Нелегкая судьба в небе: путь Николая Пинчука от боевого летчика до Героя Советского Союза
Жарким июньским утром 1944 года на одном из фронтовых аэродромов Смоленщины, в напряженном ожидании приказа на боевой вылет находились летчики 18-го гвардейского истребительного авиационного полка. В этом полку геройски воевал и наш земляк–уроженец Бобруйского района Могилевской области летчик-истребитель Николай Пинчук. И тогда, в канун операции «Багратион», в его ушах звучали только что прочитанные в армейской газете стихи знаменитого земляка Петруся Бровки:
Среди пожарищ, в пламени и громе
Мы спешим в простор родною края.
Сыновей встречая в отчем доме,
Спросит нас Отчизна дорогая:
— По какой дороге ты вернулся,
Чем помог родимой Беларуси?
Николай Пинчук хорошо знал имя поэта по довоенным урокам литературы. Но как уже далеки были те школьные годы… Николай в 1940 году окончил 10 классов школы и успешно отучился в аэроклубе, добровольно ушел в Красную Армию, начав свой путь в боевой авиации страны. И вот сейчас, на фронте, как будто из того далека , прозвучали слова поэта, предвещая жаркие сражения за родную землю.
Значительно позже, после войны, уже в зрелом возрасте, Николай Пинчук вспоминал, как тогда он окинул взглядом аэродром и окрестности, так напомнившие ему дорогую сердцу родину:
«Аэродромное поле переходило в сочный луг: ступи — и из-под сапога брызнет теплая водица. Лес окаймляла извилистая, заросшая ивняком речка. Вот так же, как петляет и извивается Березина повыше Бобруйска. Дальше недвижным расплавленным оловом лежало озерцо, ну впрямь как у его родной деревни, куда он мальчишкой бегал карасей ловить на утренней зорьке. Что же удивительного в том, что лес, речка и это озерко до боли напоминали ему родные места? Отсюда всего каких-то 10 минут лету — и уже Белоруссия, и вся она в мучительном ожидании долгожданного освобождения…»
О начале боевого пути летчика-истребителя Николая Пинчука
В мае 1942 года сержанта Николая Пинчука, окончившего авиашколу летчиков-истребителей по ускоренной программе подготовки, направили в Поволжье, в один из запасных полков. А вскоре туда прибыл с фронта 32-й истребительный авиаполк, которым командовал майор Колбосовский, чтобы получить новую технику. К нему в полк и стали проситься Николай со своим товарищем, Колбосовский поначалу отказался брать «желторотиков». Но узнав, что сержанты довольно успешно летают на «Яках», включил их в боевой состав полка. Так, в августе 1942 года Николай Пинчук оказался на Западном фронте.
И 22 сентября 1942 года Николай Пинчук одержал свою первую победу, сбив немецкий истребитель «Ме-109». Правда, и его «Як» был поврежден, пришлось садиться на вынужденную посадку.
А в октябре 1942-го в полк прилетел заместитель Командующего 1-й воздушной армией полковник Андрей Юмашев, да-да, тот самый прославленный летчик-испытатель, Герой Советского Союза. И наш земляк–Николай Пинчук, несмотря на молодость и небольшой боевой опыт, демонстрировал перед гостем технику пилотирования, и успешно! И через несколько дней пришел приказ из штаба 1-й воздушной армии откомандировать отличившихся летчиков в 18-й гвардейский истребительный авиаполк, командование армии решило таким образом пополнить состав гвардейцев молодыми, но достаточно подготовленными летчиками.
Думается, читателям будет интересно узнать, что Андрей Борисович Юмашев еще был и участником знаменитых дальних перелетов советских летчиков на самолетах АНТ-25 в Америку, а после Великой Отечественной войны, выйдя по состоянию здоровья в отставку, посвятил себя второму своему таланту — живописи.
Но вернемся к нашему земляку Николаю Пинчуку: оправдывая оказанное ему доверие, вставший в строй гвардейцев, наш молодой воздушный боец вскоре в одном воздушном бою сбил сразу 2 немецких самолета, а на Курской дуге уничтожил еще 3. В августовских боях 1943 года, при освобождении Смоленска, «завалил «на землю еще 2 вражеских самолета. А вот вылет 30 августа 1943 года мог стать для нашего земляка Николая Пинчука последним…
Воздушный таран белоруса Николая Пинчука
Тогда группа «Яков» 18-го гвардейского истребительного авиационного полка, ведомая Семеном Сибириным, перехватила 20 «Юнкерсов», шедших на бомбежку нашего переднего края. Советские летчики с ходу врезались в строй вражеских бомбардировщиков, рассеяли их и стали уничтожать одного за другим. Но когда Пинчук, поймав в прицел еже одного с черными крестами, нажал на гашетку, то знакомой дрожи самолета не ощутил — пушка и пулеметы молчали, боекомплект закончился. Им овладели злость, досада на себя за то, что так нерасчетливо стрелял длинными очередями. Он открыл фонарь кабины, и струя холодного воздуха ударила в лицо и грудь. Глотнув этой струи, летчик по привычке осмотрелся, и вдруг увидел идущий на позиции наших наземных войск Ju-87. И он, не думая об иссякшем боекомплекте, движимый ненавистью к врагу и стремясь помешать гитлеровцу сбросить бомбы на головы наших солдат, бросился вдогонку. Он настиг врага: «Юнкерс» встретил Пинчука яростным огнем пулеметов. Но Николай Пинчук увернулся от свинцовых трасс и пошел на таран врага. Но лучше предоставить слово самому Николаю Григорьевичу Пинчуку, вот его воспоминания:
«Фашистский летчик, словно разгадав мой замысел, начал маневрировать, поливая меня огнем. Но на немецком бомбардировщике был плохой стрелок. Пулеметные очереди проходили то справа, то слева. Меня охватила ярость — хоть руками души гадов. А как их достанешь? Мозг работал четко и ясно. Я довернул машину вправо, увеличил скорость и левой консолью крыла своего Яка ударил по фюзеляжу «юнкерса». Он переломился пополам и в беспорядочном падении пошел к земле. Но и у моего самолета не стало половины левой плоскости. Машина потеряла управление и тоже начала падать. Все попытки вывести ее в горизонтальный полет оказались безуспешными.
