Элина Быстрицкая: в 13 лет участница ВОВ, в послевоенные годы — великая артистка

Глядя на Элину Быстрицкую, уверен, что читатели согласятся, невозможно представить ее представительницей любой другой профессии, нет, конечно, только и только лишь актрисой! Прекрасные внешние данные, красивый голос, изящество движений — все в ней, безусловно, создано для сцены и экрана. Но, Элине Авраамовне (часто пишут: Аврамовне, прим. авт.) пришлось перенести и одолеть немало крутых поворотов судьбы, прежде чем прийти в искусство, чтобы зрители не только узнавали, но и полюбили ее.

К тому же, в юности Элина Быстрицкая готовилась к совсем другому жизненному пути, так как ее отец — военный врач, очень хотел, чтобы дочь пошла по его стопам. Да и сама Элина думала, что она должна пойти именно по медицинской стезе.

Перед Великой Отечественной войной отец Элины, капитан медицинской службы, получил назначение в город Нежин Черниговской области Украинской ССР, здесь и застала семью Быстрицких война.

Глава семьи сразу же отправился на фронт, а мама с дочерьми эвакуировалась в город Астрахань.
И, совсем еще девочка, ей было тогда лишь 13 лет, Элина решила, что тоже должна что-то делать для фронта, для победы. Она закончила курсы медицинских сестер и попросилась в госпиталь, где сначала была санитаркой, а затем освоила работу лаборантки клинической лаборатории госпиталя. Довелось Быстрицкой испытать свою судьбу и будучи в составе медицинского персонала военно-санитарного поезда. А необходимо особо отметить, что несмотря на то, что вагоны санитарных поездов были отмечены яркими опознавательными знаками Красного Креста, гитлеровские летчики и танкисты атаковали их не менее активно, чем другие эшелоны. Раненые советские солдаты, медицинские работники и железнодорожники не были для них людьми, более того, уничтожали фашисты санитарные поезда с какой-то особой жестокостью, без оглядки на международные договоренности или общепринятые нормы морали. Так, известно, что только в 1941 году на санитарные поезда Красной Армии было совершено 224 нападения…

Сама Элина Быстрицкая позже вспоминала:

— Втихомолку я гордилась, когда раненые говорили то ли в шутку, то ли всерьез: «Пусть придет вот та лаборантка, что с косичками, тогда я дам кровь, а другим — нет, не дам». Может, они думали, что это к ним приходит дочка или младшая сестричка. А я изо всех сил старалась сделать укол так, чтобы им не было больно. Кто-то научил меня микроскопировать, потом я стала самостоятельно делать все анализы. Словом, я стала хорошей лаборанткой военного госпиталя, мою работу ценили и перестали делать скидку на возраст.

Для читателей: подробнее же можно прочесть в ее книге «Встречи под звездой надежды». 

Война закалила Элину Быстрицкую, поэтому среди множества наград, увенчавших в послевоенное время заслуги Элины Авраамовны, была, по ее личному признанию одна, может быть самая дорогая ей, и это звание «Сын полка», которого она была удостоена к 40-летию Победы. Примечательно, что эту дату Элина Авраамовна, на тот момент уже знаменитая актриса, встретила работой над спектаклем, которой она отдала дань высокого уважения фронтовикам, отстоявшим свое Отечество, и саму жизнь от коричневой чумы.

Из личных воспоминаний Элины Быстрицкой о войне

«Сейчас, когда давно уже нет той войны, я пытаюсь вспоминать, как же это было… И вспоминается главным образом то, чем мы жили эти четыре года: все отдать ради победы.

Каждый час, прожитый во время войны теми, кто был со мной рядом, и мной лично, был подчинен одной цели… Я отчетливо это помню: все действия, поступки, мысли, заботы людей были направлены на то, чтобы дожить до победы. «Дожить» — слово, наверное, неправильное, по крайней мере, я за жизнь не цеплялась, никогда нигде за всю войну не пряталась… Но мы прекрасно отдавали себе отчет в том, что любая работа, выполняемая нами в дни войны, должна была вести к одному — к нашей победе над фашистами.

