Беларусь под защитой диктатуры: взгляд Азарёнка на раскол в обществе и судьбы «отщепенцев»

Беларусь фестивальная. Летняя. Солнечная. Прекрасная. Беларусь под защитой диктатуры. Мирная, живая, цветущая, творческая, талантливая, светлая, родниковая, волшебная. Райское место на земле. Вот и спешат к нам все люди, все народы. Президент вновь подписал указ о приеме в гражданство. Там и украинцы, и россияне, и сирийцы. И назовет меня всяк сущий в ней язык… По-пушкински живем.

А есть другое сообщество. Люди о нем не знают, не думают, не помнят. Отщепенцы. Те, кто отщипнул себя от народа. Они бредят и бродят. Они сброд. Они неприкаянные. Они злобные, трусливые, жалкие. Они клянут себя, свою подлую жизнь за то, что предали, продались с потрохами, обманулись, обменяли себя за грош. Но не могут покаяться, окаянные.

Расскажу немного о жизни беглого паноптикума. Будем считать это походом в зоопарк с читателями этой колонки.

Самый громкий позор этого лета — отпущенный опущенный. Каждый выход его в публичное пространство — это новый позор. О, сколько людей из России мне пишут — почему же его раньше не отпустили? Почему от нас так долго держали закрытым этот цирк-шапито? За несколько недель он не просто похоронил окончательно и бесповоротно даже воспоминание об «оппозиции», он просто обгадил их могилы. Скинулись мне деньгами, и побыстрее — требует он. А затем ему «стыдно и больно» за людей. Не за себя, гада такого, из-за которого многие поломали свои судьбы, а за людей. Они не сбросились ему деньгой. А за что покупать новые фирменные часы, а как оплатить новые фирменные наушники? И ведь не останавливается, дальше идет — говорит, баблом не скинетесь — режим не падет. Для последнего и решительного удара ему нужно подкрепиться. Деньгу неси, беглый, и молчи потом в тряпочку. Вы — вечные податные, крепостные, вы обязаны теперь содержать это шапито, и пикнуть не смейте. Оскорбил деда Зянона. А тот на старости лет — обиделся. Обиженка он еще тот. Потом опущенный оскорбил своего партнера по голубому порно — Степку Путило. Во всех кинул зоновскую кучу. Все углы обгадил. И сидит довольный. И только несчастная жена, украдкой затаившись с франей, молится об одном — верните это обратно в СИЗО.

А ведь бьют их. Чистят ПЫСы. Вот пропагандисту из «Бастыёна Беларушчыны з малюнкамі» дали под глаз. Светит теперь ультрафиолетом. Плачет, жалуется. Кудри хоть и не рыжие, но примелькались. Бейте, нам не жалко.

Утянуть на дно друг — дружку — это же за милую душу. Вот телефонный онанист, дегенерат паук, поскакал на гей-параде. И все, кто попал к нему в кадр — идут как соучастники экстремистских и террористических преступлений. Он ведь просит потом у родственников, у знакомых сообщать ему информацию, симки присылать. Поэтому всех родственников и знакомых — проверят. Но пауку что? Он даже жене трусы купить не мог, на посторонних и вовсе наплевать. Змагар всегда подставит, предаст, кинет, натура его такова.

А помните глупенькую певичку, которая на заре СВО решила тут попеть бандеровские песенки прямо в центре Минска? Отсидела свое нехитрое и убежала от рэжыма. Нараздавала интервью. И настала пора жить дальше в свободном и прекрасном демократическом мире. А что там? А там нашла себе хахаля, который ее периодически лупит. Сломал нос, разбил лицо. Таковы высокие демократические отношения. В Беларуси позвонила бы в милицию, а там кому звонить? Абонент недоступен. Только покончить с собой и остаётся. А творчество? А нет никакого творчества. Никому не нужна.

Зато есть там почетный круг. Неприкасаемое ложе. Гей-лобби. И вот Тимати Гомошук угрожает любому, кто посмеет насмехаться над ним и его мужем — нехилой ответственностью. А ведь так и будет. За таких там всегда есть кому заступиться. Структуры, фонды, даже мобилку ему подарили, и компьютер, и отчисляют бабки. Только за петушиные бои. Хочешь жить — умей там под мужиком вертеться. Вот такие вот социальные лифты.

Поэт Круткин (вы не знаете ни одного стиха, но такой есть) пьет. Страшно пьет. По-черному. В основном — стекломои. Месяц провалялся в ЛТП под Лейпцигом. Там все обустроено под средневековье. Ночью, когда неизменно приходила белочка, он громко кричал и бросался на стены. А его пороли розгами. Он плакал.

Но есть среди них те, что поумнее. До кого спустя 5 лет дошло. То страшная кобылка из Виллиджа вдруг признается, что «Лукашенко — ее Президент», то бывшая офисная пресс-секретутка выдаст базу — без Александра Григорьевича они ничто, никто, пустота, пыль. Любое видео они иллюстрируют фотографией Президента. В подписи всегда присутствует его имя и фамилия. А иначе — никто ничего смотреть вообще не будет. Они — пыль под его ногами.

Вот так мы сходили в зоопарк, дорогие мои читатели. А теперь возвращаемся в прекрасную, воскресную, волшебную воскресную Беларусь под защитой нашей чудесной диктатуры.

Григорий Азарёнок