Сообразил — надо прыгать с парашютом. Стал открывать фонарь кабины, а он ни с места — очевидно, деформировался при таране. Я оказался как бы заживо погребенным в кабине своего самолета. Что делать? Отстегнул привязные ремни, ногами уперся в педали и обеими руками с откуда-то взявшейся неистовой силой потянул на себя рукоятку открытия фонаря.
Центробежная сила выбросила меня из кабины. Я оказался в воздухе в свободном падении. Через несколько секунд над головой затрепетал спасительный купол парашюта. Раскачиваясь из стороны в сторону, медленно приближался к земле. Сердце билось учащенно. «Спасен, все в порядке», — мелькнуло в голове. Но радость была преждевременной. Оказалось, я раскрыл парашют над территорией, занятой немцами. На счастье, ветер стал сносить меня в сторону наших войск. Посмотрев на ноги, увидел, что опускаюсь босиком. Сапоги, которые были больше нужного размера, остались в кабине самолета. Но это не беда. Беду я почувствовал, когда увидел слева огненные трассы и немецкий «фоккер». Гитлеровец решил расстрелять меня в воздухе.
В стороне 2 наших истребителя вели бой с «фокке-вулъфами». Вот один «фоккер» задымил и пошел к земле. Его сбили французские летчики, я их самолеты узнал по трехцветным носам. Тем временем немец, стрелявший в меня, делал маневр для повторной атаки. Покончив еще с одним фашистом, французы устремились за моим охотником и не дали ему произвести новую атаку. Когда они пролетали мимо, я успел заметить на фюзеляже одного самолета цифру 11. Это был «ястребок» младшего лейтенанта Альбера Дюрана. От радости я закричал, не думая, что он не может меня услышать:
— Мерси, шер ами! Спасибо, дорогой друг!
Дюран сделал пару кругов надо мной, а затем развернулся в сторону своего аэродрома. Конечно, у него было на исходе горючее.
Когда до земли оставалось менее сотни метров, я вдруг почувствовал сильный ожог в правой стороне груди. Приземлился в кустах боярышника. И тут же лейтенант-пехотинец с автоматом на изготовку закричал:
— А ну, фашист босоногий, топай ко мне!
Пошатываясь, я подошел и успел только сказать:
— Не фашист я, а свой, летчик-истребитель…
В глазах у меня потемнело, изо рта пошла кровь. Я упал. Но слышал, как подбежавшие солдаты и офицеры рассказывали о воздушной схватке и моем таране. Они все видели с земли. Даже подсчитали, что мы сбили 9 немецких самолетов».
О боях в небе родной Беларуси
Взвилась сигнальная ракета, и Николай Пинчук, подхватив висевший у самой ноги планшет, побежал к своему самолету.
С высоты ему был хорошо виден Витебск, его притихшие улицы, груды развалин на крутых берегах, а восточнее города протянулась дымовая завеса — это линия фронта, там шли ожесточенные бои. Четверке истребителей старшего лейтенанта Пинчука была поставлена боевая задача прикрыть с воздуха наши атакующие танки и пехоту.
Только Пинчук наметил зону барражирования над своими войсками, как показалось восьмерка «Мессеров». Фашисты, видя свое численное превосходство, шли навстречу смело, а сократив дистанцию, они разделились на четверки. Однако инициативу врагам захватить не удалось — Пинчук успел разделить свое звено на пары, и они первыми вступили в бой.
Закружилась обычная в таких случаях воздушная «карусель», когда та и другая стороны боевыми разворотами, крутыми виражами и вертикальным маневром пытались обеспечить себе преимущество, прочно удержаться на хвосте противника, чтобы открыть огонь на поражение. Уже в первые минуты боя Пинчук понял, что фашистские летчики опытны, но ему удалось смелым маневром и точным огнем сбить одного из них. Немцы, после минутной растерянности, с еще большим ожесточением ринулись в атаку, и все чаще рядом с самолетом Пинчука проносились их огненные трассы. Все чаще приходилось ему увертываться от удара сзади. Были моменты, когда вражеская группа сосредоточивала на нем одном весь огонь. И все-таки ему удалось почти в упор расстрелять второго «Мессера», что заставило оставшуюся пару врага выйти из боя.
