Герой неба Иван Любимов: как летчик с ампутированной стопой вернулся в строй и стал генералом

В Великую Отечественную войну в боевой строй возвращались почти три четверти советских воинов, получивших ранения. И немало было среди них и тех, кто, получив тяжёлые увечья и по заключению медицинских комиссий признавался непригодным к воинской службе, не говоря о возвращении на фронт, а они, вопреки всему, возвращались и воевали. Это были люди удивительного мужества и необычайной силы воли!

Сегодняшний наш рассказ посвящён лётчику Ивану Степановичу Любимову. Иван Любимов в 1933 году окончил военную школу лётчиков и лётчиков-наблюдателей в Харькове, после окончания которой был направлен для прохождения службы в 32-й истребительный авиационный полк ВВС Черноморского флота. В Великую Отечественную войну Иван Любимов вступил командиром авиационной эскадрильи, капитаном.

Успешный воздушный боец и умелый комэск

Итак, после окончания военной лётной школы молодой военлёт Иван Любимов получил назначение на Черноморский флот, и командование 32-го истребительного авиационного полка не раз отмечало успехи молодого, но перспективного лётчика благодарностями, грамотами и ценными подарками. Он рос в должностях и воинских званиях, в августе 1940 года капитан Любимов был назначен командиром авиационной эскадрильи.

И уже в первый день Великой Отечественной войны Иван Любимов принял участие в отражении воздушного налёта немецкой авиации на Севастополь, а 31 августа 1941 года, в ночном воздушном бою, сбил бомбардировщик «Хейнкель-111», которым и открыл свой боевой счёт.

Воздушные бои были тяжёлыми, немцы имели численное превосходство в воздухе, но Любимов и лётчики его эскадрильи сражались мужественно и умело. Вот выдержки из боевых характеристик на самого Ивана Любимова:

«Смело и самоотверженно вступает в воздушный бой», «Смел и решителен». Командир эскадрильи Иван Любимов в 32-м истребительном полку заслужил репутацию «…блестящего воздушного бойца, не знающего устали».

В районе Перекопа его эскадрилья сделала 165 боевых вылетов и уничтожила 34 самолёта противника. А её командир за это время сбил пять истребителей, в том числе и известного немецкого лётчика, награждённого «Железным крестом» и именным оружием «… за особые заслуги при взятии острова Крит».

Подробнее об этом эпизоде из боевой биографии героя — посредством воспоминаний его однополчан.

Авиамеханик П. Макаров:

«За первые 3 месяца войны наша эскадрилья уничтожила 36 самолётов врага, 6 из них было на счету самого командира. Один «Мессер» Любимов сбил на моих глазах. Это было в сентябре 1941 года над аэродромом Тайгалы, на севере Крыма. Аэродром находился уже в прифронтовой зоне, и немецкие лётчики стали подкарауливать наши самолёты, возвращающиеся с боевого задания с почти пустыми баками и израсходованным боекомплектом. В тот день над нами кружило, маскируясь солнцем, два Ме-109. Командир эскадрильи решил проучить охотников за «лёгкой добычей». Он взлетел со своим заместителем Михаилом Авдеевым».

Из воспоминаний ведомого комэски Любимова в том бою, лётчика М. Авдеева:

«Ме-109 подходили к аэродрому на большой высоте и скорости, вполне достаточной для ведения боя. Используя своё преимущество, они могли атаковать нас сходу, но мы были намного ниже, поэтому они нас просто не заметили.

Над аэродромом вражеские истребители встали в вираж. Мы незаметно подобрались к ним снизу. Ближе к Любимову оказался ведомый немецкой пары. На полных оборотах мой командир подтянулся к брюху Ме-109 и дал длинную очередь. Выйдя из атаки в сторону и вверх, Любимов, не теряя времени, погнался за ведущим, ничего пока не подозревающим о положении своего напарника.

Однако лётчик подбитой машины оказался упорным бойцом. Дымя мотором, он довернул в хвост самолёту Любимова и, не видя меня, тщательно целился, рассчитывая, очевидно, лишь на одну атаку. Но я находился сзади и опередил его, дав длинную очередь. «Мессер» загорелся. В тот же миг лётчик, атакуемый Любимовым, резко бросил машину в пикирование, очевидно, ведомый успел предупредить его об опасности.

