Танкист, военный журналист, а в душе поэт — о Василии Субботине, который участвовал в штурме Берлина

 7 февраля 1921 года родился советский поэт, писатель, автор мемуаров, член Союза писателей Советского Союза Василий Ефимович Субботин. А в годы Великой Отечественной войны, которую он прошел с первых ее дней, Василий Субботин сначала башенный стрелок танка, а с февраля 1944 года — корреспондент дивизионной газеты «Воин Родины». И, возможно, Василий Субботин — единственный фронтовой поэт, который участвовал в штурме Берлина и добивал врага в самом Рейхстаге.

  Из стихов фронтового поэта Василия Субботина:

 «Все — и живые, и мертвые — достойны славы.

В кругу героев не может быть тесно».

«…мы в поэзию входили,
 Как мы входили в города».
 

Танкист, затем военный журналист. Как воевал Василий Субботин

В 1937 году, окончив девятилетку, Василий Субботин уехал на Урал, где уже с 16 лет работал на угольной шахте, а затем был направлен на учебу в Пермскую политико-просветительную школу. Но, в 1940 году, с третьего курса школы, он был призван в Красную Армию.

И 22-го июня 1941 года, в свои 20 лет, Василий Субботин встретил Великую Отечественную войну в танковом полку вблизи западной границы Советского Союза, будучи башенным стрелком танка. Мужественно сражался, с горечью отступал, был ранен, вернулся в боевой строй.

А после 3-х месячных офицерских курсов, танкист Василий Субботин волей фронтовой судьбы оказался в стрелковой дивизии и был назначен корреспондентом дивизионной газеты «Воин Родины».
И проявил себя Василий Субботин способным фронтовым журналистом и смелым воином. Об этом свидетельствуют и боевые награды Василия Субботина. Из наградных листов на него.

 *** К ордену Красной Звезды: «Тов. Субботин работает в редакции красноармейской газеты 150 стрелковой дивизии с февраля 1944 года. Он показал себя способным газетным работником, хорошо знающим военное дело офицером. Материал для газеты тов. Субботин организовывает непосредственно на переднем крае.

Во время боев тов. Субботин нередко находится в боевых порядках, лично участвуя в боевых операциях.

 Все задания выполняет своевременно и добросовестно. Стремится, чтобы правильно и полно осветить боевые действия, показать героев боев. Тов. Субботин хорошо связан с военкорами и опирается на них в своей работе. Своими корреспонденциями он мобилизует и учит воинов бить врага наверняка.

Особо энергично работал тов. Субботин в дни июльских наступательных боев нашей дивизии.

В первый день наступления 10.07.1944 года тов. Субботин находился в действующем 469 стрелковом полку, собирая материал непосредственно в боевых порядках. В следующие дни он продолжал освещать боевые действия наших подразделений, показывая героев боев».

*** К ордену Отечественной войны 2-й степени. «Старший лейтенант Субботин В. Е., литсотрудник дивизионной газеты «Воин Родины», показал себя смелым и энергичным военным журналистом. Во время боев при прорыве обороны противника на западном берегу Одера тов. Субботин находился в батальоне майора Твердохлеба. В разгар боя, под огнем противника, беседовал с героями Стельмах, Лобовым и другими, а потом написал о них в газету. Материалы Субботина пользуются большой популярностью, они вдохновляют на подвиги. Т. Субботин участвовал во многих боях и неизменно проявлял доблесть и отвагу».

Сделаю ударение, что воевать Василию Субботину посчастливилось, если можно так выразиться, говоря о войне, именно в той 150-й стрелковой дивизии, которая дошла до Берлина и штурмом овладела фашистским Рейхстагом, и именно ее воины водрузили Знамя Победы!

А еще и фронтовой поэт           

 Свои первые серьезные стихи Василий Субботин написал на фронте в окопах, в 1942 году.

 ***Надолбы. Недобрый блеск орудий.
Тьма противотанкового рва.
Никогда ту зиму не забудет
Та, свой крест несущая, Москва!..

*** Мы шли. Сиял огонь во мраке.
Горели ноги в сапогах.
Соль выступала на рубахе,
И пыль скрипела на зубах. …

*** Я перекрестным был крещен,
Мне штыковая снится схватка.
Мне чайльд-гарольдовым плащом
Служила эта плащ-палатка…

*** Поэт, поэт, весь мир перед тобою,
А перед нами — лишь окопа дно,
Но, может, этой самою ценою
Найти слова редчайшие дано….

 А в майские дни нашей Великой Победы Василием Субботиным было написано знаменитое стихотворение:

 «Бранденбургские ворота».

Не гремит колесница войны.
Что же вы не ушли от погони,
На верху бранденбургской стены
Боевые немецкие кони?

