Вперед в прошлое. Чем обернется для афганок жизнь при «Талибане»
Многие афганцы называют недавние пугающие события, когда представители экстремистского движения захватили Кабул, самыми жуткими в жизни. «Талибан» держит в страхе всю страну, но особо уязвимая категория — женщины. Мир обеспокоен их судьбой и пытается представить, каково им приходится в сложившихся условиях, когда все скрыто под паранджой — и в прямом, и в переносном смысле.
Незаживающие раны прошлого
— Помню, в конце девяностых папа рассказывал историю, как его сестра однажды прибежала домой в слезах. Она тряслась от страха и повторяла: «Меня что, не убили? Правда, не убили?» Тетя работала в детском саду, вела занятия у детей и была в брючном костюме. Но ее внешний вид был ужасен: грязь и следы крови на одежде, рваные клочья ткани… Просто тетя Насима бежала так быстро, что падала много раз. Больше в детсад она не пошла, потому что второй раз могло не повезти: за работу на государство ее бы убили, — начинает рассказ Атик Насрула.
Таким вспоминается время, когда талибы правили страной. Период с 1996 по 2001 год казался бесконечным фильмом ужасов. Это был период тотального бесправия афганских женщин.
— За пять лет правления талибы практически на корню зарубили возможность женского образования. Совсем маленькие девочки ходили в школу, но с наступлением пубертатного периода их сразу выдавали замуж. Как правило, в 13 лет. Надо сказать, что в провинциях возраст оценивали на глаз, там могли отдать замуж даже девятилетнюю девочку. Если учесть, что в начале 90-х больше 70% учителей были женщинами и более 40% врачей — тоже, легко представить, в какую пропасть стала скатываться страна. За особым порядком в стране следила самоназванная религиозная полиция, которая наказывала «провинившихся» на свое усмотрение. Введенные запреты талибы объясняли законами шариата, хотя в действительности их требования имели мало общего с принципами ислама. Нововведения, скорее, основывались на пуштунских обычаях (по названию народа иранского происхождения, проживающего в Пакистане и Афганистане. – Авт.) или на пудре — персидской женской нравственной философии. Согласно этому учению, женское лицо — источник разврата. На пять лет паранджа стала обязательным атрибутом каждой женщины, которая появлялась на людях. Чтобы представить, каково это, просто накиньте простыню себе на голову. Тело было закрыто до пят, а сетка для лица позволяла видеть и, таким образом, хоть немного контактировать с миром. Если вдруг больше дозволенного у женщины видны ноги, ее ждало телесное наказание — избиение камнями на городской площади. Доходило до крайних мер: людей заставляли заколачивать окна, ведь туда может заглянуть кто угодно. В такой реальности жили мои родители, а я еще был мал, — говорит собеседник.
Очевидцы вспоминают, что до прихода талибов паранджа или бурки стоили около 200 афгани (2,5 доллара), талибы же начали продавать их по 2–3 тысячи афгани (23,6-35,4 доллара). Очереди были огромные, а на вырученные деньги покупалось оружие и содержалась новая власть. Среди ограничений, которые кажутся абсурдными любому европейскому человеку, запрет женщин на посещение врача мужского пола, выход из дому без сопровождения родственников-мужчин, разговоры на рынке с представителями мужского пола, посещение мероприятий. За использование лака для ногтей женщине отрезали конец большого пальца. Уличенную в неверности — закапывали в землю по шею и голову закидывали камнями.
— Обыденная жизнь отличалась от той, к которой привыкли вы, – продолжает Атик. — На дорогах было тихо, практически не ездили машины. Музыку нельзя было услышать не то что на городских площадях, даже в собственных домах. Телевизоры и телефоны были непозволительной… Нет, не роскошью! Я бы назвал это смелостью, потому что за попытку контакта с внешним миром талибы сурово расправлялись даже с мужчинами. На улицах нежелательно было громко разговаривать, это бы привлекло внимание талибов, которые могли придраться к мужчине, например, из-за короткой бороды и избить его. Из воспоминаний моего детства — скитающиеся по улицам женщины, чьих мужей убили, а работать им запрещали. Единственным способом выжить было попрошайничество.
