Пицца, пиво и Бундесвер: как немцев снова готовят к войне

Помню, когда ровно 4 года назад мы уезжали из Германии, на вопрос: «Почему?» отвечала по-разному. Например, что не устраивает политика правительства в отношении местных в условиях пандемии. Просто надоело второй год сидеть дома, ожидая очередного локдауна и выдерживая колоссальный прессинг и запугивание. Или что переживаю за детей и не хочу, чтобы, вместо уроков в школе, им промывали мозги о страшном вирусе, заставляя перед этим засовывать себе палочки в нос в поисках его самого, который словно стал управлять миром. А на самом деле в душе было стойкое ощущение, что тот прошлый, понятный и относительно спокойный, мир заканчивается. А когда что-то (война?) начнется, лучше быть со своими, потому что там, в Германии, ты всегда чужой, как бы идеально ни знал язык и ни адаптирован в обществе. 

Через 8 месяцев после нашего отъезда коронаистерия как по мановению волшебной палочки закончилась вместе с началом спецоперации на Украине, и вместе с последней начался совершенно новый виток истории. В Германии перестали скрывать, что так долго держали в себе — как нас ненавидят.

И, наблюдая теперь уже за ними на расстоянии, мне вполне очевидно, что немецкое общество готовят к войне. «Нам нужен конфликт, нужен тупик. Нужна эта эскалация, чтобы интенсивно заниматься решением украинского конфликта. Если быстро достигать компромисса, то настоящие конфликты остаются неразрешенными». Это слова так называемого эксперта по переговорам Маттиаса Шраннера, который на полном серьезе утверждает, что для разрешения конфликта в «незалежной» нужна эскалация. А поиск компромисса, мол, лишь вредит.

Германия как часть западного капиталистического мира идет сейчас по проторенной веками дорожке. Как мы все понимаем, капитализм — это система регулярных кризисов. Когда наступает очередной экономический перелом, верхушка стремится снять социальное напряжение через внешнего врага или войну. Последняя дает возможность запустить производство, списать долги, сконцентрировать власть. Немецкая экономика стремительно катится в пропасть, а, как известно, страх и безысходность делают людей легко управляемыми. Прогнозы о бедности, урезание соцпомощи, рост цен ведут к тому, что армия перестает быть чуждой. Это становится «спасением» от нищеты.

С 2017 года Bundeswehr ведет активную рекламную кампанию. Ролики в YouTube, TikTok, Instagram создают образ молодого героя из народа. В школах проводятся дни Бундесвера, а с 2023 года введен День ветерана в Германии — создание военного культа происходит на наших глазах. Недавно даже видела видеоролик с упаковкой для пиццы, на которой размещен плакат с призывом вступать в Бундесвер. А что? Поел пиццы, выпил бутылочку-другую немецкого пива и подумал: «А не расчехлить ли дедов мундир?…»

Как отмечает политолог Герфрид Мюнклер, современное государство все чаще функционирует по логике «управляемого кризиса», где народу предлагают ограниченный набор решений. Если людям внушают, что «ничего другого не остается, кроме службы», выбор перестает быть свободным. Военный путь преподносится как социальный лифт, особенно для мигрантов и беднейших слоев. Фильмы, сериалы и игры, финансируемые при участии армии или с согласованием ведомств, закрепляют положительный образ военного.

Как бы ни было прискорбно (особенно для наших дедов и прадедов) осознавать, Германия проявляет себя как общество, в котором социально-экономические, психологические и идеологические факторы объединяются для продвижения военной повестки. В условиях кризиса навязанный милитаризм становится не защитой, а угрозой самому обществу.