Когда началась война, мне было 13 лет. Девчонка я была, конечно, но желания спрятаться, устраниться от войны, не возникло ни на секунду. Мой отец был военным врачом, и он всегда мне говорил: «Ты — дочь офицера. А русский офицер всегда душу отдает Богу, сердце — даме, жизнь — Отечеству, а честь — никому». Я это очень хорошо запомнила.

Наша семья жила в Киеве, но война застала нас в городе Нежине — мы часто переезжали следом за папой. Отца призвали на фронт, а мы с мамой и маленькой сестричкой остались дома. Но страна жила и дышала фронтом — от этого нельзя было уйти: весь город был обклеен плакатами «Родина-мать зовет», «Все для фронта, все для победы!»… Я считаю, что меня очень хорошо воспитали родители. Не возникало даже мысли, что я могу остаться в стороне. Было осознание того, что я уже большая и в эту пору могу быть полезной своей стране. Мною двигало желание помочь — хоть чем-то…

Почти вся война для меня — это передвижной сортировочный эвакогоспиталь. Мы эшелоном забирали раненых с фронта и эвакуировали в тыл. Пока наши войска отступали, поезд перемещался с запада на восток, а в 1944-м он двигался уже в западном направлении. Начала я работать санитаркой, позже — окончила курсы медсестер и стала лаборанткой.

Моложе меня в госпитале никого не было. Было ли мне страшно? Я об этом не думала — рядом со мной были другие люди, старшие, я просто старалась делать все, что делают они. Когда начинался обстрел или бомбежка, ты просто ложишься на землю и лежишь. А дальше — как повезет… Страшнее, наверное, было в самом госпитале — я видела молодых ребят, от которых осталось одно туловище, без конечностей… Это трагедия для человека, сами понимаете. Но люди держались… Я очень уважала танкистов — их было много среди раненых, с которыми довелось общаться. Я понимала, насколько трудна была именно их фронтовая задача — наверное, потому что их повреждения были самые тяжелые…

Прием раненых всегда был особым испытанием для всех. Госпиталь мог принять за один раз пять тысяч человек. Вот приходит эшелон, привозит раненых. С этого момента санпропускник работает круглые сутки, операционная — тоже. У нас был главный хирург по фамилии Бурбелло — к сожалению, имени-отчества не помню… Он пять суток не выходил из операционной! Его переодевали, меняли перчатки, и он дни напролет оперировал бойцов — без сна и отдыха… Вот это героизм, понимаете?

Поскольку я окончила курсы медсестер, я всегда участвовала в приеме раненых вместе со всем личным составом. Я знала многие вещи — например, что нужно беречь раны от попадания воды… Некоторые раны были очень обширные и страшные. Я научилась останавливать подступающую дурноту и не терять сознания… Было ужасно тяжело, но вскоре я поняла: чтобы не падать в обморок, нужен настрой. И я умела с этим справляться.

Фронтовой госпиталь оставил множество отметин в моей душе. Но самое пронзительное воспоминание о войне связано у меня не с медицинской службой. Однажды наш эшелон остановился на станции вблизи города Сталино (это нынешний Донецк). Мне уже лет 15 тогда было… И вот я вижу: черная, обугленная степь, а по ней ветер несет белые треугольники солдатских писем… Перед нашим прибытием фашисты разбомбили эшелон с почтой, и из разбитых вагонов ветер пачками, сотнями, тысячами выдувал в степь весточки с фронта. Я не могу передать своего состояния при виде этой картины. Мы с мамой к тому времени давно не получали писем от отца, и я понимала, как этих писем ждут родные наших бойцов. В госпитале я видела смерть, увечья и тяжелейшие страдания людей, но до сих пор у меня перед глазами стоит именно эта картина войны: тысячи бумажных треугольничков, гонимых порывами ветра по обожженной донецкой степи…

