Дом в Крупках попал под снос — жильцам помог Турчин

Частный сектор в крупном городе — это всегда ненадежно. Предположим, есть райцентр, который активно застраивается. Стабильно каждый год здесь возводят по 1-2 пятиэтажке и прилегающую к ним инфраструктуру. А если на пути будущих высоток стоит этот самый частный сектор, который никак не вписывается в общий генплан? Никаких проблем: частные домики снесут, но и людей в накладе не оставят, предложив им либо денежную компенсацию, либо равнозначное жилье. В последнем случае будут учитываться многие факторы, и прежде всего — площадь домика, который пойдет под снос. Пока вроде все ясно и понятно?

Дом, которого нет на карте

Но всегда имеет место индивидуальный случай. Скажем, собственников частного домика двое, причем один где-то пропадает за границей. Или прописано много жильцов, в их числе несовершеннолетние. Тогда «ясно и понятно» уже не будет: надо побегать, чтобы уладить все нюансы, собрать кучу подписей.

А бывает и такое: человек живет в доме, ремонтирует его, что-то сносит, что-то достраивает — в общем, делает максимально комфортным для себя. Но по собственной нерасторопности или по незнанию нарушает последовательность действий — то есть сначала строит, а потом планирует это узаконить. «Чего торопиться? — думает. — Построю, потом уже побегаю по кабинетам». Но тут утверждается генплан застройки города, и домика, в который было вложено столько сил, времени и денег, на новой карте нет. Его должны снести! А как же тогда самовольные постройки, с ними что будет? И как они будут учитываться (и будут ли вообще?), когда придет время выплачивать человеку компенсацию?

70 «самовольных квадратов»

Вера Шелковская про себя говорит, что она чисто крупчанка. Отсюда была ее мама, в райцентре, по улице Московской, стоит дом, который после войны строила еще ее бабушка. Здесь сейчас и проживает Вера Николаевна.

— Мама тоже тут жила. Потом, когда вышла замуж, они переехали в деревню, — рассказывает женщина. — Родители мои рано умерли, а время тогда было такое, что у каждого своих проблем много… Так мы с братом и сестрами попали в детский дом.

После школы был архитектурно-строительный техникум, который собеседница окончила на отлично. На тот момент она уже была замужем: вместе с супругом уехала по распределению в Могилев. Но пожив там всего несколько лет, семья вернулась в Крупки.

— Нам с мужем выделили домик от предприятия, потом дали другой, который нуждался в ремонте. А в этом бабушкином доме тогда жила тетя. Она умерла, и жилье перешло по наследству к ее сыну. После его смерти им владели другие родственники, одно время здесь были квартиранты. В 2003 году хозяйкой дома стала я.

Вера Николаевна до мелочей помнит, какой она увидела «избушку», когда впервые переступила ее порог. Говорит, жилье настолько обветшало, что внутри было небезопасно находиться.

— Квартиранты, которые якобы снимали домик для проживания, на самом деле занимались здесь бизнесом. Скупали по району старые телевизоры, доставали драгметаллы и на этом зарабатывали. И когда мы с мужем приехали сюда, едва не опустили руки: понимали, что привести жилье в порядок будет сложно и дорого. Так и вышло. Только старых телевизоров вывезли машины три.

С другой стороны, пусть и ветхое, но это все-таки свое жилье. Значит, его нужно доводить до ума. Вера Николаевна обратилась в райисполком, чтобы ей составили смету на выполнение ремонтных работ, под эту смету она планировала взять кредит в банке. Выделенных денег все равно не хватило, поэтому экономили на всем. Где можно было обойтись без помощи специалистов, там работы делали сами.

— Домик на тот момент был маленький, всего 36,9 квадратных метра. А у нас двое детей. Подумали: еще пару лет — и внуки пойдут. Только куда их привезти, если места нет? Поэтому что-то перестраивали, достраивали, одно рушили, другое ставили.

