной стрельбы и уничтожить его. Командир батареи и его отважные солдаты с радостью приняли это опасное задание и взялись за работу с полной уверенностью, что она не затянется слишком долго. С командного пункта на вершине холма мы следили за ними, пока те аккуратно пробирались среди деревьев от одной лощины к другой. Мы были не одни. Десятки солдат вылезли на крыши и забрались на деревья с напряженным вниманием ожидая, чем кончится затея. Мы видели, как первое орудие приблизилось на 1000 метров к танку, который торчал прямо посреди дороги. Судя по всему, русские не замечали угрозы. Второе орудие на какое-то время пропало из вида, а потом вынырнуло из оврага прямо перед танком и заняло хорошо замаскированную позицию. Прошло еще 30 минут, и последние два орудия тоже вышли на исходные позиции.

Мы следили за происходящим с вершины холма. Неожиданно кто-то предположил, что танк поврежден и брошен экипажем, так как он стоял на дороге совершенно неподвижно, представляя собой идеальную мишень (можно представить разочарование наших товарищей, которые, обливаясь потом, несколько часов тащили пушки на огневые позиции, если бы так оно и было).

Внезапно грохнул выстрел первой из наших противотанковых пушек, мигнула вспышка, и серебристая трасса уперлась прямо в танк. Расстояние не превышало 600 метров. Мелькнул клубок огня, раздался отрывистый треск. Прямое попадание. Затем последовали второе и третье.

Офицеры и солдаты радостно закричали, словно зрители на веселом спектакле: «Попали! Браво! С танком покончено!». Танк никак не реагировал, пока наши пушки не добились 8 попаданий. Затем его башня развернулась, аккуратно нащупала цель и начала методично уничтожать наши орудия одиночными выстрелами 80-мм орудия. Две наших 50-мм пушки разнесло на куски, остальные две были серьезно повреждены. Личный состав потерял несколько человек убитыми и ранеными.

Лейтенант Венгенрот отвел уцелевших назад, чтобы избежать напрасных потерь. Только после наступления ночи он сумел вытащить пушки. Русский танк по-прежнему наглухо блокировал дорогу, поэтому мы оказались буквально парализованными. Глубоко потрясенный лейтенант Венгенрот вместе с солдатами вернулся на плацдарм. Недавно полученное оружие, которому он безоговорочно доверял, оказалось совершенно беспомощным против чудовищного танка. Чувство глубокого разочарования охватило всю нашу боевую группу.

Требовалось найти какой-то новый способ овладеть ситуацией.

Было ясно, что из всего нашего оружия только 88-мм зенитные орудия с их тяжелыми бронебойными снарядами могут справиться с уничтожением стального исполина. Во второй половине дня одно такое было выведено из боя под Расейняем и начало осторожно подползать к танку с юга. КВ-1 все еще был развернут на север, так как именно с этого направления велась предыдущая атака. Длинноствольная зенитка приблизилась на расстояние 2000 ярдов, с которого уже можно было добиться удовлетворительных результатов. К несчастью, грузовики, которые ранее уничтожил чудовищный танк, все еще догорали по обочинам дороги, и их дым мешал артиллеристам прицелиться.

Но, с другой стороны, этот же дым превратился в завесу, под прикрытием которой орудие можно было подтащить еще ближе к цели. Привязав к орудию для лучшей маскировки множество веток, артиллеристы медленно покатили его вперед, стараясь не потревожить танк.

Наконец расчет выбрался на опушку леса, откуда видимость была отличной. Расстояние до танка теперь не превышало 500 метров. Мы подумали, что первый же выстрел даст прямое попадание и наверняка уничтожит мешающий нам танк. Расчет начал готовить орудие к стрельбе.

Хотя танк не двигался со времени боя с противотанковой батареей, оказалось, что его экипаж и командир имеют железные нервы. Они хладнокровно следили за приближением зенитки, не мешая ей, так как пока орудие двигалось, оно не представляло угрозы для танка. К тому же чем ближе окажется зенитка, тем легче будет уничтожить ее. Наступил критический момент в дуэли нервов, когда расчет принялся готовить зенитку к выстрелу. Для экипажа танка настало время действовать. Пока артиллеристы, страшно нервничая, наводили и заряжали орудие, танк развернул башню и выстрелил первым. Каждый снаряд попадал в цель. Тяжело поврежденная зенитка свалилась в канаву, несколько человек расчета погибли, а остальные были вынуждены бежать. Пулеметный огонь танка помешал вывезти орудие и подобрать погибших.

Провал этой попытки, на которую возлагались огромные надежды, стал для нас очень неприятной новостью. Оптимизм солдат погиб вместе с 88-мм орудием. Наши солдаты провели не самый лучший день, жуя консервы, так как подвезти горячую пищу было невозможно.

