<p><strong>Если присмотреться к разнообразию плакатов времен Великой Отечественной, можно отметить интересную особенность. Среди привычных красноармейцев, партизан, женщин-ополченок, рабочих, призывающих к боевым и трудовым свершениям, мы обязательно заметим детей. Подростков с мужественными лицами, призывающих к зоркости, бдительности, инициативности… «Про кого они, эти плакаты?» — спросит читатель. «Про меня, — ответит минчанин Герман Красильников. — Про одного из тысяч «ястребков», про детей войны». Но кто они, эти самые «ястребки»?</strong></p>
<p><img class="alignnone size-large wp-image-124049" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/german_ivanovich_krasilnikov_zasluzhennyj_rabotnik_pishhevoj_industrii-2-673x1024.jpg" alt="" width="673" height="1024" /></p>
<p><strong>— Герман Иванович, прежде чем ответить на вопрос, расскажите, пожалуйста, о себе.</strong></p>
<p>— Сам я из Харовска Вологодской области России. Служил в авиации, но значительная часть жизни моей связана со Смоленщиной, где я целых 40 лет возглавлял Руднянский молочно-консервный комбинат. При мне он был отмечен орденом Ленина, переходящим Красным знаменем… А какие там были люди! Под моим началом трудился сам Михаил Егоров, один из нескольких разведчиков, водрузивших Знамя Победы на рейхстаге в Берлине весной 1945 года. Помню и времена похуже: черной тенью перед глазами до сих пор маячат 1990-е, годы экономической стагнации страны, когда на молочно-консервный то и дело заезжали «братки» — хотели подмять его под себя… Все было… Но сейчас мне, уже минчанину, вспоминается довоенное детство на Вологодчине, вспоминается война, которую я встретил ребенком.</p>
<p><strong>— Какими вы помните последние предвоенные годы?</strong></p>
<p>— Мои родители были выходцами из патриархальных крестьянских семей. Отец был старшим милиционером: как сейчас помню его синюю форменку и «кубик» в петлице — погон в то время еще не носили. Многодетная семья жила небогато: папа, младший чин правоохранительных органов, вечно пропадал на службе, а мать вела хозяйство. Возле нашего деревянного домика был огород, подсобный участок. Жили дружно, не голодали. Это сейчас у всех детей гаджеты, игрушки одна сложнее другой, заграничные путешествия… А в те годы наручных часов, велосипеда у меня не было. Хотя в других семьях были и деликатесы, и красивые вещи… Но мы, ребятишки, жили весело. Посвящали время и играм, и учебе, лично я ходил в стрелковый кружок ДОСААФ и в будущем видел себя защитником Родины.</p>
<p><img class="alignnone size-full wp-image-124055" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/yastrebki_uprazhnyayutsya_v_metanii_granaty.jpg" alt="" width="800" height="536" /></p>
<p><strong>— Как отец?</strong></p>
<p>— Да, но его милицейская служба тут ни при чем. Родитель мой до петлиц, позже — погон правоохранительного ведомства носил вензеля «Н II» («Николай II»), до революции служил в лейб-гвардии Егерском полку, куда отбирали лучших из лучших. Воевал он на Первой мировой войне, имел георгиевские награды. Со временем перешел от защиты рубежей страны в уголовный розыск. В Великую Отечественную, кстати, он возглавил спецгруппу контрразведки, позже стал начальником Харовского городского отдела милиции. Но я, ребенок, жил в своем мире, хотя «сковорода» (так мы называли круглый черный радиоприемник, что висел на стене) то и дело рассказывала страсти. В мире было неспокойно. Конфликты полыхали далекими зарницами: диктор говорил то о действиях итальянцев в Эфиопии, то о боях республиканцев с фалангистами под Мадридом, то о японо-китайской войне… Не знали мы, что вскоре разгорится мировой пожар.</p>
<p><strong>— Тот самый день — 22 июня 1941 года — запомнился?</strong></p>
<p><img class="alignnone size-full wp-image-124046" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/agitaczionnyj_plakat_vremen_vov_populyarizuyushhij_deyatelnost_yastrebkov-3.jpg" alt="" width="736" height="986" /></p>