Когда мы стояли под Сталино, иногда у нас была возможность ночевать вне госпиталя в домах у местных жителей. Там можно было помыться и лечь отдохнуть на кровати, на чистом белье. Прекрасно помню свою хозяйку, замечательную женщину, которая жила в доме одна, поскольку отправила на фронт своих четверых сыновей и мужа. Она почти каждый день ходила встречать проходящие эшелоны в надежде, что сможет увидеть кого-нибудь из своих…

В городе Сталино в тот момент было все сожжено, не было освещения, а шурфы местных шахт были завалены трупами — захоронением некому и некогда было заниматься… Ночевать приходилось ходить из госпиталя по темным мрачным улицам. Жутко было, но все равно ходили. Очень сильно было желание поспать хоть немного в тишине, в доме, на настоящей постели…

Я закончила работать в госпитале в ноябре 1944 года, когда мне было 16 лет. Из госпиталя меня отправили учиться в медицинский техникум, где я со временем и поняла, что не справлюсь с медицинской профессией. Знаете, я видела ужасы войны, ампутированные конечности, множество смертей от потери крови, обширных ран…»

И размышления Быстрицкой: чем же для нее было участие в Великой Отечественной войне?

«Что для меня война? Война меня вырастила и укрепила. Я стала взрослым человеком, преданным своей стране и ее ценностям. Наверное потому, что я видела, что такое труд на пределе, на максимуме… Когда ты отдаешь всего себя ради победы и ради своего народа, а не за материальные блага… Я не хочу создавать о себе какое-то особое мнение. Мое участие — маленькая доля в общем деле. Просто важно в конечном счете оставаться честной перед самой собой. Я не была на передовой. Но личное участие в войне было для меня вопросом чести. И я делала свою работу так, как могла…

А День Победы для меня и моей семьи — самый светлый праздник. И в нашей стране — это святой день, так было и будет всегда. Потому что мы заслужили эту победу, и мы слишком хорошо знаем, как она досталась».

От малоизвестной актрисы до звезды советского кино

В 1944 — 1945-х годах семья Быстрицких вернулась в Нежин, и Элина отучилась в Нежинской акушерско-фельдшерской школе, но, как мы уже знаем, не смогла работать в медицине из-за того, что довелось ей перенести и пережить в годы Великой отечественной войны. И она поступила учиться на филологический факультет Нежинского пединститута, но через год оставила там учебу и, осознав к чему она стремится, начала и успешно завершила курс обучения в Киевском институте театрального искусства имени И.К. Карпенко–Карого.

Итак, в 1953 году Элина Авраамовна получила диплом и начала работать в Херсонском драматическом театре, а затем в драмтеатре Вильнюса, играя, правда, второстепенные роли. По словам самой актрисы, развитию карьеры в то время ей мешали ее еврейские корни.

Элина Быстрицкая мечтала о столичных театрах, но, несмотря на отличные данные и достойную игру, ее не хотели принимать. За Элину Быстрицкую просила даже Фаина Раневская, но и ее слова не заставили руководство изменить свое решение. Лишь благодаря выходу на экраны фильма «Добровольцы» (1958 год, прим.), на нее наконец-то обратили внимание. Тогда же Элина Авраамовна переехала в Москву и была принята в труппу Малого театра, в котором прослужила 54 года, длительное время будучи его ведущей актрисой.

Что же касается кино, то здесь она начала сниматься еще во время учебы в университете. А в 1955 году Элина Аврамовна появилась в картине «Неоконченная повесть» вместе с Сергеем Бондарчуком. Фильм имел успех, причем не только в Советском Союзе. Элину Аврамовну отправили в составе делегации на Неделю советского кино, проходившую в Париже. Кстати, там она и узнала, что Сергей Герасимов задумал экранизировать роман-эпопею «Тихий Дон» Михаила Шолохова.