Однако самые большие опасения улетучились, хотя бы на время. Атака русских на Расейняй была отбита боевой группой фон Зекендорфа, которая сумела удержать высоту 106. Теперь можно было уже не опасаться, что советская 2-я танковая дивизия прорвется к нам в тыл и отрежет нас. Оставалась лишь болезненная заноза в виде танка, который блокировал единственный путь снабжения. Мы решили, что если с ним не удалось справиться днем, то уж ночью мы сделаем это. Штаб бригады несколько часов обсуждал различные варианты уничтожения танка, и начались приготовления сразу к нескольким из них.

Наши саперы предложили ночью 24-25 июня просто подорвать танк. Следует сказать, что они не без злорадного удовлетворения следили за безуспешными попытками артиллеристов уничтожить противника. Теперь наступил их черед попытать удачу. Когда лейтенант Гебхардт вызвал 12 добровольцев, все 120 человек дружно подняли руки. Чтобы не обидеть остальных, выбрали каждого десятого. Эти 12 счастливчиков с нетерпением ожидали приближения ночи. Лейтенант Гебхардт, который намеревался лично командовать операцией, детально ознакомил всех саперов с общим планом и персональной задачей каждого из них в отдельности. После наступления темноты лейтенант во главе маленькой колонны двинулся в путь. Дорога проходила восточное высоты 123, через небольшой песчаный участок к полоске деревьев, среди которых был обнаружен танк, а потом через редкий лес к старому району сосредоточения.

Бледного света звезд, мерцающих в небе, было вполне достаточно, чтобы обрисовать контуры ближайших деревьев, дорогу и танк. Стараясь не производить никакого шума, чтобы не выдать себя, разувшиеся солдаты выбрались на обочину и стали с близкого расстояния рассматривать танк, чтобы наметить наиболее удобный путь. Русский гигант стоял на том же самом месте, его башня замерла. Повсюду царили тишина и покой, лишь изредка в воздухе мелькала вспышка, за которой следовал глухой раскат. Иногда с шипением пролетал вражеский снаряд и рвался возле перекрестка дорог к северу от Расейняя. Это были последние отзвуки тяжелого боя, шедшего на юге целый день. К полуночи артиллерийская стрельба с обеих сторон окончательно прекратилась.

В 01:00 саперы начали действовать. После того как на гусенице и толстой бортовой броне были установлены подрывные заряды, саперы подожгли бикфордов шнур и отбежали. Через несколько секунд гулкий взрыв разорвал ночную тишину. Задача была выполнена, и саперы решили, что добились решительного успеха. Однако не успело эхо взрыва умолкнуть среди деревьев, ожил пулемет танка, и вокруг засвистели пули. Сам танк не двигался. Вероятно, его гусеница была перебита, но выяснить это не удалось, так как пулемет бешено обстреливал все вокруг. Лейтенант Гебхардт и его люди вернулись на плацдарм заметно приунывшие. Теперь они уже не были уверены в успехе, танк продолжал блокировать дорогу, обстреливая любой движущийся предмет, который замечал. Четвертым решением, которое родилось утром 25 июня, был вызов пикировщиков Ju-87 для уничтожения танка. Однако нам отказали, поскольку самолеты требовались буквально повсюду. Но даже если бы они нашлись, вряд ли пикировщики сумели бы уничтожить танк прямым попаданием. Мы были уверены, что осколки близких разрывов не испугают экипаж стального гиганта.

Но теперь этот проклятый танк требовалось уничтожить любой ценой. Боевая мощь гарнизона нашего плацдарма будет серьезно подорвана, если не удастся разблокировать дорогу. Дивизия не сумеет выполнить поставленную перед ней задачу. Поэтому я решил использовать последнее оставшееся у нас средство, хотя этот план мог привести к большим людским потерям, а также танков и техники, но при этом не обещал гарантированного успеха. Однако мои намерения должны были ввести противника в заблуждение и помочь свести потери к минимуму. Мы намеревались отвлечь внимание КВ-1 ложной атакой танков майора Шенка и подвезти поближе 88-мм орудия, чтобы уничтожить ужасного монстра. Местность вокруг русского танка способствовала этому. Там имелась возможность скрытно подкрасться к танку и устроить наблюдательные посты в лесистом районе восточное дороги. Так как лес был довольно редким, наши верткие PzKw-35t могли свободно двигаться во всех направлениях.

Вскоре прибыл 65-й танковый батальон и начал обстреливать русский танк с трех сторон. Экипаж КВ-1 начал заметно нервничать. Башня вертелась из стороны в сторону, пытаясь поймать на прицел нахальные германские танки. Русские стреляли по целям, мелькающим среди деревьев, но все время опаздывали. Германский танк появлялся, но буквально в то же мгновение исчезал. Экипаж танка КВ-1 был уверен в прочности своей брони, которая напоминала слоновью шкуру и отражала все снаряды, однако русские хотели уничтожить досаждающих им противников, в то же время продолжая блокировать дорогу.