<p>— Очень отчетливо, почти по минутам. Как сейчас помню: мне десять лет, учусь в пятом классе. И вдруг радио сообщает о нападении Германии. Все восприняли эти слова без страха, даже с некоторым удивлением: чего это они вдруг? Мы же такая страна! Они на карту хоть раз глядели: какая Германия, а вон он какой — СССР! Ничего, подумали, с финнами в прошлом году управились, и с этими так же будет. Но вскоре оказалось, что новый противник куда страшнее. Уже поздним летом первого года войны на Вологодчину стали летать «хейнкели-111» и «дорнье-217», бомбить мосты, соединявшие столицу с северо-западом страны — Мурманском и Архангельском. А также железнодорожные станции — в том числе и нашу, харовскую. Школа была в полукилометре от станции и после налетов ребята бегали к разбитым вдрызг составам поглядеть — можно ли чем вкусным поживиться? А что там найдешь? Вагоны с паровозами, как игрушки, на боку, грузы догорают, все в дыму, рельсы и шпалы лежат навалом… За самовольство нас даже примерно наказали — вызывали в школу мать. Отец, поборник порядка, тоже сильно отругал.</p>
<blockquote><p><strong>Уже к концу июля 1941 года в СССР было создано 1755 истребительных батальонов (численностью от 100-200 до 500 человек) и 300 тысяч групп содействия истребительным батальонам (от 70 000 до 150 000 человек).</strong></p></blockquote>
<p><strong>— Какие еще военные события помните?</strong></p>
<p>— По январь 1942 года то и дело приходили составы с населением, успевшим уехать из замыкаемого в блокаду Ленинграда. Вереницы вагонов, в некоторых поездах пассажиры уже мертвые. Бывало, их число доходило до половины. Ехали раненые, изголодавшиеся… Помню, как на станции то и дело выгружали людей на носилках. Часть эвакуированных поселили в Харовске — и они после войны на берега Невы уже не вернулись. Так велик был страх!</p>
<p>Прибывали к нам батареи ПВО, прожекторные комплексы, которые должны были защищать станцию и мосты от налетов люфтваффе. Столбы белого света бродили по ночному небу, красноватые вспышки зенитных снарядов , со всех сторон обкладывавших силуэты вражеских самолетов, оставляли после себя черные комки дыма…</p>
<p>Из хозяйства словно метлой вымело весь автотранспорт — он был передан на нужды фронта и производства. В тылу остались лишь старенькие машины, среди которых — диво дивное даже для 1940-х годов! — грузовики на дровах.</p>
<p>А наша детская жизнь пока шла своим чередом, но в 1943 году…</p>
<p><strong>— …вы попали в «ястребки»?</strong></p>
<p>— Да!</p>
<p><strong>— Как началась ваша жизнь в «ястребках», как это движение выглядело изнутри — глазами подростка?</strong></p>
<p><img class="alignnone size-large wp-image-124058" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/yastrebki_zavodchane_kirovskij_zavod_1941_god-1024x703.jpg" alt="" width="1024" height="703" /></p>
<p>— Деловито и буднично. В начале 1943 года к нам в школьный класс пришел 20-летний демобилизованный лейтенант-военком набирать ребят в истребительный отряд. Он внушал уважение: в гимнастерке, с командирским планшетом на боку, хромой, без четырех пальцев на руке — был ранен в Советско-финляндскую войну 1939-1940 годов. Все захотели пойти служить. После школы он натаскивал нас в стрельбе из мелкокалиберной винтовки, учил окапываться малой пехотной лопаткой, преодолевать полосу препятствий и многому другому. Вскоре на смену мелкашкам ТОЗ-1 пришли винтовки системы Мосина — длинные, тяжелые. И только потом мы взяли в руки более удобные, подходившие нам по росту карабины той же системы с укороченным штыком. За год я получил специальность «подносчик патронов», став вторым номером расчета пулемета системы Дегтярева. В мои задачи входило носить за наводчиком сумку с четырьмя магазинами в виде дисков-«блинов». Я должен был всюду поспевать за пулеметчиком, ловко подавать сменный магазин, принимать от него опустошенный — класть его в сумку, подсказывать насчет происходящего вокруг, вне сектора стрельбы.</p>