Очередной день операции «Багратион», командир полка собрал летный состав на постановку боевой задачи.
«Наши войска прорвали сильно укрепленную линию глубоко эшелонированной обороны противника в районах Витебска, Орши, Могилева. К слову сказать, здорово поработали там наши бомбардировщики и штурмовики. Да вы и сами об этом знаете — надежно прикрывали их. Темп наступления растет, обстановка изменяется очень быстро. Батальоны аэродромного обслуживания спешно приводят в порядок для нашей дивизии отбитые у гитлеровцев аэродромы. Получен приказ: к вечеру перебазироваться в эту точку, командир указал ее на карте. — Отсюда до линии фронта 40 километров, да и до вашей деревни, товарищ Пинчук, — улыбнулся комполка Анатолий Голубов, — рукой подать. В район Борисова пойдет эскадрилья майора Сибирина, а на разведку в район Смолевичей — старший лейтенант Пинчук».
И вот пара Пинчука, достигла автомагистрали Орша — Минск и пошла вдоль нее к белорусской столице. Нескончаемым потоком по шоссе и его обочинам катилась лавина отступающих немецких войск. И все на Минск, не подозревая, что там вскоре образуется кольцо окружения, которое будет названо «Минским котлом».
Плотность движущейся по шоссе техники, количество частей, расположение батарей, пушки, которые съезжают с насыпи и занимают позиции, чтобы хоть как-нибудь прикрыть неудержимый отход потрепанных, обескровленных войск, — все это запечатлевалось в голове Николая Пинчука. для доклада командованию, а сердце его жило своими чувствами: «Свершилось! С истерзанного тела родной Беларуси сползает вражья гадина».
Пара развернулась под Смолевичами и легла, на обратный курс.
А еще запомнился Пинчуку бой восточнее Крупок, когда встретился ему «Юнкерс» в сопровождении Ме-109.
Короткая команда ведомому, и пара Николая Пинчука выполнила энергичный маневр, и спустя еще несколько десятков секунд, и «Мессер» взят в клещи, а потом круто идет к земле от меткой очереди Николая Пинчука, а за ним последовал и вражеский разведчик.
Итог боевой деятельности и послевоенная летная работа прославленного земляка
В небе родной Беларуси Николай Пинчук стал командиром авиационной эскадриьи, гвардии капитаном. А Великую Отечественную войну белорус Николай Пинчук завершил в воинском звании майора, на его боевом счете 307 успешных боевых вылета, он участвовал в 68 воздушных боях, лично сбил 22 вражеских самолета и еще 2 — в группе. В апреле же 1945 года нашему земляку Николаю Григорьевичу Пинчуку было присвоено звание Героя Советского Союза.
В послевоенные годы Николай Пинчук принимал участие в Корейской войне, затем прошел курс обучения в Военно-Воздушной академии. Николай Григорьевич стал летчиком-испытателем, за особые заслуги в освоении авиационной техники был удостоен почетного звания «Заслуженный военный летчик СССР». В 1975-м году Николай Пинчук в звании полковника вышел в запас. После выхода в запас Николай Григорьевич приступил к написанию автобиографической книги «В воздухе — Яки», которая вышла в свет в Минске в 1977 году.
После возвращения в Беларусь наш земляк проживал в городе Минске, скончался зимой 1978 года. Гвардеец-истребитель был кавалером ордена Ленина, четырех орденов Красного Знамени, двух орденов Красной Звезды, ордена «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени и ряда медалей.
Имя героического земляка-летчика, Героя Советского Союза Николая Григорьевича Пинчука увековечено на мемориальном знаке в деревне Сычково. Также в честь Пинчука высечена памятная надпись на одной из каменных плит мемориального комплекса в Калининграде, посвященного героям штурма города-крепости Кенигсберга.
Выдержка из книги Николая Пинчука: «В воздухе–яки»
«Апрель 1945 года вошел в мою жизнь как наиболее памятный месяц. Во-первых, меня из кандидатов приняли в члены Коммунистической партии. А во-вторых, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля четырем летчикам нашего полка — В. Н. Барсукову, Н. Н. Даниленко, В. А. Баландину (посмертно) и мне — было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Пришли поздравительные телеграммы от Командующего и члена Военного совета фронта. Друзья и товарищи от души нас поздравляли, не давая прохода.
Вечером в просторном зале летной столовой собрался весь личный состав полка. Были приглашены работники из штаба дивизии и летчики соседнего полка. Лились радостные, победные песни. С особым усердием мы пели песню, которую сочинили сами на досуге. Я и сейчас помню ее нехитрые, задорные слова:
Эх, крепки, ребята, «ястребки»!
С «мессершмиттом» справится любой.
Ты согрей нас жарко, фронтовая чарка,
Завтра утром снова в бой…»