Вернувшись на Родину, Элина Быстрицкая тут же отправилась на пробы, она претендовала на роль Аксиньи. Интересно, что на эту роль ее утвердил сам автор произведения, а вот режиссер хотел дать роль Нонне Мордюковой. 

Ради этой роли артистке пришлось поправиться на 15 килограммов и научиться носить воду на коромысле. Она общалась с казаками, перенимала у них манеры, училась говорить так, как они. Элина Быстрицкая тогда делала все, чтобы не подвести Михаила Шолохова, который в нее поверил, и режиссера, который был очень требовательным. 

«Я готова была на любые мучения, лишь бы не сойти с роли, стать если не Аксиньей, то хотя бы ее правдивым подобием. А для этого надо было быть казачкой…»

Благодаря тому, что актриса блестяще сыграла Аксинью, ее назвали Почетной казачкой, удостоили званием полковника казачьих войск с правом ношения оружия, а позже она стала и советником по культуре атамана Центрального казачьего войска. Кстати, Гильдия режиссеров США признала «Тихий Дон» лучшим иностранным фильмом.

«Тихий Дон» принес актрисе всесоюзную популярность, за участие в этой картине Элина Авраамовна завоевала премию на Всесоюзном кинофестивале в Киеве.

А еще Элина Быстрицкая вспоминала: «Была огромная зрительская почта. Но одно письмо, помню, было совершенно особенное — послание от тридцати старейшин донских казаков. Они писали, что просят называться Аксиньей Донской».
Актриса также известна зрителям по таким фильмам, как «Негасимое пламя», «Бабий Яр», «Сага древних булгар. Сказание Ольги Святой» и многим другим. 

В начале 70-х годов Быстрицкая ушла из кино, предпочтя ему театр. 

Послесловие

Простились с Элиной Авраамовной Быстрицкой, как с актрисой великой и поистине народной. Виртуозное актерское мастерство и чувство стиля, темперамент и неповторимый шарм — подражать Элине Быстрицкой и не пытались. Она была единственной: Великая актриса Великой страны!

Почитаемая миллионами зрителей, Элина Быстрицкая, чей талант буквально ослеплял зрителей, принес настоящую народную любовь и уважение коллег. Больше полувека на сцене. На одной сцене. Элина Быстрицкая была верна Малому театру до конца дней. Коллеги, прощаясь с ней, говорили: «…с уходом актрисы рухнула одна из его колонн».

— Элина Авраамовна — это образ вообще нашей страны, женщина, которая олицетворяла и Советский Союз, и Россию. Она всегда была видна, всегда общалась с миром и театральным, и не театральным, — делился театральный режиссер, художественный руководитель московского музыкального театра «Геликон-Опера», народный артист России Дмитрий Бертман.

Главным праздником для нее был День Победы, ведь в 13 лет она нашла свое место в строю. И сражалась за Родину — была медсестрой в военном госпитале. О себе говорила: «… я родом из бедности, из коммуналки, из войны…»

Народная Аксинья. Главный для актрисы фильм «Тихий Дон» принес ей не только всесоюзное, но мировое признание. «Тихий Дон» стал ее талисманом. В 1957, обойдя на пробах более 30 актрис, в том числе Нонну Мордюкову, Элина Быстрицкая так вжилась в роль, что от души плясала и пела с казаками.

Ее характер, поиск правды, активная гражданская позиция — это о ней! Рассказывают, что именно принципиальность Элины Быстрицкой стала результатом 25-летнего перерыва в киносъемках, запрета на выезд на заграничные гастроли. Не сдалась: работала в театре, воспитывала смену. Активно преподавала. Несмотря на крутые виражи в карьере и жизни, о себе Элина Авраамовна Быстрицкая говорила: «Я состоялась во всем!»