Что в Гимне тебе моем: какой смысл зашифрован в новом указе

Ежегодный праздник, который мы отмечаем во второе воскресенье мая — День Флага и Герба, — теперь будет звучать по-новому. В названии появился третий элемент — Государственный гимн. Изменение внесено и утверждено президентским указом.

О том, почему это не просто формальность, пишет политолог Андрей Лазуткин.

Что такое «параллельное государство»

Любой переворот — это не только военные или подрывные мероприятия. Новой власти всегда нужна легитимность, чтобы опереться на уже существующую группу в обществе, а не строить отношения с народом с нуля. То, что у нас принято называть цветной революцией — это непосредственно два-три месяца уличного протеста (обычно во время избирательной кампании). Вся остальная работа ведется долгие годы в фоновом режиме, и она никак не связана с выборами и политикой.

Речь о создании так называемого параллельного государства. Можно называть его субкультурой, диссидентскими группами, подпольем, андеграундом, сектой — суть от этого не меняется. То есть действует небольшая автономная система, которая не является частью законного государства, не зависит от официальной власти и не разделяет ее ценностей.

Принадлежность к такой системе определяется внешне безобидными признаками. У ее представителей свой язык общения и круг источников информации, те или иные знаковые места, знания о кулуарных событиях, определенные музыкальные предпочтения. Внутри есть свои лидеры мнений, свои конфликты, некая собственная «власть».

Типичный пример — это даже не советские диссиденты, а, скорее, эмигрантские сообщества, которые образовались после Второй мировой войны в США и Канаде. Какая-то часть эмигрантов являлась военными преступниками, но среди них были и люди, не причастные к войне. Например, их выросшие на чужбине дети, которые не признавали существование БССР и сохраняли некую придуманную идентичность белорусов. В пику советской власти они обозначали себя другой символикой, другим гимном, имели какую-никакую творческую интеллигенцию, певцов, писателей, несколько знаковых литературных произведений или хотя бы эмигрантских изданий. Американцы поддерживали такие группы из расчета, что рано или поздно они пригодятся. И когда в конце 1980-х советская власть начала разваливаться, представители эмигрантских центров тут же всплыли в национальных республиках.

Исключением не стала и Беларусь. Новую символику — бело-красно-белый флаг и герб «Погоня» — принимали не только под давлением оппозиции в Верховном Совете, но и под влиянием белорусской диаспоры в США. Тем самым внешние признаки малой маргинальной группы (флаг, герб, гимн, язык, культура, знаковые «полицейские» фигуры) попытались распространить на 10-миллионное государство, что встретило ожесточенное сопротивление. Собственно, весь период 1991-1995 годов проходил под знаком противоборства «советского» и «националистического» и завершился республиканским референдумом о символике.

С тех пор БНФ-овцы как мантру повторяют, что народ в Беларуси плохой и не знает истории. Однако на тот момент смена символов имела больше политический характер. Это был жест доверия Александру Лукашенко и только во вторую очередь — преодоление негатива, связанного с войной, оккупацией и неприятием полицаев-эмигрантов в качестве новой «совести нации». Тем не менее всю следующую пятилетку ситуация в республике раскачивалась. Все успокоилось лишь к концу 2000-х, когда американские специалисты плотно занялись Югославией и им стало не до СНГ.

После этого стратегия противостояния в Беларуси изменилась. Как только в государстве были выстроены нормальные силовые структуры, вычищена система МВД и КГБ, созданы новые спецподразделения, сбрасывать «режим» разовыми акциями и драками (наподобие того, что устраивалось в ходе «минской весны»), стало делом бесполезным.

Тогда внутри страны начали играть вдолгую — создавать то самое параллельное общество, «внутреннюю эмиграцию», «подполье». Как и их предшественники из антисоветской эмиграции и белорусских культурных суполак вроде «Талакі», представители такого общества обозначали себя языком, гербом «Погоня», БЧБ-флагом, который в стране долгое время не был запрещен, и, конечно, гимном.

«Гімн суполкі»

При рыночной экономике художников, музыкантов и творческие группы нужно подкармливать, потому что работать кочегаром, как Виктор Цой, сейчас никто не рвется. В Беларуси появилась грантовая система, которая худо-бедно кормила суполку и при этом создавала рабочие места в секторе НКО и СМИ. Условно одна организация что-то делает, вторая про нее пишет, а третья рекламирует событие. В белорусских реалиях все три роли мог играть один и тот же человек (и получать гранты сразу на три проекта), но суть в том, что самые разные схемы позволяли оставаться параллельному обществу на плаву.

Почему же государство столько времени смотрело на них сквозь пальцы? Как и в советский период, о националистах знали, но давали определенную степень свободы. Во-первых, диссидентская среда являлась разветвленной, националисты были вхожи в самые разные социальные группы. Не следует забывать о поддержке иностранных организаций, дипломатов, участии в зарубежных фестивалях. Контролируя три-четыре узловые точки, можно было получать большой массив информации и по косвенным признакам определять, что планируют с той стороны баррикады.

К тому же эти люди работали громоотводами. Появились относительно управляемые движения и партии, помогавшие спустить пар во время выборов или каких-то негативных событий, перевести протест в виде уличной драки в формат дискуссии и полемики в СМИ. До какого-то момента это работало, и взамен управляемая группа получила право себя обозначать. Но если вокруг БЧБ-флага и «Погони» сложился консенсус (его использовали все подряд), то гимн тусовки отражал принадлежность к той или иной внутренней группе.