К счастью для нас, русских охватил азарт, и они перестали следить за своим тылом, откуда к ним приближалось несчастье. Зенитное орудие заняло позицию рядом с тем местом, где накануне уже было уничтожено одно такое же.

Его грозный ствол нацелился на танк, и прогремел первый выстрел. Раненный КВ-1 попытался развернуть башню назад, но зенитчики за это время успели сделать еще 2 выстрела. Башня перестала вращаться, однако танк не загорелся, хотя мы этого ожидали. Противник больше не реагировал на наш огонь, но после двух дней неудач мы не могли поверить в успех. Были сделаны еще 4 выстрела бронебойными снарядами из 88-мм зенитного орудия, которые вспороли шкуру чудовища. Его орудие беспомощно задралось вверх, но танк продолжал стоять на дороге, которая больше не была блокирована.

Свидетели этой смертельной дуэли захотели подойти поближе, чтобы проверить результаты стрельбы. К своему величайшему изумлению, они обнаружили, что только 2 снаряда пробили броню, тогда как 5 остальных 88-мм лишь сделали глубокие выбоины на ней. Мы также нашли 8 синих кругов, отмечающих места попадания 50-мм снарядов. Результатом вылазки саперов были серьезное повреждение гусеницы и неглубокая выщербина на стволе орудия. Зато мы не нашли никаких следов попаданий снарядов 37-мм пушек и танков PzKW-35t. Движимые любопытством, наши «давиды» вскарабкались на поверженного «голиафа» в напрасной попытке открыть башенный люк. Несмотря на все усилия, его крышка не поддавалась.

Внезапно ствол орудия начал двигаться, и наши солдаты в ужасе бросились прочь. Только один из саперов сохранил самообладание и быстро сунул ручную гранату в пробоину, сделанную снарядом в нижней части башни. Прогремел глухой взрыв, и крышка люка отлетела в сторону. Внутри танка лежали тела отважного экипажа, которые до этого получили лишь ранения. Глубоко потрясенные этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями. Они сражались до последнего дыхания, но это была лишь одна маленькая драма великой войны».

Что говорят наши военные исследователи о том бое

18 июня 1941 года в 3-м мехкорпусе была объявлена боевая тревога, и 2-я танковая дивизия была выдвинута в леса южнее местечка Гайджунай. А 22 июня поступил приказ о выдвижении в район города Расейняй для нанесения удара во фланг наступающей немецкой армии. Дивизия, согласно приказу, начала движение двумя колоннами. Однако к моменту ее приближения к городу днем 23 июня 1941 года, тот был уже занят частями 6-й танковой дивизии вермахта. Последняя вела наступление двумя боевыми группами, которыми командовали Раус и фон Зекендорф. Вечером 23 июня эти группы заняли два моста через реку Дубиса, захватив на ее противоположном берегу два плацдарма. В немецких документах последние именовались «северным», его захватила группа Рауса, и «южным», где действовала группа фон Зекендорфа. Днем 24 июня 1941 года передовые части одной из колонн нашей 2-й танковой дивизии атаковали «южный» плацдарм, отбили у немцев мост и двинулись на Расейняй с северо-востока. Другая колонна 2-й танковой дивизии форсировала Дубису по броду восточнее этого моста и атаковала немцев с востока. В течение всего дня на подступах к Расейняю гремело сражение между частями 2-й советской и 6-й немецкой танковыми дивизиями. В немецких источниках оно известно как «Расейняйская танковая битва». В ходе боя один из танков КВ, переправившись через южный мост, двинулся по лесной дороге на запад и перерезал дорогу, ведущую на северный плацдарм, занятый группой Рауса.

Неизвестно, действовал экипаж по приказу командования или это была его личная инициатива. Первой жертвой КВ стала колонна немецких автомашин — огнем танка было сожжено несколько грузовиков. В результате нарушилось снабжение группы Рауса на северном плацдарме. Кроме того, экипаж танка перерезал провода, и Раус потерял связь со штабом дивизии.

Акцентирую: впоследствии Раус вспоминал: «Проходили часы, а вражеский танк, блокируя дорогу, едва ли двигался, хотя и стрелял время от времени в направлении Расяйняй. Его стрельба подожгла 12 грузовиков, следовавших к нам из Расяйняй с необходимейшими запасами». 

Наш же танк занял боевую позицию так удачно, что обойти его было нельзя — с одной стороны болото, с другой заболоченный лес. Сначала немцы попытались уничтожить его огнем двух новейших на тот момент 50-мм противотанковых пушек Pak 38. Однако ответным огнем КВ орудия были разбиты. Затем немцы попытались расстрелять танк из 88-мм зенитки, которую стали подкатывать на дистанцию прямого выстрела.