Вот и арка. Проходим под ней,
Суд, свершив справедливый и строгий,
У надменных державных коней
Перебиты железные ноги.

О штурме рейхстага. Из мемуаров Василия Субботина

Надо обязательно сказать, что Василий Ефимович Субботин, как участник сражения за Берлин, непосредственный свидетель последних дней и часов Великой Отечественной войны, в том числе и штурма фашистского Рейхстага, запечатлел войну в слове, как очевидец, очень правдиво, объективно и подробно.

Предлагаю читателям внимательно прочесть.

*** Знамя

— Будем брать рейхстаг, — так говорят теперь у нас. Уже выданы от Военного совета нашей 3-й Ударной армии флаги с задачей водрузить над рейхстагом… Каждой дивизии — свой! Получили такой флаг и мы… На нем поставлен порядковый номер — «5». Наша рядовая, только вчера вылезшая из псковских и тверских болот 150-я Идрицкая дивизия.

*** На последней странице…

29 апреля. Вчера, 28 апреля, убит Алексей Семенович Твердохлеб, комбат из 674 полка. А сегодня — наш редактор Вадим Всеволодович Белов.

Твердохлеб был убит немецкими автоматчиками, выходившими из тыла, прорвавшимися к его штабу, Белов — выпущенным из окна фауст-патроном. Он шел к командному пункту дивизии.

В моем дневнике от 1 мая 1945 года такая запись: «Майор Зацепин и наборщик Суслопаров ранены. Белова искали долго, но только вчера напали на след. Документы его и награды передали нам уже из корпуса. Еще за день до того и Митя наш (шофер — Ред.) угодил в госпиталь. Немец знай кроет повсюду тяжелыми. Осталось нас мало, но газету выпускать надо».

Погиб еще, как я узнал только что, майор Лазаренко, начальник связи дивизии.

Я пришел в полк, когда роты находились на подступах к самому рейхстагу, за Шпрее, в так называемом «доме Гиммлера».

*** Вас ист дас рейхстаг?

В «доме Гиммлера», как стали называть здание министерства внутренних дел, — КП Степана Неустроева. Утром 30 апреля комбат Неустроев поднялся на второй этаж. Он прихватил с собой комбата другого полка, Давыдова. Смотрели в окно. Площадь изрыта траншеями; несколько бетонированных точек. За деревьями самоходки. Близко от дома река, а может быть, и канал. Похожее на трансформаторную будку сооружение, еще несколько новых рядов траншей. За всем этим — серое здание, небольшое, с высоким куполом и острым шпилем. Дома, стоявшие за этим зданием, гораздо выше.

Неустроев и Давыдов огорченно разглядывали местность и это здание, за которым, близко уже, по-видимому, должен был находиться рейхстаг. Неустроев думал, как лучше обойти этот дом, вставший на его пути.

В это время Неустроева позвали. Сначала позвонил командир полка Зинченко, за ним командир дивизии Шатилов. Оба спрашивали, почему он не наступает.

— Мешает серое здание! Буду обходить его слева, — отвечал Неустроев.

— Какое серое здание? Где оно находится?

Спустя некоторое время пришел сам Зинченко. Они долго сверяли, прикидывали, долго смотрели на карту.

— Слушай, Неустроев, так ведь это и есть рейхстаг! — сказал командир полка.

Но Неустроев упорно не хотел верить… Слишком уж все неожиданно.

Но спорить с начальством больше не стал, и распорядился привести пленного. Пожилого немца подвели к окну.

— Вас ис дас? — спросил Неустроев, показывая из окна на дом.

— Райхстаг, — ответил пленный.

Подозвав рядового Пятницкого, немного знающего и понимающего по-немецки, Неустроев спросил через него у пленного, что, может быть, рейхстаг не один? Но пленный ответил, что другого рейхстага не существует.

*** Кошкарбаев и Булатов

Лейтенант Рахимжан Кошкарбаев — командир взвода из батальона Давыдова. Он 24-го года рождения, из Акмолинской области. В дивизию попал недавно, в боях участвует с Одера. У него — широкие скулы, черные волосы. Нетерпелив и горяч, быстрая речь.

— Комбат Давыдов подвел меня к окну. (Это еще в «доме Гиммлера»). «Видишь, — говорит, — рейхстаг? Подбери нужных людей, будешь водружать флаг». И передал мне темный, довольно тяжелый сверток — флаг, завернутый в черную бумагу.