Я подошёл к горящему истребителю. На моих глазах вражеский пилот сбросил фонарь, «задрал» вверх нос самолёта и, резко толкнув вперёд ручку управления, по инерции вылетел из кабины. Он торопливо раскрыл парашют и, снижаясь, опасливо поглядывал в мою сторону, боясь, что я его расстреляю в воздухе, как это часто делали немецкие лётчики. «Мессер» упал примерно в 3 километрах от аэродрома, недалеко от него приземлился и пилот».

Завершил рассказ о том, что произошло на земле, тот же авиамеханик П. Макаров:

«С насыпи капонира было видно, как немецкого пилота сносило на скошенное поле со скирдами соломы. Вместе с аэродромной охраной я поехал туда на полуторке, чтобы не дать пилоту уйти к линии фронта. Но мы нашли лишь парашют. Вскоре подъехал и Любимов. Мы продолжали поиски, тщательно проверяя каждую скирду. Но немец как в землю ушёл!

Кто-то из механиков подобрал со сбитого «Мессера» толстое лобовое стекло с перекрестием для прицела. Все заинтересовались находкой. Было известно, что на Ме-109 переднее стекло не пробивается пулей, но нам самим хотелось это проверить. Мы поставили стекло у ближайшей скирды и выстрелили по нему из пистолета. Оно даже не треснуло.

И тут, к ещё большему нашему удивлению, верх скирды зашевелился. Испуганно подняв руки, из соломы во весь рост поднялся верзила немец. И как только он сумел спрятаться в этой скирде! Ведь мы её проверяли металлическим прутом. У пленного оказался именной пистолет, железный крест, полученный за участие в захвате греческого острова Крит, и записная книжка с дарственной надписью».

Трагический бой, тяжёлое ранение

В очередном боевом вылете 9 октября 1941 года группу наших истребителей, ведомую капитаном Любимовым, атаковала значительно превосходящая по численности группа истребителей врага Ме-109. «Любимовцы», как негласно называли в полку лётчиков эскадрильи капитана Ивана Любимова, вызов приняли, но силы были слишком неравными. В ожесточённом бою был повреждён мотор самолёта Любимова, и сам он получил ранение: пулемётные трассы врага искромсали правую ногу, ударили по рукам, по касательной и по голове, кровь заливала ему глаза. Последнее, что мелькнуло у Любимова перед глазами, — это цифра «21» и нарисованный дракон, смотревший с левого борта вражеского самолёта. Внизу был Сиваш, а за ним ровная крымская степь. Превозмогая боль, Иван Любимов произвёл вынужденную посадку южнее речки Ишунь. С трудом выбравшись из кабины, он вынужден был укрыться под крылом самолёта, так как немец не оставил раненого советского лётчика в покое: он стал пикировать и расстреливать одиноко застывший в степи самолёт Любимова.

Как потом вспоминал сам Иван Степанович: очень сильно ударило и будто огнём обожгло ступню левой ноги в районе лодыжки, а гитлеровский лётчик пошёл на второй заход и снова атаковал, как бы смакуя и упиваясь своей победой… Когда же он, наконец, удалился, то Любимов увидел, что его левая ступня практически была оторвана, висела лишь на коже и мышцах. Теряя силы и сознание, Любимов успел перетянуть ногу кожаным ремешком лётного планшета, чтобы уменьшить потерю крови, и закутал в кожаную куртку свои искалеченные ноги…

Пришёл Любимов в себя ночью от осеннего холода, вокруг было темно и тихо, и Любимов несколько раз выстрелил в воздух из пистолета, надеясь на помощь. И ему повезло: вскоре к его разбитому самолёту подъехала повозка, на которой местный подросток Петя Зосимович вёз мешки с овсом. Он-то, с помощью позванных взрослых односельчан, и доставил Ивана Любимова в госпиталь. Прибывшим же навестить боевого друга после срочной операции однополчанам Любимов отдал свои лётный шлем и планшет, попросив: «Сохраните! Я вернусь!»