Всю жизнь афганских женщин контролировали сотрудники министерства по пропаганде добродетели и предотвращению порока. Они разъезжали по улицам городов на огромных внедорожниках, похожих на американские пикапы и иногда, даже не останавливаясь, публично унижали людей, провинившихся, по их мнению, хлестали их плетками.
Что случилось в стране после 2001 года?
— Американские войска вошли в страну после теракта в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Конечно, мы их ненавидели и винили в вечной войне на нашей родине. Этот период все помнят хорошо: и старшее поколение, и младшее, ведь военная кампания, длившаяся 20 лет, стала самой долгой в истории США (некоторые афганцы родились и выросли при ней). За это время было все: и первые парламентские выборы, на которых женщинам дали право голоса, что, с одной стороны, несомненный знак прогресса; и увеличение числа террористов-смертников, освобождение талибами заключенных из тюрьмы в Кандагаре, как признак вечного мрака на нашей земле – с другой. То есть для нас мысль, что ты можешь пойти в школу или на работу и не вернуться, стала привычной. На улицах мы видели американских солдат, злобу и агрессию в их глазах. Но поскольку в этот период талибы были заняты войной, они ослабили контроль над женщинами. В стране появились интернет, сотовая связь, работа. Для женщин открылись все двери, и к 2007 году доля учениц женского пола в школах составила 41,7%, к 2011-му — уже 65,6%. А еще было 28% студенток и 14% преподавателей-женщин. И, наконец, неслыханная при талибах вещь – возвращение женщин на службу в армию. Афганки могли стать как военными, судьями, полицейскими, так и занимать министерский пост в правительстве. Естественно, раз должности высокого государственного уровня были доступны, то работа врачом или учителем стала повсеместной. Со временем в СМИ стали работать журналистки. Эти необычайно смелые девушки бывали в горячих точках, они полностью осознавали, что талибы в качестве наказания за такую работу могли их повесить или забить камнями. Немного иначе ситуация обстояла за пределами больших городов. Там сохранялись притеснения и домогательства, жительницы деревень по-прежнему зависели от мужчин, поэтому не всегда могли получить помощь врача или устроиться на работу, а консервативные отцы не позволяли дочерям ходить в школу, — отмечает собеседник.
Вопреки принятому в 2004 году на уровне конституции закону о праве представительниц женского пола на защиту, образование и лечение и закону 2009 года, по которому государство обязано было защищать женщин от насилия, в стране по-прежнему сохранялось неравенство и гендерные предубеждения. Захват талибами власти сегодня угрожает стране возвратом в прошлое и ликвидацией всего, что удалось достичь.
Чем отличается нынешняя ситуация?
— Никто из простых жителей Афганистана не верит талибам. Все боятся их прихода к власти. «Талибан» уже захватил больше земель, чем 20 лет назад. Такой стихийный захват афганцам кажется неправдоподобным (вооруженных талибов насчитывалось около 80 тысяч). Многие склоняются к версии заговора с американцами, ведь и первым, и вторым плевать на простых афганцев, они руководствуются лишь личной корыстью. Постепенно талибы уничтожают инфраструктуру — точно так же, как раньше делали с советской. Современное афганское общество очень изменилось за последние 20 лет, в стране большой процент молодежи, а интернет сообщил женщинам об их правах даже в отдаленных регионах страны. Взрослые афганки хотят, чтобы их дочери учились и получали медицинское образование, у них уже появилось право на слово, и мужчины сегодня с этим считаются. Сейчас «Талибан» разрешил женщинам учиться на акушерок, но средняя школа все же под запретом, хотя обещалось, что все будет иначе. Главное отличие старого «Талибана» от нового — желание получить международную легитимность, которой раньше не было, — подводит итог беседы Атик Насрула.
Мариам Шлапунова
Инфографика Светланы Курейчик