Знаки судьбы ликвидатора на ЧАЭС Игнатенко: скамейка на память, роковые 25 и авария, что не миновала

Белорус, командир пожарного отделения Василий Игнатенко в числе первых пожарных бросился в эпицентр огня на ЧАЭС и проложил рукавную линию на 70-метровой высоте.

Он и еще 5 пожарных первыми были на месте аварии, локализовали очаг и не дали огню перекинуться на соседний блок. Все они получили колоссальные дозы облучения и мучительно умирали на протяжении месяца.

Похоронены пожарные вместе с атомщиками на Митинском кладбище в Москве, где каждый год в день катастрофы на Чернобыльской АЭС проходят траурная панихида и митинг, собираются сотни людей, родственники погибших.

— Только вот мы уже своей семьей который год туда не едем, — говорит Николай Игнатенко, брат Василия. — Было время, каждый год поездом сначала в Киев, где собирались вместе родственники погибших пожарных (ведь все они — украинцы), а потом — в Москву. А теперь многие умерли, да и раскидала нас жизнь по разные стороны. Кто рискнет из Украины ехать в Москву?

На юбилей — примула и торт

Время берет свое. 21 апреля 85- летний юбилей отмечала мама Василия — Татьяна Игнатенко. Мы наведались к ней с примулой и тортиком.

— Это еще мой муж говорил, что хата не хата, когда в ней нет цветов и печь не побелена, — улыбаясь, встретила нас женщина. — А вот с тортиком меня всегда поздравляли Василий с Люсей. Мы же люди простые, сельские, не было у нас традиций день рождения устраивать, я и Василию только один раз такой праздник в жизни делала, когда он в школе учился.

В апреле 1986 года Василий с женой не приехали к матери с поздравлениями на 47 день рождения.

— У него планы были другие, — вспоминает женщина, — намечались курсы и еще соревнования. Он же спортсмен был, мастер спорта! Входил даже в сборную Украины по пожарно-прикладному спорту. Поэтому обещал только картошку приехать помочь посадить.

«Если авария, Васю она не миновала»

В ту апрельскую ночь Василий должен был дежурить, но поменялся сменой, чтобы приехать к нам управиться с огородом. Поезд из Чернобыля отправлялся в четыре часа, а авария случилась около половины второго ночи.

Все сорвалось, дома он больше не появился…

Татьяна об аварии узнала случайно. Сосед поехал 26-го в Принять, и его не пустили. Сказал, что авария какая-то случилась.

— Я тогда сразу подумала, — говорит женщина, — раз авария, значит, Васю она не миновала. Он же всегда спешил всем помочь. В школе котят с деревьев снимал и однажды кинулся с лопатой тушить стог сена. Да и никогда он товарищей в беде не бросит! Он пробил путь сержанту Владимиру Тишуре, который задыхался от дыма, вынес на руках по лестнице потерявшего сознание старшего сержанта Николая Титенка и сержанта Николая Ващука…

Через несколько дней приехала невестка Люся, и они с мужем улетели в Москву.

Москва. Больница. Людмила

А 28 апреля пришла телеграмма, чтобы сестры Василия — Люда и Наташа — приехали в московскую клинику для сдачи костного мозга. Там уже был младший брат Коля, его срочно вызвали из армии.

— Нас сразу врачи предупредили, чтобы не целовались с братом, не брались за руки, — вспоминает Николай. — Он еще был тогда на своих ногах. Заходит, спрашивает: «А вы почему здесь? Зачем приехали?». Только так и повидались. Да и трудно забыть, что лежали пожарные на шестом этаже, а на пятом и седьмом — никого не было…

Врачи делали все возможное и до последнего боролись. Пробу костного мозга взяли у всех, но Наташин подошел идеально.

— Только надо знать нашего Василия, — говорит женщина. — Он категорически отказался. Любил он очень младшую сестричку. Ей ведь всего 14 лет тогда было. И она очень переживала за брата и плакала.

Донором стала Людмила, но это не помогло. А сама она после этого заболела. У нее была вторая группа по Чернобылю.

— После сдачи костного мозга у Люды осталось четыре прокола на груди и по два — на бедрах, — говорит женщина. — Донорами для пожарных тогда стали только двое — она и брат Николая Ващука. Умерла, не дожив до 56 лет. Она медиком была, работала фельдшером, читать очень любила и играла на баяне. Сама научилась!