<blockquote><p><strong>«Ястребки» поддерживали общественный порядок, охраняли важные объекты, оказывали содействие милиции, армии и контрразведке. Делились на истребительные батальоны (подчинявшиеся местным отделам НКВД СССР) и группы содействия истребительным батальонам. Последние состояли из числа школьников и студентов, рабочей молодежи, выполняли второочередные задачи, опираясь на военкоматы и администрацию населенных пунктов.</strong></p></blockquote>
<p><strong>— Как выглядел отряд харовских «ястребков»? Как проходило обучение?</strong></p>
<p>— Нас было 24 подростка. Мы носили обычную гражданскую одежду, но позже, когда встали на довольствие в военкомате, уже обмундировались как солдаты — форма цвета хаки и пилотки. Частенько приходилось оказывать содействие военному комиссару, выполнять подсобные поручения, чтобы не отвлекать по мелочам взрослых. Например, то и дело поступали задачи: отвезите милицейскому отряду на телеге ящики с продуктами и прочими нужными припасами. Или: посторожите такое-то имущество.</p>
<p><img class="alignnone size-full wp-image-124047" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/agitaczionnyj_plakat_vremen_vov_populyarizuyushhij_deyatelnost_yastrebkov-4.jpg" alt="" width="1024" height="754" /></p>
<p>Но время от времени военный комиссар приходил к нам в школу со словами: «Завтра утром собраться у школы — выступаем». И у нас начиналась совсем иная жизнь. А мы-то и рады: и школу пропустить, и почувствовать себя взрослыми!</p>
<p><strong>— Куда он вас водил?</strong></p>
<p>— В «командировки», как мы тогда говорили. Мы отправлялись в отдаленную деревню, часть домов в которой была высвобождена и отведена для нас. Каждой пятерке по одному домишке с печью, где мы жили по месяцу, по два и больше. Питались тем, что давали местные крестьяне, что брали из дому, порой провизию нам подкидывал военкомат. Все очень просто: завернул себе на день краюху хлеба с солью в носовой платок — и вперед! С этой импровизированной базы то и дело отправлялись на довольно ответственные для нас, малолетних, задания: нести дежурство по охране объектов, стоять в оцеплении местности, в окрестностях которой шла спецоперация.</p>
<p><strong>— Можно подробнее?</strong></p>
<p>— Охрану объектов несли мы посменно, по 10-12 часов. Охраняли железнодорожные мосты, стрелки, семафоры, склады, развилки дорог… Поначалу мальчишки ко всему относились как к приключению, но постепенно такое легкомыслие выветрилось. Этому способствовало отряжение нашего контингента на оцепление территории — задание было серьезное и могло закончиться по-всякому.</p>
<p><strong>— Какие могли быть опасности в лесах Вологодчины — за сотни километров от фронта?</strong></p>
<p>— Как только наша противовоздушная оборона укрепилась и налеты врага на транспортную инфраструктуру перестали давать нужный эффект, немцы принялись забрасывать к нам группы диверсантов со взрывчаткой. По ночам с транспортных самолетов на парашютах то и дело спускались группы агентов — завербованные советские военнопленные во главе с немецкими кадровыми офицерами абвера. В основном это были запуганные, затерроризированные люди, хотя встречались и идейные, даже перебежчики... Высадившись, партии парашютистов распадались на пары, группки — и расходились кто куда в соответствии со своими заданиями. В их картах были помечены лакомые цели: мосты через реки Кубену и Северную Двину. Переправы через эти водные артерии пропускали многочисленные грузы, что поступали в глубь страны из северных портов СССР, куда в свою очередь прибывали транспорты со всем необходимым из Англии и США. Ленд-лиз!</p>
<p><strong>— Каковы были результаты деятельности диверсантов?</strong></p>
<p>— Отец, который боролся с ними в войну, потом рассказывал, что результаты очень скромные — наша контрразведка не дремала. Лишь дважды оплошала: враг подорвал мост через Кубену, создав затор на три дня. И еще раз у них получилась диверсия севернее — под узловой станцией Коноша в соседней Архангельской области. Там заминка составила всего два дня. Ремонтники трудились героически, посменно, ночами — и серьезного срыва поставок грузов на фронт немцам добиться не удалось.</p>
<blockquote><p><strong>Через истребительные батальоны, по некоторым данным, за войну прошло до трех миллионов юных граждан.</strong></p></blockquote>
