Стратегический компас Пентагона: анализ закона о национальной обороне США и его последствия

Ежегодно в Соединенных Штатах Америки принимается Закон о национальной обороне (National Defense Authorization Act, NDAA), который определяет уровни финансирования и полномочия для американских вооруженных сил. Этот документ выходит далеко за рамки рутинного финансового плана, становясь стратегическим манифестом, формирующим контуры военной мощи США и их геополитические амбиции на годы вперед. В условиях нарастающей геополитической напряженности и беспрецедентной угрозы, сравнимой с периодом Второй мировой войны, NDAA на 2026 финансовый год становится не просто законопроектом, а программным заявлением о намерениях, отражающим глубокое понимание меняющегося характера войны.

Проект NDAA на 2026 финансовый год предлагает выделить в общей сложности 925 миллиардов долларов на национальную оборону. Эта колоссальная сумма включает 878,7 миллиарда долларов для Министерства обороны и 35,2 миллиарда долларов для Министерства энергетики. Значительное внимание уделяется не только наращиванию военной мощи, но и реформированию Пентагона для повышения его эффективности, а также стимулированию реиндустриализации оборонного сектора.

Анализ законопроекта, прошедшего через Палату представителей и Сенат, а также сопутствующих документов, выявляет несколько ключевых закономерностей, которые заслуживают пристального внимания.

Пентагон как новый внутренний актор

Один из наиболее значимых и потенциально спорных аспектов NDAA на 2026 финансовый год — это углубление и формализация участия Министерства обороны во внутренних операциях, в частности в обеспечении безопасности границ. Если ранее привлечение военных к таким задачам носило характер временных мер, то новый закон стремится сделать эту практику постоянной и институциональной.

Законопроект предусматривает расширение поддержки пограничного контроля и других правоохранительных действий, выходящих за рамки исключительно внешних военных угроз. Это включает возможность найма Пентагоном подрядчиков для оказания услуг по сбору и мониторингу разведывательных данных (например, наблюдение с дронов), обслуживанию транспортных средств, авиации, лингвистическим услугам и складскому хранению в рамках усилий по задержанию и депортации мигрантов.

Если эта тенденция сохранится, мы можем стать свидетелями институционализации роли Пентагона во внутренних правоохранительных операциях. Это создаст новый прецедент, где военные ресурсы и тактики, традиционно предназначенные для внешней обороны, все чаще будут применяться внутри страны. Фактически Пентагон, с его огромным бюджетом, становится ресурсным донором для решения внутриполитических задач, связанных с миграцией. Это поднимает серьезные вопросы о гражданско-военных отношениях, потенциальном размывании границ между военными и правоохранительными функциями, а также о влиянии на основные свободы граждан.

Критики этого подхода высказывают опасения, что использование войск для охраны границы или поддержки внутренних правоохранительных органов наносит ущерб их готовности к встрече с внешними военными угрозами. Если значительная часть военных ресурсов и персонала будет постоянно задействована во внутренних операциях, это может ослабить способность США проецировать силу и реагировать на кризисы на международной арене. Возникает вопрос: не станет ли внутренняя безопасность заложником внешней?

Хотя формально NDAA не нарушает закон 1878 года, строго ограничивающий использование федеральных войск для правоохранительных целей внутри страны, он создает «серую зону», где военные технологии и ресурсы становятся неотъемлемой частью внутренней правоохранительной машины. Это может привести к постепенной эрозии фундаментального принципа, разделяющего армию и полицию. В будущем мы можем увидеть создание постоянных совместных оперативных центров, где аналитики Пентагона и пограничной службы будут работать бок о бок, используя военные спутники, разведывательные дроны и системы анализа данных для отслеживания миграционных потоков.

Технологический рывок

Вторая ключевая закономерность — это тотальная ставка на технологическое превосходство как главный инструмент сдерживания и ведения войны. NDAA на 2026 финансовый год — это манифест милитаризации высоких технологий. Закон пронизан требованиями по интеграции передовых разработок:

искусственный интеллект (ИИ): проект закона уделяет значительное внимание ИИ, требуя создания «песочниц» для тестирования ИИ-приложений, разработки защищенных фреймворков для закупок ИИ-технологий, а также создания межфункциональных групп для управления, надзора и оценки моделей ИИ в Министерстве обороны. Особенно примечательна директива изучить использование ИИ для целеуказания, что приближает мир к созданию полностью автономных систем вооружений;

беспилотные системы: требуется разработка дорожной карты для промышленной базы малых беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) и передача ответственности за противодействие малым БПЛА от Министерства армии заместителю министра обороны по закупкам и обеспечению;

космические системы и «Золотой купол»: законопроект делает решительный шаг к реализации амбициозной системы противоракетной обороны «Золотой купол». Изменение формулировки в законе с защиты от «ограниченных» угроз (Иран, Северная Корея) на защиту от «любой» воздушной атаки является, по сути, мандатом на создание всеобъемлющего космического щита, способного противостоять арсеналам крупных держав. Это потребует развертывания сотен, если не тысяч, спутников-перехватчиков и систем слежения. Закон также предусматривает приобретение и эксплуатацию Силами космических операций США систем вооружений, предназначенных для воздействия на спутниковые системы противника;

кибербезопасность: особое внимание уделяется разработке стратегии по восстановлению надежного сдерживания кибератак на американскую критическую инфраструктуру. Закон требует от Киберкомандования США разработки дорожной карты для сотрудничества с промышленностью и академическими кругами в создании кибернетических инструментов и технологий с поддержкой ИИ;

коммерциализация разведки: закон закрепляет в качестве постоянной программы проект TacSRT (Tactical Surveillance, Reconnaissance, and Tracking), позволяющий военным командованиям напрямую заказывать спутниковые снимки и данные у коммерческих компаний. Это ускоряет получение разведданных и глубже интегрирует частный сектор в военные операции.

Инвестиции в ИИ и автономные системы указывают на то, что будущие конфликты будут все больше зависеть от скорости обработки информации и принятия решений алгоритмами. Победа будет определяться не только огневой мощью, но и превосходством в данных, аналитике и способности к адаптации автономных систем. Это поднимает серьезные этические и правовые вопросы о контроле над автономным оружием и ответственности за его действия.

Фокус смещается с количества танков и самолетов на качество алгоритмов, скорость обработки данных и устойчивость сетей. Страна, которая первой достигнет прорыва в боевом ИИ и развернет эффективную космическую ПРО, получит решающее преимущество. Мы увидим формирование нового типа военно-промышленного комплекса, где главными игроками будут не традиционные оборонные гиганты, а технологические компании из Кремниевой долины.

Требование о разработке стратегии по восстановлению надежного сдерживания кибератак говорит о признании киберпространства критически важной сферой конфликта. Возможно, в будущем кибератаки будут рассматриваться как акт войны, что изменит парадигму международного права.

Реиндустриализация и глобальное противостояние

Третий столп NDAA на 2026 финансовый год — это ответ на осознание уязвимости американской оборонно-промышленной базы и необходимость подготовки к затяжному конфликту с «осью агрессоров», как названы в документе Китай, Россия, Иран и Северная Корея.

Реформирование Пентагона и реиндустриализация.

Закон предусматривает отмену или изменение более 100 законодательных положений с целью упрощения процесса оборонных закупок, снижения административной сложности и устранения устаревших требований. Это стремление к «бережливости» и инновациям направлено на модернизацию бюджетного процесса и обеспечение операционной эффективности. Проект закона устанавливает процедуру, согласно которой сотрудники по контрактам обязаны в первую очередь рассматривать коммерческие продукты и услуги, а нетрадиционные оборонные подрядчики освобождаются от многих деловых требований, что стимулирует интеграцию гражданских инноваций. Особое внимание уделяется восстановлению производственных цепочек на территории США и союзных стран, особенно в таких критических областях, как производство боеприпасов и ракетного топлива.

Региональные стратегии и международное сотрудничество.

Индо-Тихоокеанский регион: законопроект санкционирует полный бюджетный запрос для Инициативы сдерживания в Тихом океане (PDI). Особое внимание уделяется укреплению альянсов с Японией, Филиппинами и Тайванем, включая совместную разработку и производство беспилотных систем. Закон активно поощряет участие военно-морских сил Тайваня в учениях Rim of the Pacific (RIMPAC);

Европа: законопроект продлевает Инициативу содействия безопасности Украины (USAI) до 2028 года и увеличивает финансирование до 500 миллионов долларов. Также подтверждается политика США по оказанию помощи Украине в поддержании оборонного потенциала и сдерживании будущей агрессии, включая предоставление разведывательной поддержки. Примечательно положение, запрещающее сокращение американского контингента в Европе без специального разрешения Конгресса;

Ближний Восток и Африка: продолжается сотрудничество с союзниками на Ближнем Востоке в области интегрированной архитектуры противовоздушной и противоракетной обороны. В Африке акцент делается на разработке интегрированной стратегии разведки, наблюдения и рекогносцировки в Сахеле;

Западное полушарие: законопроект предусматривает углубление сотрудничества в области кибербезопасности с Панамой для защиты Панамского канала. Также требуется оценка разведывательных возможностей Китая и России на Кубе.

Фактически США переходят к модели, при которой оборонная промышленность должна быть постоянно готова к масштабному конфликту. Это означает не только производство оружия, но и создание резервных мощностей, диверсификацию поставок и инвестиции в новые производственные технологии.

США также стремятся создать интегрированную промышленную базу с ключевыми союзниками (в первую очередь в Индо-Тихоокеанском регионе и Европе), чтобы совместно производить вооружения и распределять бремя расходов. Это снижает зависимость от собственных мощностей и укрепляет военно-политические альянсы.

Акцент на отечественном производстве и сокращение зависимости от иностранных поставщиков могут привести к усилению протекционистских мер в оборонном секторе. Это также может стимулировать создание «дружественных» цепочек поставок, где сотрудничество будет осуществляться только с надежными союзниками, что, в свою очередь, может привести к фрагментации глобальной оборонной промышленности.

Таким образом, Закон о национальной обороне США на 2026 финансовый год — это не просто очередной оборонный бюджет. Это документ, фиксирующий фундаментальный сдвиг в американской стратегии. Он отражает мир, в котором грани между внешней и внутренней угрозой, войной и миром, военной и гражданской сферой стремительно стираются.

Во-первых, происходит «секьюритизация» внутренних проблем. Миграционный кризис, ранее бывший прерогативой пограничных и правоохранительных служб, теперь официально становится зоной ответственности Пентагона. Это опасный прецедент, который может привести к милитаризации внутренней политики и эрозии гражданских свобод под предлогом защиты «национальной безопасности».

Во-вторых, технологическая гонка становится тотальной. Искусственный интеллект и космос окончательно превращаются из вспомогательных инструментов в основное поле битвы. Делая ставку на полную автоматизацию и создание глобального противоракетного щита, США не только провоцируют новый, еще более дорогостоящий и опасный виток гонки вооружений, но и приближаются к точке невозврата в вопросе автономных систем летального оружия.

В-третьих, США готовятся к долгой и изнурительной борьбе за сохранение глобального доминирования. Реформы военно-промышленного комплекса, укрепление альянсов и четкое обозначение противников свидетельствуют о том, что американская элита рассматривает текущую геополитическую напряженность не как временный кризис, а как новую долгосрочную реальность.

Таким образом, NDAA на 2026 финансовый год — это архитектурный план для мира, в котором война становится перманентной, вездесущей и высокотехнологичной. Это мир, где дроны с ИИ могут патрулировать как границы Афганистана, так и границу с Мексикой, а решения о жизни и смерти все чаще будут доверяться не человеку, а алгоритму. И это будущее, которое закладывается уже сегодня в строках, казалось бы, скучного бюджетного документа.

Автор: Николай Тягников