Ремонт дома длился почти 10 лет. За это время он «разросся» почти до 116 «квадратов» и обзавелся вторым этажом. В 2014 году Вера Николаевна решила узаконить самовольные постройки, обратилась в райисполком.

— Мне сказали, что этого сделать нельзя. Более того, придется еще и штрафы платить, ведь я почти в три раза увеличила площадь дома. Сейчас думаю, что нужно было идти дальше, добиваться своего, но в итоге спустила все на тормоза. Год был насыщен на события, дети поступали после школы, голова занята другим…

Через пару лет женщина снова вернулась к этому вопросу и снова услышала отказ. У нее даже не взяли документы на рассмотрение.

— Я это никак не связывала с застройкой Крупок. Сколько себя помню, ходили разговоры, что наш город будет застраиваться, и часть домов по улице Московской снесут. Но все шло такими медленными темпами. Сегодня сказали одно, завтра передумали: а людям что, не делать ремонтов, не улучшать жилищные условия?

В январе 2024 года Вера Шелковская предприняла очередную попытку узаконить самовольные постройки. Документы у нее на этот раз приняли… чтобы через пару дней прислать письмо с категоричным отказом.

— Написали, что указ Президента об узаконивании самовольных построек ко мне применить нельзя, так как мой дом пойдет под снос согласно проекту застройки города. И если бы я подала документы до 8 сентября 2020 года, то есть до утверждения нового генплана, могла бы еще на что-то претендовать. Но теперь уже ничего сделать нельзя.

Что это означало на деле? А то, что пристроенные 70 «квадратов» нигде бы не значились, не учитывались. И раз в техпаспорте указано 36,9 м², на них при сносе жилья и давалась бы компенсация или выделялось равнозначное жилье. А это скромная однушка, не более…

Долгожданный документ

Наверное, после слов «делать уже ничего нельзя» была бы поставлена точка, если бы не вмешался губернатор Александр Турчин. Вера Николаевна попала к нему случайно: после ответа-отказа из райисполкома обратилась в облисполком, чтобы записаться на прием к главе Минщины. И так совпало, что этот самый прием планировался уже через неделю: женщину на него и пригласили.

Аргументов со стороны руководства района было много, и главный — есть генплан застройки Крупок, по которому до 2030 года часть домом по Московской, в том числе и дом Веры Николаевны, пойдет под снос. На их месте появится 3 новостройки и магазин. Но губернатор «услышал» и «материальный» корень вопроса: тот самый, что не давал покоя районной власти. Все-таки компенсация за 36,9 м² — одно, а за 115,4 м² — совсем другое… Но если человек уже вложился в реконструкцию, почему он должен нести убытки? Александр Турчин поручил местной власти принять решение о приеме в эксплуатацию объектов самовольного строительства.

Что в сухом остатке? Вера Шелковская теперь полноправная хозяйка жилья площадью 115,4 «квадрата», технический паспорт прилагается. Она с улыбкой говорит, что добивалась этого документа 10 лет и, наконец, держит его в руках.

— А если предложат на выбор: квартира в новостройке, частный дом или компенсация — что выберете? — спрашиваю у женщины, намекая на то, что еще пару лет — и придется собирать чемоданы.

Но Вера Николаевна про это пока не думает. Ей хорошо у себя дома, и, когда скажут, что пора переезжать, тогда и переедет. С небольшим сожалением, что дом ее бабушки исчезнет с карты Крупок, но все-таки удовлетворением, что благодаря Александру Турчину все силы и средства, вложенные в родительское жилье, не пропадут даром.

Строительная амнистия, предусмотренная Указом Президента №253, касается тех, у кого право собственности на земельный участок возникло до 1 сентября 2022 года. Действие указа истекает 1 января 2025-го: после этой амнистии на самострои не будет, и так просто ввести их в эксплуатацию и получить необходимые документы не получится.