С группой разведчиков я выскочил из окна. Вскоре нам пришлось всем залечь. Начался сильный огонь. Возле меня остался один боец. Это был Григорий Булатов. Он все спрашивал: «Что мы будем делать, товарищ лейтенант?» Мы лежали с ним возле рва, заполненного водой. «Давай поставим свои фамилии на флаге», — предложил я ему. И мы химическим карандашом, который у меня оказался в кармане, тут же под мостиком лежа, написали: 2674 полк, 1 б-н». И вывели свои имена: «Л-т Кошкарбаев, кр-ц Булатов».

Мы тут пролежали до темноты. Потом началась артподготовка, и с первыми же выстрелами ее мы подбежали к рейхстагу. Я поднял Булатова, придерживая его за ноги, и тут на высоте второго этажа установили флаг…

Это было 30 апреля в 14.25 — как гласит журнал боевых действий дивизии. Флаг Кошкарбаева и Булатова был потом перенесен на крышу рейхстага разведчиками разведвзвода из 674 полка.
 

 *** Берест, Кантария, Егоров

Лейтенант Алексей Прокофьевич Берест — заместитель командира батальона по политчасти. Награжден орденом Красной Звезды. Обмундирование на нем пробито осколками.

Его рассказ о тех же событиях:

— Уже темнело, когда мы проникли в рейхстаг. Пятницкого к этому времени уже убило. Я взял с собой Щербину, и мы сначала привязали флаг к колонне и лишь после этого вбежали в рейхстаг. Прибывали люди и из других рот. Со мной все время был наш парторг Петров, был и Сьянов… Я послал разведчиков Кантарию и Егорова ставить флаг на крышу здания, а потом пошел с ними и сам.

Сержант Михаил Алексеевич Егоров. 1923 года рождения. Был партизаном на Смоленщине, к нам в дивизию пришел на Висле. Награжден медалью «Партизану Отечественной войны» первой степени. Вместе с другими партизанами своего отряда участвовал во многих операциях. Родом из деревни Бардино Смоленской области.

Когда батальон Неустроева отбил в рейхстаге коридор и большой зал, Егоров и Кантария по перебитой снарядами лестнице стали взбираться наверх и привязали свой флаг на статуе, на крыше.

— С нами все время был Берест. Это он и сказал, чтобы поставили пока на втором этаже. Мы подтащили лестницу и высунули из окна второго этажа. Немцы вели огонь отовсюду, только узкий проход был у нас к своим, когда мы водружали знамя.

Кантария старше, он 1920 года. Мелитон Варламович Кантария, младший сержант. В армию был призван в 1940 году. С боями отступал через Западную Украину, воевал на Кубани, в Крыму.

— Когда мы поднялись на крышу, вокруг стали рваться снаряды — наши и немецкие. Один разорвался совсем близко… Там была пробоина в скульптуре, в нее мы и всадили древко флага.

В 22.30 Кантария и Егоров, вернувшись из рейхстага, доложили командиру полка Зинченко, а тот, в свою очередь, командиру дивизии Шатилову о выполнении задания, о том, что знамя над рейхстагом установлено.

*** Капитуляция

На крыше рейхстага развевался красный флаг, а бои в нем еще шли. Гитлеровцы подожгли здание.

В эфире уже раздавался колокольный звон, слышались благодарственные молебны, слышалось церковное пение… Люди радовались, что кончилась война.

А рейхстаг горел. Тем, кто находился в этот день на Кенигсплаце, казалось, что сражавшиеся в нем сгорели…

Сгрудившись в одном узком коридоре, куда огонь еще не успел проникнуть, четыреста наших бойцов стояли, тесно прижавшись друг к другу. Дышать им было нечем. Многие лежали на полу. Кое-кто натянул противогазы, не у многих, однако, они оказались.

Старший сержант Илья Сьянов, в бою за рейхстаг командовал ротой, заменив раненого перед тем командира. Рассказывает о Галазиеве, Столыпине, Исчанове, Светличном, с которыми шел от самой Вислы.

— Считали, что батальон наш сгорел в рейхстаге. Это наше счастье, что мы догадались сразу же закупорить подвалы, поставить у входа своих солдат… На другой день, после пожара, немцы выбросили белый флаг. Наш замкомбата Берест надел кожаную куртку, форменную фуражку и отправился в качестве парламентера. «Я пришел предложить вам сдаться», — сказал он немцам. Но из переговоров этих ничего не вышло. Тогда командир батальона Неустроев приказал готовиться к штурму подвалов. В ход пошли гранаты, фаустпатроны. Начался бой.

В одиннадцать часов вечера первого мая вдруг заговорили немецкие радиостанции — по-немецки и по-русски: «Мы капитулируем! Мы капитулируем! Не обращайте внимания на отдельные выстрелы. Могут быть провокации».

Рано утром второго мая первые пленные стали выходить из подвалов рейхстага.
 