Однако, видя ампутированную его левую ступню, у однополчан надежды на то, что Любимов будет снова летать, не было…

А он, поставив себе цель вернуться в боевой строй лётчиков, без устали тренировался: для начала научился ходить на костылях, по утрам обязательно делал зарядку со специальными упражнениями, а когда ему поставили протез, он стал заниматься ещё больше. Наматывал километры на велосипеде, каждый день помногу ходил пешком, пытался даже танцевать, никому не говоря, что на ночь присыпал стрептоцидом стёртую в кровь тонкую кожицу едва зарубцевавшейся раны.

Возвратился в боевой строй, став героем и военачальником

Иван Любимов добился желаемого: вернулся в родной полк, где совершил первый после длительного перерыва полёт на учебном самолёте. Сначала с инструктором, а затем и самостоятельно. Но вот настал день, когда он сел за штурвал боевого истребителя, спасибо механикам полевой мастерской, которые педали управления истребителем приспособили «под Любимова». Это было в июле 1942 года.

На его первые полёты приходил смотреть весь полк, все волновались — сможет ли посадить самолёт на «три точки», не «свалит» ли фигуру высшего пилотажа. Но Иван Степанович вскоре обрёл свой прежний «почерк» лётчика-истребителя.

— «Поздравляю Любимова с возвращением в строй!» — пришла однажды телеграмма Командующего ВВС Черноморского флота. Это было признание.

Вскоре Любимов был назначен командиром 32-го истребительного авиаполка. И хотя работы у него и на земле прибавилось, но его истребитель не застаивался в капонире, он уничтожил в воздушных боях ещё 4 вражеских самолёта. Один из них — на глазах всего личного состава полка, над Геленджиком.

Вот как отзывался о Любимове Герой Советского Союза генерал-майор авиации К. Д. Денисов:

«Сколько раз я смотрел в глаза этому доброму по натуре, но исключительно мужественному воину и всегда поражался его храбрости и беззаветной преданности Родине. Бывало, прихрамывая, с палочкой в руке подходил он к самолёту. Наденет парашют, палочку оставит технику и — в воздух.

Бесполезным занятием были попытки уговорить его не летать. Он со своими гвардейцами участвовал в воздушных сражениях на Кубани, над Новороссийском. В исключительно трудном поединке завалил Ме-109 с намалёванным на борту драконом, ненавистным ему зверем ещё по воздушным боям под Перекопом.

Когда после посадки он открывал дверь своей «Аэрокобры», все видели его неизменно улыбающееся лицо и слышали привычные слова: «Всё хорошо!»

А о бое с фашистским асом, на самолёте которого красовался дракон, так вспоминал сам Иван Любимов:

«Я даю сигнал к атаке, гляжу и не верю своим глазам: на фюзеляже «мессера» — дракон. И цифра «21»! Старый знакомый! Иду на встречных курсах. Нажимать на гашетку не спешу — жду более выгодного момента. Первым открывает огонь немец. Я предусмотрительно даю педаль вперёд, и белые шнуры проходят стороной. «Дракон» метался, вилял, но я «прошил» его меткими очередями и, не выпустив, потопил в заливе. Лётчик даже не успел выброситься на парашюте. В море подобрали лишь полковничью фуражку».

Тогда весь полк следил, как «разделывался» командир с фашистским асом. Гвардейцы любили своего комполка: он служил им примером во всём, покорял своей силой воли, выдержкой, осознанностью и умением вести бой. Он делился опытом, особенно с молодыми и горячими, наставляя: «Нельзя увлекаться боем до безрассудства. Лётчик должен всё видеть, всё понимать, до конца сохранять ясную голову».

Полк под его руководством в мае 1943 года за выдающиеся боевые заслуги получил гвардейское знамя и стал 11-м гвардейским истребительным авиаполком.

В октябре 1943 года гвардии подполковник Иван Любимов принял командование 4-й истребительной авиационной дивизией, а 22 января 1944 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.