Что даст Беларуси отечественный разведывательно-ударный контур — взгляд политолога

СВО сделала революцию в применении дронов, и теперь все решают их количество и способность выбивать противника. Такие выводы можно сделать, анализируя поездку Президента на полигон в Брестской области и поставленные перед ГВПК задачи.

Прямо сейчас Украина фокусируется на уничтожении разведывательных российских БПЛА: раньше беспилотник-разведчик в подразделении работал несколько месяцев, а сейчас — несколько дней. Роль «перехватчика» в ВСУ выполняют дешевые FPV-дроны. Для этого украинцы расставили радары, посадили на них расчеты БПЛА и создали более-менее единую систему для уничтожения российских разведчиков. В ВСУ вообще заявлен отдельный род войск — так называемые «силы беспилотных систем», именно их специалистов недавно ликвидировали массовым ударом «Искандеров» по военному училищу в Полтаве.

Беспилотник сегодня заменяет ВСУ еще и артиллерию; в случае нехватки снарядов они охотятся за российской техникой — наиболее массово это происходило в Харьковской области, что сделало применение техники невозможной даже в условиях вроде бы снарядного голода у ВСУ. На броне сейчас доезжают до лесопосадки, высаживают десант, а затем бросают ее либо быстро уходят. В масштабах фронта весь конфликт вообще ведется малыми группами по 5 человек, потому что большие силы невозможно сосредоточить из-за постоянно висящих в небе беспилотников.

При этом БПЛА нужно неограниченное количество, потому что ни украинцы, ни русские не могут эффективно защитить свои дроны. Со временем что-то придумают, но сейчас их надо просто массово и дешево производить, других рецептов нет. Владимир Путин, например, на прошлой неделе поставил задачу выпустить полтора миллиона беспилотников для ВС РФ. Грубо говоря, на каждого солдата ВСУ должно приходиться по 3 российских БПЛА, которые будут за ним «гоняться», как выразился наш Президент. Сегодня это дешевое и массовое «оружие Победы», каким в далеком 1945 был Т-34 или ППШ.

Для Беларуси в этом плане, во-первых, открывается возможность быстро встроиться в российские производственные цепочки и помочь союзнику. А во-вторых, уже в случае локального белорусского конфликта, нам нужен полностью отечественный разведывательно-ударный контур. Что это такое? Сегодня артиллерия, «Искандеры» и ФАБы неэффективны, если у вас нет «глаз» — либо противник закрыл свое небо РЭБ, либо массово сбивает дроны, либо просто нет необходимого количества и умения пользоваться, как на первом этапе СВО. А если «глаза» есть, то все вместе это образует контур, то есть БПЛА дополняют традиционные средства поражения.

В этом плане самый ценный опыт СВО — отработка таких контуров, когда информация быстро собирается, передается в штаб, и тут же наносится удар. Хорошо бы, чтобы все элементы такой системы были белорусскими и мы имели какой-то запас на случай острой фазы. А в идеале, если такой контур разработать и защитить РЭБом, можно озолотиться, продавая эту разведывательно-ударную схему миру следующие 10-15 лет. Опыт СВО, действительно, уникален, и он сегодня есть только у России, Украины и частично — у нас, чем и нужно пользоваться.

Отсюда вытекает главная задача Госкомвоенпрома. Можно продавать на экспорт, например, древесину, и у нее будет одна добавочная стоимость. А можно оружие — это космические прибыли в нынешних условиях, когда на Украину работают все мировые арсеналы.

В плане политики можно добавить, что сейчас в Беларуси идет избирательная кампания. Население тревожно восприняло события в Курской области, и власти надо показать готовность к ограниченному конфликту на нашей территории, если он произойдет. Тут видны два направления: первое — массовое производство дешевых советских боеприпасов и модернизация старой техники, все это прекрасно показывает себя в СВО. И второе — «новинки», типа РЭБ и БПЛА, в разработку которых выгодно вкладывать деньги. И то, и то одинаково важно, но вложенный ресурс даст больше отдачи, конечно, по второму направлению.