Похороны

В Москву Татьяна приехала последней: по звонку Люси, что Вася очень слабый. Он уже лежал в барокамере, и к нему никого не пускали. 13 мая хоронили Витю Кибенка, и Люся решила сходить на похороны. А когда вернулась, Василия уже не стало.

— Что я только не передумала и не вспомнила в те страшные дни и ночи о сыне, — делится Татьяна Петровна. — Вот как-то раз в марте он принялся мастерить скамейку, чтобы несколько человек могли посидеть у двора. «Вот, память обо мне останется», — говорит. Я возмутилась: «Чего говоришь? При чем тут память?».

Та скамейка пережила несколько семейных переездов и сегодня стоит на балконе березинской квартиры.

Вспомнила женщина и последний день рождения сына. 13 марта Василию исполнилось 25 лет. Через два дня, 15-го, отмечали дату с родными и друзьями, и сын вдруг сказал: «Вот прожил 25 лет — и достаточно». Хоронили его 15 мая — ровно через два месяца после того, как он произнес те слова на своем празднике.

— Не видела я сына в гробу, — говорит Татьяна Игнатенко.

И снова — утрата, переезд, пожар

Через девять лет после Чернобыля умер отец Василия — Иван Тарасович Игнатенко. Ему было 60 лет.

Татьяна похоронила мужа в той самой деревне Сперижье Гомельской области, где выходила за него замуж. Вместе они прожили душа в душу около 40 лет. Мужу досталась отцовская хата, в которой не было ни пола, ни печки. Кое-как перетащили избу на другое место, обустроились. Родились дети: Люда, Вася, Витя, Коля, Наташа. Маленький Витя, к несчастью, умер на третьем году жизни. Спустя время решили построить новый дом. Пожить в нем довелось всего пять лет — до рокового 1986-го.

— Скажу по правде, когда жили в старой хате, как-то веселее было. А перешли в новую — радости никакой. Не знаю, почему. Казалось, что я в чужой хате. Что-то постоянно тревожило, — говорит Татьяна Петровна. — А после Чернобыля наша хата сгорела. И слава Богу, не досталась людям на дрова.

Татьяна уже больше 30 лет живет в Березино. Рядом — сын с невесткой, дочь и двое внуков.

— Мы раньше часто ездили в родную деревню, — говорит Николай. — Там до сих пор стоят постройки отца и видны наши имена на срубах, даже закатки в погребе пылятся. Мы же богато жили, хозяйство держали, трудились на земле.

В квартире Татьяны хранится множество альбомов. Есть дембельский, много фотографий и вырезок из газет и журналов. Все это до конца своих дней бережно собирала Людмила.

Люся

Не забывает Татьяна и про свою невестку Люсю, которая сейчас на Украине.

— У нее взрослый сын, — говорит женщина. — Но личная жизнь не сложилась. Ведь она так любила Василия, единственная, кто смотрела мужа в больнице и до последнего надеялась его спасти. Она же девочку новорожденную через несколько месяцев после смерти мужа потеряла и похоронила их вместе. Историю их любви журналисты и сценаристы переврали и доставили ей много неприятностей. Не могу до нее уже давно дозвониться, но люблю ее, как свою.

От Люси Татьяна узнала, что отец Володи Правика умер, ушли из жизни мать Коли Титенка, старый Ващук…

«Иначе бы не победили»

— Сегодня здоровье не позволяет мне ездить к сыну на могилу в Москву, — говорит женщина. Но память о его подвиге хранит не только наша семья. На кладбище всегда море живых цветов, люди не забывают. Как-то раз, помню, к нам подошла на могиле пожилая женщина. Она была уборщицей в клинике, где лежал Вася. Она его до сих пор помнит! Есть музеи, бюсты и памятники моему сыну, в честь него называют улицы и даже школы. Вот и 26 апреля в районную пожарную часть приедут ученики школы №89 Минска, чтобы встретиться с нами. Мой муж раньше часто беседовал со школьниками, рассказывал про сына, чтобы донести до подрастающего поколения важность таких слов, как долг и честь. Ведь это ему Василий на вопрос: «Почему не уберегся?» успел ответить: «Нельзя. Иначе бы не победили».