Поговорили с героями закулисья, которые могут спасти спектакль тарелкой и превратить воду в самогон

Сегодня, 13:13

Фото: Алёна Молчанова

Свет, звук, декорации, костюмы, реквизит – все это привычные и очень важные составляющие спектакля. Елена Курилова, реквизитор Национального академического театра имени Янки Купалы, одиннадцать лет работает в тени софитов и каждый вечер помогает оживать действу на сцене.

Не просто вещи – целый мир

Что такое реквизит? Трость в руках актера? Веер, которым обмахивается главная героиня? Все верно, но это лишь верхушка айсберга. На деле реквизит для спектакля включает множество предметов: от скатертей до картин, от посуды до икон, от еды и напитков до осенних листьев, которые собираются вручную, сушатся, укладываются в коробки и в течение года бережно используются в постановке.

– Мы не просто готовим сцену к спектаклю – мы сопровождаем все представление от начала до конца, – рассказывает Елена Курилова. – Если в сценарии появляется стол, он будет накрыт по всем правилам. Если герои поднимают стаканы – в них будет «самогонка». Разумеется, бутафорская: добавляешь каплю молока в воду – и герои пьют мутноватый напиток, который по виду не отличить от настоящего. А порой и настоящую еду приходится готовить, например кашу. Мы точно знаем, кто из актеров любит с маслом, кто – послаще. Варим по вкусу, будто для семьи. По сути, театр и есть наш общий дом, здесь мы как одна большая творческая семья.

Путь Елены Куриловой в профессию начался еще в детстве. У нее была привычка хвататься за кучу дел одновременно: рисовать, вышивать, плести…

– Мама ругала меня: «Почему ты не заканчиваешь одно, а берешься за другое?» Но спустя годы все встало на свои места: в театре я нашла ту самую профессию, где можно и нужно делать множество дел сразу и доводить их до конца.

Пазл представления

Любой спектакль – это как мозаика. Работают режиссер, художник, бутафор, гример, костюмер, световик, реквизитор… У каждого специалиста – своя задача, но цель одна: чтобы зритель поверил в происходящее. «Каждый делает свое, по чуть-чуть. Но все складывается в одно целое. Это живой механизм, где каждый винтик важен».

Художник рисует эскизы, бутафоры делают гусей, курочек, свиней – они выглядят как настоящие. «Ты смотришь – и хочется съесть!» – смеется Елена. А реквизитор бережно расставляет предметы на сцене – по композиции и замыслу. Чтобы было красиво. Чтобы совпадало с видением спектакля.

Но не все так легко, как может показаться со стороны. Работа реквизитора – это абсолютная точность и большая ответственность, которая не заканчивается с первым звонком. Ошибка здесь может не просто привести к мелкой накладке, а разрушить сцену. Иногда и весь спектакль.

Елена Курилова вспоминает такой случай (говорит, что эта картина до сих пор перед глазами):

– Шел спектакль «Хам». Мы, как всегда, суетимся за кулисами. Там есть сцена: актриса подсыпает яд в кашу – целый эпизод строится на этом. Муж ест, она следит, публика смотрит, затаив дыхание… И вот главная героиня наклоняется за тарелкой – а ее нет. Просто нет. У меня, честно, в тот момент все похолодело внутри. Паника. Тарелка должна быть! Я смотрю на сцену – пусто, актриса замерла, и этот момент кажется вечностью. Но наша коллега среагировала мгновенно: выхватила миску, которая предназначалась для другого спектакля, «Паўлінкі», быстро подала. Актриса держится так, словно ничего не случилось, ловко подыграла, сцена пошла дальше. Зрители не поняли, что мы спасали спектакль. А мы потом стояли за кулисами и тряслись, честно.

Собеседница на мгновение замолкает. А потом признается:

– С тех пор я все проверяю по три раза. Каждый портфель, каждую папку, каждое кольцо, карандаш, записку… Потому что, если актер выходит и в его кармане чего-то не хватает, виновата только я. Кажется, что тут такого, мелочь. Но театр состоит именно из мелочей. И все они должны быть на месте.

