Напрасные слова. Есть ли выход из тупика для Шольца?

Был такой музыкальный фильм – «Карнавал», а в нем звучала центровая песня «Позвони мне, позвони»…

Шольц давненько не звонил Путину, предпочитая забираться по лесенке на зенитную установку, которую якобы готовили отправить на Украину, или снимался на фоне турбины для «Северного потока». Впрочем, намеки эти были не очень вразумительными: зенитная установка так и осталась стоять на базе бундесвера, как, впрочем, остался остановленным, причем самими немцами, и «Северный поток». Ситуация обретала анекдотичный, даже пошловатый оттенок спихивания ответственности с больной головы на здоровую. Представьте себе мужа, который делает селфи в постели с любовницей и отсылает фотки жене с припиской «Вернись, я все прощу!».

Понятно, Шольц попал в тупик – не только экономический, политический, но и этический. Ему очень хотелось позвонить Путину, но было стыдно: слишком много гадостей он наговорил и наделал до того… А потому канцлер дни и ночи проводил у молчащего телефона, гипнотизируя его, и твердил уже известные нам слова: «Позвони мне, позвони!»

Не позвонил! И тогда пришлось звонить самому.

Удивительно, но на том конце подняли трубку. По окончании разговора пресс-служба российского Президента ограничилась коммюнике из трех строчек. А немецкая пресс-служба выдала целый трактат оправдательного характера на тему, для чего все же нужно было позвонить Путину и почему Шольц этим звонком ничуть не предал общеевропейскую солидарность. А ведь он ее предал! Ибо никто из европейских чинуш в Кремль не звонит – это привилегия одного неврастеничного Макрона.

И вот теперь Шольц. Как же так, Олаф?

Канцлер попытался откреститься: мол, он ни сном, ни духом. Звонил токмо ради и по воле… Получилось не очень вразумительно, примерно следующим образом: «Но тем не менее важно говорить друг с другом, и говорить то, что я думаю по этой теме. Потому что я абсолютно уверен, что Россия должна вывести свои войска… Об этом нужно говорить. И я так и сделал».

Обращает на себя внимание странная фраза Олафа – «важно говорить друг с другом, и говорить то, что я думаю». Если это и оговорка, то оговорка по Фрейду: Шольц не хочет слушать никого, кроме самого себя. О чем же в таком случае два политика беседовали целых полтора часа, как утверждает протокольная служба?

Путин прекрасно говорит по-немецки, стало быть, тут на переводчиков времени не тратили и все 90 минут общались напрямую. Сначала один изложил свою непреклонную позицию, потом – другой. И это максимум 15 минут диалога. А дальше, о чем они могли говорить при полном несовпадении точек зрения? Чем еще, кроме обмена несовпадающими аргументами, были заполнены 75 минут?

По-моему, ответ очевиден: все это время Шольц долго и нудно, с немецкой дотошностью, просил Путина помочь хотя бы Германии с энергетическим голодом. Искал для этого разные предлоги, придумывал прикрытия, просил не выдавать его коллегам по ЕС и снова умолял…

Бывший министр финансов, а ныне канцлер бывшей когда-то мощной державы не может не знать, что просто просить, не предлагая ничего взамен, бессмысленно. Политика – это всегда баш на баш, или куш на куш, и хотя бы что-то должно быть предложено. ФРГ нынче ничего предложить России не может. Тогда зачем же Олаф Шольц звонил в Кремль?

Предположу – просто поплакаться в жилетку.  Всякому человеку нужно высказаться кому-то, кто тебя понимает. Канцлера в Евросоюзе или в США сейчас никто не понимает. При этом великая немецкая экономика накануне самоубийства. Парадокс, но понять это может только Путин. Он-то понимает, но поддерживать больше не хочет…

Чтобы уяснить это, канцлеру и потребовалось аж полтора часа.

Подписывайтесь на наш Telegram-канал Минская правда|MLYN.by, чтобы не пропустить самые актуальные новости!