Напомню, Раус в своих воспоминаниях написал об этом так: «Экипаж танка был настороже, а командир имел крепкие нервы. Он следил за приближением пушки, но не препятствовал этому, так как зенитка, пока находилась в движении, была неопасна. Кроме того, чем ближе она подходила, тем больше шансов было ее уничтожить. Критический момент в этом поединке наступил, когда зенитчики начали готовиться к стрельбе… Пока стрелки в сильнейшем нервном напряжении торопливо готовились к выстрелу, танк развернул башню и открыл огонь первым. Каждый выстрел поражал цель. Тяжело поврежденная зенитка была отброшена в канаву, где ее пришлось бросить. Среди зенитчиков были жертвы». 

В документах 6-й танковой дивизии вермахта есть донесение о том, что в ночь на 25 июня 1941 года на аэродром у Расейняя авиацией были доставлены 88-мм снаряды для зенитки. Они предназначались именно для стрельбы по «расейняйскому КВ». Также не удались попытки уничтожить КВ силами танков группы Рауса — справа и слева от дороги были болота, и боевые машины просто застревали. Вечером сформировали группу саперов под командованием обер-лейтенанта Гепхарда, которые заложили заряды под танк, но и это не дало результатов. Утром 25 июня 1941 года с утра немцы предприняли атаку своими танками Pz.35(t), и пока экипаж КВ отвлекся на это, подтянули два 88-мм зенитных орудия. Пушки открыли огонь, и только с 13-го выстрела смогли поразить КВ, экипаж которого погиб.

Немцы пригнали жителей из города, которые похоронили погибших, при этом один из офицеров сказал своим солдатам: «Вы должны сражаться так же, как эти русские танкисты».

По немецким документам, КВ перерезал дорогу к группе Рауса около 14:00 24 июня 1941 года, а был уничтожен примерно лишь в 11:00 25 июня. Таким образом, на борьбу с одним танком несколько тысяч немецких солдат потратили почти сутки.

Что известно о героях-танкистах

Как видим, командир советского танка, опытный и мужественный офицер, тогда грамотно оценил боевую обстановку и принял решение сражаться, даже будучи в одиночестве. И весь экипаж остался в боевой машине, ни один человек не дрогнул, хотя понимали, что помощи не будет, и это их последний бой… Все они настоящие герои.

Экипаж уничтоженного, но не побежденного танка похоронили на обочине дороги местные жители, пригнанные захватчиками. А их документы забрали немецкие офицеры, руководившие операцией по уничтожению, похоронены танкисты безымянными.

Лишь в 1965 году в одной из литовских газет появилась информация о героях. При переносе останков погибших на кладбище были найдены два офицерских ремня, три солдатские фляжки, другие личные вещи, в том числе и ложки, а также портсигар. На ложках были вырезаны надписи, а в портсигаре нашелся комсомольский билет и справка. Так были установлены имена Павла Егоровича Ершова, В.А. Смирнова и неизвестного солдата с инициалами Ш.Н.А., еще двое так и остались безымянными.

На месте захоронения экипажа на воинском кладбище Расейняя установили памятную доску. Но сохранилась ли она ныне?

В популярной на части постсоветского пространства компьютерной игре World of Tanks есть одна из самых почетных наград — «Медаль героев Расейняя».

История о героях-танкистах КВ-1 навеяла грусть…

Не слишком ли мало, если вдуматься во всем известный девиз «Никто не забыт, и ничто не забыто»? Он ведь есть практически на всех памятниках, на всех плакатах и во всем, что напоминает нам о Великой Отечественной войне. 

Впервые эти слова появились в стихотворении Ольги Берггольц в 1959 году. Строчки были написаны для мемориальной стены на Пискаревском кладбище и посвящены ленинградцам, погибшим в годы блокады. Ольга Берггольц сама была военным журналистом и писала о войне. Стихотворение звучало так:

Здесь лежат ленинградцы.
Здесь горожане — мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
Они защищали тебя, Ленинград,
Колыбель революции.
Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем:
Так их много под вечной охраной гранита.
Но знай, внимающий этим камням,
Никто не забыт, и ничто не забыто!

Но еще пронзительнее звучат слова поэта Алексея Шамарина:

«Никто не забыт, и ничто не забыто» —
Горящая надпись на глыбе гранита.

Поблекшими листьями ветер играет
И снегом холодным венки засыпает.

Но, словно огонь, у подножья — гвоздика.
Никто не забыт, и ничто не забыто. 

Сохранить же память о безымянных героях — значит наполнить святой силой сердца ныне живущих.