 *** Больная память

Алеша Берест, Алеша Берест… Наша больная память… Двадцатилетний лейтенант, юный гигант. Он спустился в подвалы Рейхстага на переговоры, прикрыв лейтенантские погоны кожаной тужуркой — его представили полковником. Немецкий полковник ему сказал:

— Ваши солдаты возбуждены… Вы должны их вывести и выстроить… Иначе мы не выйдем!

И знаете, как ему ответил, какие слова нашел двадцатилетний замполит комбата Неустроева?!

— Не для того я пришел в Берлин из Москвы, чтобы выстраивать перед вами своих солдат!

Вот так! А перед этим Алеша Берест вместе с Егоровым и Кантарией устанавливал на Рейхстаге знамя нашей дивизии, знамя Победы.

Как так получилось, что через год после войны, представив к званию Героя Советского Союза Егорова и Кантарию, не представили Береста? После войны я был у него в Ростове, где он работал на «Сельмаше», он был у меня в Москве. От такой обиды люди ломаются. А он держался. И погиб в мирные дни, 3 ноября 1970 года, как герой. Спас, успел столкнуть с рельсов маленькую девочку, из-под колес поезда. А сам — не успел.

 *** Автографы

За короткое время Рейхстаг был исписан от пола до потолка, от крыши до фундамента. Каждый хотел что-нибудь написать. Надписи героические, трагические, а чаще всего — иронические. «Я удивлен, почему такой беспорядок в правительственном учреждении?» — спрашивал какой-то остряк. А еще там было непечатное двустишие, нацарапанное на огромной высоте, под самым потолком: «Нет выше блага, чем посс… с Рейхстага». Я постеснялся написать в книге, что есть на Рейхстаге и мой автограф. Только не фамилия, а псевдоним, которым я подписывал некоторые заметки, а то и стихи в нашей дивизионной газете. Над депутатским входом в Рейхстаг я куском штукатурки нацарапал: «В. Аринин». В память о маме, которой давно уже не было в живых, о маме Арине. Поставить свою фамилию я, видимо, постеснялся.

 *** Стрельба 9 мая

Ночью с восьмого на девятое меня разбудил, растолкал водитель, шофер нашей полуторки.

— Товарищ старший лейтенант, вставайте, война кончилась, — сказал он…

Я мигом вскочил, и из нашего громоздкого, стоящего на столе приемника услышал голос, который читал: «В ознаменование одержанных побед… 9 мая… праздником победы».

Кажется так.

Я помню только, видел, как стоящий тут, у приемника, наборщик-старик медленно опустился на табурет. А у окна стояла Наташа, девушка с полевой почты, часто у нас бывавшая, доставлявшая нашу дивизионку в полки, стояла, повернувшись лицом к окну, и плечи у нее вздрагивали.

Вечер того дня провел у разведчиков. Мы сидели за непривычно праздничным столом и пили спирт, разлитый по алюминиевым солдатским кружкам.

За окнами вдруг началась какая-то непонятная стрельба. Мы ничего не могли понять и выскочили на улицу. Все испугались, решили, что немцы прорвались! Били зенитки, громыхали орудия. Неторопливо, будто какая-то неведомая сила подтягивала их вверх, в небо уплывали сотни светящихся снарядов, пунктиры светящихся пуль летели во всех направлениях. И тут все стало ясно. Это был салют. Салют победы в Берлине.

Задрав головы, мы стояли на тротуаре, на улице, глядели и не могли наглядеться на это исчерченное трассами, расцвеченное всеми огнями небо.

Именно Василий Субботин первым поведал о героях, водрузивших знамя Победы

Уже 3 мая 1945 года в газете «Воин Родины» — печатном органе 150-й стрелковой дивизии — вся первая полоса была отдана под знаменитый приказ Верховного Главнокомандующего о падении Берлина, капитуляции и пленении 70 тысяч немецких солдат и офицеров. На второй же странице в материале старшего лейтенанта Василия Субботина под рубрикой «Они отличились в бою» говорилось:

«Советские богатыри, лучшие сыновья народа. Об их выдающемся подвиге напишут книги, сложат песни. Над цитаделью гитлеризма они водрузили Знамя Победы. Запомним имена храбрецов: лейтенант Рахимжан Кошкарбаев, красноармеец Григорий Булатов. Плечом к плечу вместе с ними сражались другие славные воины: Провоторов, Лысенко, Орешко, Почковский, Бреховецкий, Сорокин».

К читателям: фамилии даны по оригиналу публикации в дивизионке, допущенные автором и редакцией ошибки великодушно простим, так ведь?

И назовем героев полными именами, опишем их заслуги и подвиги, они этого заслуживают!

Но сделаем это в следующей публикации, продолжив и повествование о Василии Субботине.