От «Магутнага Божа» до «Воинов света»

За право быть неофициальным гимном конкурировало сразу несколько песен. Наиболее старая — «Мы выйдзем шчыльнымі радамі», которую придумали в качестве гимна Белорусской народной республики в 1920-м. БНР тогда находилась уже не под немецким, а под польским контролем, поэтому развития инициатива не получила. Поляки в принципе отказывались признавать какие-либо белорусские организации, что вызвало в БНР очередной раскол. После неудачи белорусская эмиграция осела в Праге и «шчыльныя рады» стали их локальным символом.

В 1991-м этот гимн пытались принять как государственный, но случился конфликт между БНФ и американской эмиграцией, которая хотела видеть в таком качестве другое произведение — «Магутны Божа». Если гимн БНР имел довоенный исторический контекст, то «Магутны Божа» был песней послевоенной антисоветской эмиграции, ее «американским» вариантом.

Откуда в ней взялся религиозный уклон? После уничтожения нацизма правый политический сектор пустовал, поэтому в той же ФРГ его заняли христианско-демократические организации. Проигравшая сторона (там числилось немало наших эмигрантов) начала каяться и замаливать грехи перед обществом. Отсюда ребрендинг бывших полицаев: все они вдруг стали глубоко верующими и создали в США сразу несколько автокефальных белорусских церквей. Под это дело в 1943 году Натальей Арсеньевой, бывшей сотрудницей гитлеровских оккупационных печатных изданий, а впоследствии — американского «Радио Освобождение» написан «Магутны Божа» (положен на музыку в 1947-м). Получился своего рода реквием по полицейской мечте, плач эмиграции, которая не рассчитывала при жизни вернуться на родину. Отсюда крайне минорная тональность, в отличие от «шчыльных радоў».

Кстати, по нашей информации, в ведомственных учебных заведениях Минкульта «Магутны Божа» до последнего времени оставался в учебных программах (правда, без указания фамилии Арсеньевой), и изъят совсем недавно. Опять же, это пример того, что и в 2023 году не поздно работать над ошибками 2020-го.

Современными вариантами протестных песен были также «Перемен» Виктора Цоя (впервые массово исполнялась во время «хлопающих акций» 2011 года), а после евромайдана — «Воины света, воины добра». Обе композиции звучали в 2020 году, но кроме них к выборам специально написали новый «гимн протеста» — «Разбуры турмы муры». Это перевод на белорусский язык гимна польского профсоюза «Солидарность», который исполняли во время военного положения в ПНР. Что, разумеется, намекало на польские корни протеста (ситуация как в том анекдоте про волочащийся по земле парашют). Чуть менее политизированным вариантом был «Полонез Огинского» (его тоже в свое время рассматривали в качестве гимна), но он казался еще более «польским» по содержанию, чем вариант «Солидарности» времен ПНР.

Таким образом, каждый из вариантов протестной песни, который нам пытались предложить в качестве объединяющей нацию композиции, был связан либо с Чехией, либо с США, либо с Россией, Украиной и Польшей. Что весьма забавно и говорит о слабости белорусского национализма.

«Смотрите — нарветесь!»

Нужно понимать, что День Флага и Герба — это не какой-то новодел по результатам 2020 года. Данный праздник установлен в 1998 году в честь республиканского референдума о символике (он проводился 14 мая) и существует уже 25 лет.

Вместе с тем из-за конфликта между националистами даже в период 1991-1994 гг. у Беларуси оставался неизменный советский гимн на музыку Нестора Соколовского — правда, его исполняли без слов. То есть в отличие от ситуации с Государственным флагом и Государственным гербом традиция в отношении гимна не прерывалась. В том числе поэтому вопрос о гимне на референдум не выносился и о нем первоначально не шла речь в президентском указе. До 2002-го Гимн исполнялся без слов, лишь впоследствии он получил новый текст, адаптированный под современные реалии. 

С другой стороны, если бы не случился 2020 год, в котором были выраженные театральная и музыкальная составляющие, Гимн, возможно, так и оставался бы в тени противостояния флагов. Однако попытка сломать государство и навязать символику узкой группы националистов всем остальным привела к обратному эффекту. Параллельное общество и схемы с НКО были ликвидированы, грантовые ручейки высохли, а красно-зеленый флаг теперь висит даже на продуктовых магазинах, зданиях автобусных парков, общежитий и других государственных организаций. Более того, флаг все чаще можно встретить на одежде людей в метро, на чехлах телефонов, в салонах автомобилей, на сумках, шевронах, кепках.

Логично, что государство точно так же, как Флаг и Герб, должно продвигать и свой Гимн, поэтому внесенные в указ изменения справедливы. Но здесь, конечно, есть политический момент. Потому что Государственный гимн не должен становиться инструментом раскола, а протест не должен принимать пседорелигиозных и псевдокультурных форм: мол, мы тут собрались молиться и петь песни, а не протестовать. Как по этому поводу в свое время сказал белорусский Президент:

— Наши СМИ все распространяют факты о том, что в костелах хотят помолиться (завтра, не то сегодня) под «Магутны Божа». Смотрите — нарветесь!

Поэтому борьба как со скрытой, так и с вполне открытой фрондой будет продолжена. И новое название праздника — очередной звоночек для всех колеблющихся и сидящих под плинтусом.