<p>Именно поэтому властям нужны были мы — местные ребятишки, знатоки родного края, способные заметить чужого (всех своих ведь назубок знали!). Того, кто ведет себя подозрительно, странно, одет не так, как обычно, говорит с акцентом… Нужно было больше «ушей», «глаз». Чем больше их — тем гуще сеть, через которую приходилось просачиваться диверсантам к целям. Тем выше шанс, что тревога будет поднята вовремя — и подрывников удастся спугнуть или поймать. Когда контрразведка засекала место высадки (их частенько сдавали наши агенты, что скрывались среди вербуемых коллаборационистов), нас привлекали к оцеплению. Даже лишняя пара глаз, пара винтовок могли помочь в облаве на диверсантов, чей успех был возможен только при условии полной скрытности. Оцепление — вот это уже было настоящее испытание для подростка!</p>
<p><img class="alignnone size-large wp-image-124052" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/yastrebki-na-postroenii-1024x628.jpg" alt="" width="1024" height="628" /></p>
<p><strong>— И как результаты?</strong></p>
<p>— Тех, кто взорвал мост через Кубену, схватили. Стоим мы, помню, цепью, словно охотники, ждем — не появятся ли чужаки? Всматриваемся в зеленое марево леса, контролируем определенную территорию. И вдруг видим: контрразведка в форме цвета хаки ведет пойманных! Те в полувоенной одежде — ну, вроде наших красноармейцев. А за ними, сгибаясь от тяжести, тянут их оружие, взрывчатку, снаряжение, карты… Поначалу «засланные казачки» использовали все немецкое, но позже диверсантов стали засылать со всем советским. В тот раз, помню, идет капитан-особист, несет ружье по типу нашего тульского охотничьего и нахваливает: с виду обычное, а баллистика у него заправская, боевая. Производства концерна «Зауэр». Откуда у людей на нашей территории такое может быть? Понятно — агенты…</p>
<p><strong>— Откуда такие познания в вооружении и экипировке? Вряд ли пацанву допустили бы к трофеям…</strong></p>
<p>— Сам видел. Держал в руках. Однажды в 1943-м наши правоохранительные органы взяли с поличным большую группу, человек 200. Улов трофеев был такой, что часть на радостях подарили нам — «ястребкам». Там были подсумки, консервы, электрические фонари. Последним мы были особенно рады: отечественных на отряд было всего несколько, батарейки были в дефиците, а тут такая щедрость! Мы радовались, приписывали себе часть успеха. Какая же это сладкая вещь — добыча!</p>
<blockquote><p><strong>Истребительные отряды (в народе — «ястребки») — военизированные добровольческие отряды из числа лиц, не подлежавших первоочередному призыву.</strong></p></blockquote>
<p><strong>— Я так понимаю, не все всегда проходило гладко…</strong></p>
<p>— Не без того… Одного парня из соседней школы, который входил в такой же отряд, подстрелили — диверсанты оказали сопротивление, еще один подорвался на мине. Мы как узнали об этом, сразу подтянулись: стали ответственнее, серьезнее — и обошлось без боевых потерь. Лишь один мальчик простудился и умер, а остальные, в том числе три друга — я, Юрий Дементьев, Алексей Смирнов — остались невредимы.</p>
<p><img class="alignnone size-full wp-image-124048" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/agitaczionnyj_plakat_vremen_vov_populyarizuyushhij_deyatelnost_yastrebkov.jpg" alt="" width="960" height="677" /></p>
<p><strong>— Как проходили ваши вполне себе взрослые будни в «командировках»?</strong></p>
<p>— Весело, дружно, хотя и не без эксцессов. Однажды трое пацанов подрались — сказались прежние обиды. Но такое было редкостью: опасность сплачивала ого-го как, к тому же люди того времени были намного требовательнее к себе, чем сейчас. Моя служба в «ястребках» длилась полтора года: весь 1943-й и часть 1944-го. С середины предпоследнего года войны немцев отбросили очень далеко от наших краев.</p>
<blockquote><p><strong>Подписывайтесь на наш <a href="https://t.me/mlynby">Telegram-канал Минская правда|MLYN.by</a>, чтобы не пропустить самые актуальные новости!</strong></p></blockquote>