Задаем вопрос о любимом спектакле. «Я люблю все, – улыбается реквизитор. – И нельзя по-другому. Если не любишь, здесь не удержишься. Но «Писаревы именины» и «Чорная панна Нясвіжа» для меня особенные. Там я могу быть художником. Расставляю листья, портреты, развешиваю шторы. Смотрю издалека. Если глазу не нравится – переделываю. Я повторяю замысел художника, потому что теперь это моя сцена. Моя работа. Моя ответственность».

Главное, чтобы костюмчик сидел

После встречи с реквизитором Еленой Куриловой мы прошли за кулисы и поговорили с человеком, который творит настоящие чудеса: превращает актера, нашего современника, в князя, пастушка, фею или военного. Знакомьтесь: Рита Баргер, заместитель начальника костюмерно-реквизиторского цеха Национального академического театра имени Янки Купалы.

Для зрителя спектакль начинается после того, как поднят занавес. А для костюмера – задолго до этого. Иногда и за пару дней до спектакля. С помощью лент, париков, корсетов, плиссированных юбок, мундиров и многого другого формируется визуальное тело спектакля.

Работа костюмера – это постоянная подготовка. Все должно быть продумано до мелочей: последовательность действий, направление движений, замки, завязки, ткань, вес, удобство. Переодевание должно происходить так, чтобы актер не думал о пуговицах и шнуровке. Он должен только войти в роль – все остальное сделает костюмер.

– Наша работа – это ловкость, интуиция, бесконечная практика и немного волшебства, – говорит Рита Баргер. – Мы, например, заранее шнуруем корсеты по фигуре, а сбоку прячем молнии, чтобы актриса могла быстро надеть костюм и зрителям не пришлось бы долго ждать ее появления на сцене. Такие вот маленькие секреты, театральная алхимия…

Тяжесть красоты

Носить некоторые костюмы – настоящее испытание для актеров. У платья из спектакля «Чорная панна Нясвіжа» вес около 15 килограммов. Оно монументальное, почти архитектурное, с вышивкой, подкладками, слоями ткани.

– Это не просто красивая одежда. Это продуманный образ, драматургия в ткани. В таком платье актриса должна не просто стоять, а играть, петь, двигаться. И мы делаем все для того, чтобы ей было удобно. Приходится учитывать индивидуальные моменты: кто-то двигается резче, кто-то – плавнее. В этом и есть сложность, ведь каждый образ требует своего выражения, – подчеркивает Рита Баргер.

В театре бережно относятся к истории. Костюмы, как и декорации, хранят память десятилетий. В «Паўлінке» до сих пор используются элементы, которым 35-40 лет. В «Чорнай панне Нясвіжа» – костюмы 2000 года. Их реставрируют, обновляют, аккуратно чинят вручную или отдают в подшивочный цех.

– Я люблю заниматься реставрацией. Ты не просто чинишь – ты сохраняешь. Иногда берешь ткань и думаешь о том, что ее держал артист, которого уже нет. Касаешься нитки – и чувствуешь, как сцена дышит прошлым. Это трепет. Это честь, – признается собеседница.

Работа с людьми, особенно в пространстве закулисья, требует такта, терпения и развитого чувства меры. Каждый актер – это не только персонаж, но и характер. И порой перед выходом на сцену все обостряется. Кто-то переживает, кто-то вспыхивает, кто-то хочет тишины.

– Костюмер – это не просто руки, умеющие шить. Это человек, способный промолчать (особенно когда кто-то из актеров закипает), улыбнуться, поддержать. Способный сохранять спокойствие, даже если что-то идет не по плану. Делать все четко, аккуратно, быстро и с уважением. Мы как тень актера, мы – рядом, но при этом незаметны, – отмечает Рита Баргер.

Факты: