Стоит ли обезьянничать, или как не перейти на прозападный новояз

Споры вокруг чрезмерных иностранных заимствований в русском языке давно вышли за пределы лингвистических учреждений. Вопросы сохранения чистоты русского языка волнуют общественность Союзного пространства, активно обсуждаются на государственном уровне, в СМИ и блогосфере. Давайте взглянем на эту проблему под иным углом, не влезая в премудрости филологии.

После распада СССР мы с исступленной лингвистической жадностью начали заимствовать иностранные слова. И делаем это уже более 30 лет. Вместе с бургерами, колой, жвачкой и «цивилизованной» бизнес-терминологией англицизмы заполонили постсоветское пространство. Была поставлена задача по-быстрому переделать советского человека. Либералы-экспериментаторы меняли внутреннюю сущность и сознание людей, вовлекая всех в «межкультурную интеграцию». В первую очередь было уничтожено отечественное культурное ядро — литературоведение и писатели. Не стало такой профессии. Иноязычная лексика вкупе с блогосферой явились основным источником «обогащения» русского языка и до сих пор нам приходится ее переваривать в больших объемах. 

На всем постсоветском пространстве вдруг начали «питчить тему», «прокачивать скиллы» и «релаксировать» под «кофебрейки» в паузах между «тимбилдингами» в модных «локациях». А такое явление, как «живое творчество масс», упростили до бездушного термина «стартап». Инновационных гениев из народа стали гордо величать «стартаперами». Да и без «барбершопа» нынче никуда. Удивительно, как мы раньше без этого жили, как обходились, как творили без этого великие писатели. Богатая русская речь стала тонуть в бессмысленном потоке искажений и заимствований, завезенных новой прозападной элитой, обучавшейся. Наше вхождение в «свободный» рынок долгие годы скреплялось иноязычной лексикой, превращая доступный и понятный язык в мифологию для туземцев.

Для офиса новояз вообще стал нормой, англицизмы — входным билетом в бизнес-сообщество и визитной карточкой «эффективных» менеджеров. Но давеча, не побоюсь этого старорусского слова, наблюдал картину, как во дворе два пожилых собутыльника ругались, показывая друг другу средний палец и подкрепляя характерный жест заморским ругательством, словно заправские чикагские бомжи. Так, глядишь, и наш уникальный трехэтажный мат «накроется медным тазом». Заимствования и иноязычные вкрапления проникли во все сферы и социальные слои.

Для полноты языковой картины есть и амурные примеры. Слышал историю, как в любовном порыве дама сердца вдруг перешла на английский язык. После страстных объятий оторопевший избранник бросился к словарю. Видимо, не ожидал такой иноязычной атаки от любимой.

Язык — это душа народа, способ общения. Перейти на язык заморского «соседа» — это поставить себя в заведомо колониальное положение.

Либеральные СМИ пишут про «лексическую моду» как якобы отражение общественного сознания. Например, американизм «мейкап» постепенно вытесняет французское «макияж». Спрашивается, чем этот «мейкап» лучше? Но ведь одно дело — выбирать себе новые ботинки, а другое — жонглировать родным языком, растворяясь в чужой культуре и фасонах ума.

Безусловно, существуют заимствования, которые естественным образом вошли в нашу жизнь, например, машина, футбол, джинсы, тот же макияж и даже блогер. Но речь об искусственно навязываемой лексике, не мотивированной потребностями языка, профессиональной или бытовой необходимостью. К примеру, ввели в оборот кальку с английского «панельная дискуссия» вместо привычного слуху русского аналога «прения». Никому же не надо объяснять ассоциацию со словом «панель» в его фривольном значении. Но данное словосочетание никак не подразумевает юмора и сатиры. Оно обозначает вполне серьезное действо. А чем плох устоявшийся термин «прокат» вместо туманного «каршеринга» или уличная гимнастика вместо «воркаута»?

Никто не спорит, что русский язык, как и другие языки, подвержен влияниям и заимствованиям. Это нормальный процесс, который длится уже не один век. Во времена Пушкина дворянство охватила франкомания и многие читали только по-французски. Об этом много размышлял и сам поэт. Но отличие от нашего времени в том, что те годы были расцветом величайшей в мире классической русской литературы, в свою очередь оказывавшей влияние на весь мир. Она являлась барьером перед чужим воздействием на умы и сознание соотечественников.

Языкознание — это целая наука. Существуют определенные нормы. Уничтожая всех нас, в первую очередь «бьют» по языку. Прозападным экспериментаторам хочется, чтобы мы разговаривали по-английски, по-итальянски, по-немецки, а писали исключительно на латинице. Не зря против русского языка на Западе сейчас развязаны полномасштабные боевые действия. И здесь в ход идут не только прямые запреты.Эта линия очень чётко и резко просматривается и во всех языковых кульбитах на наших пространствах. Дело не в деталях, а в масштабе проблемы.

Работа по сохранению и развитию русского языка уже ведется на государственном уровне. В феврале 2023 года приняты поправки к федеральному закону «О государственном языке РФ», которые запрещают использование иностранных слов, имеющих русские аналоги, при работе с документами и в других ситуациях, когда должны использовать государственный язык. А совсем недавно на парламентских слушаниях по сохранению, защите и развитию русского языка Председатель Совета Федерации РФ Валентина Матвиенко призвала представителей российских органов публичной власти не использовать без надобности иностранные определения в официальных выступлениях и документах, при наличии устоявшихся русских соответствий. Также глава Верхней палаты парламента отметила подобную тенденцию и у российского бизнеса, подражающего западным компаниям, назвав это «дурным вкусом и вчерашним днём». Еще в 19 в. об этом писал классик литературы Н.С. Лесков: «Новые слова иностранного происхождения вводятся в русскую печать беспрестанно и часто совсем без надобности, и — что всего обиднее — эти вредные упражнения практикуются в тех самых органах, где всего горячее стоят за русскую национальность и ее особенности».

Язык — это опора и вектор развития нации, сила, объединяющая страны и народы. Бережное отношение к русскому языку является вопросом национальной безопасности, особенно сейчас на фоне противостояния с Западом. В иностранных заимствованиях есть критическая точка, когда собственный язык может самоуничтожиться, поколения перестанут друг друга понимать, а в конце концов все мы перейдем на прозападный новояз. Так и растворяется государство и нация в чужих цивилизациях.

К сожалению, инкубатор внедрения заимствований работает у нас по-прежнему. Важно понимать, видеть и чувствовать эти тонкие процессы, чтобы они не пролетали мимо сознания нашей молодежи. Боевой дрон врезается в чужой танк, а заимствования врезаются в наши мозги и души прямой наводкой.

Задайте вопрос в «Интернете»: «Какой из языков самый богатый в мире?». «Английский», — молниеносно отвечает «беспристрастный» электронный друг и советчик. Только поёт он с чужого голоса и далек от правды. Вот весьма показательный факт. Если словарный запас Пушкина по расчетам филолога-языковеда Ирзабекова В.Д. составлял 313 тыс. слов, то у Шекспира, по расчетам лингвистов из Стэнфорда, 70 тыс. Нужны ли комментарии? Впору англосаксам заимствовать и обогащать свой словарный запас в России, помогать в литературной работе своим новым шекспирам. Только они почему-то это не делают.

Совсем не случайно в Беларуси русский язык, наряду с белорусским, является государственным языком. Здесь свою роль играют не только национальные традиции, политика, история, экономика, близость наших народов, но в немалой степени еще и Культура. Стоит ли всем нам в быту обезьянничать, цепляясь за чужую речь, щеголяя подброшенными нам заморскими словечками, считая это вершиной образованности и продвинутости? Ведь это не что иное, как манипуляции с нашим сознанием. Стоит ли поддаваться, вестись на уловки, граничащие с диверсией против нации и народа, не обращать на это внимания, как советуют некоторые «языковеды»? Эксперимент со «свободным рынком», который сам себя отрегулирует, мы уже проходили.

Алексей Синенко