Первые дни войны в небе Беларуси из мемуаров маршала авиации Николая Скрипко

Скрипко Николай Семенович — советский военный деятель, воинское звание маршала авиации присвоено в 1944 году. Член Коммунистической партии с 1927 года. Родился в селе Больдераа (Латвия) в семье рабочего. С 1919 года в Красной Армии, участвовал в боях с белогвардейцами в Восточной Сибири. В 1921 году окончил курсы красных командиров в Чите, служил в артиллерии, участвовал в освобождении Дальнего Востока. А с 1927 года Николай Скрипко — военный летчик. В 1938 году окончил Высшую летно-тактическую школу, командовал авиаполком и авиадивизией.

В начале Великой Отечественной войны полковник Николай Скрипко был командиром3-го авиационного корпуса дальней бомбардировочной авиации в составе ВВС Западного фронта, дислоцированного в Смоленске, за умелое руководство подчиненными авиаполками, в тяжелейших условиях первых месяцев войны, был повышен в должности и назначен Командующим ВВС 5-й армии. В последующем воевал в должностях заместителя Командующего ВВС Юго-Западного фронта, заместителя Командующего авиацией дальнего действия (АДД), руководил соединениями АДД под Ленинградом, Сталинградом, на Курской битве, при освобождении Беларуси и Прибалтики.

После войны — заместитель Командующего воздушной армией. Окончил Высшие академические курсы, с 1955 года — Командующий Военно-транспортной авиацией Советского Союза.

В 1995 году имя Николая Скрипко присвоено 610-му Центру боевого применения и подготовки личного состава Военно-транспортной авиации ВВС Российской Федерации в городе Иваново.

С 2002 года его имя носит один из самолетов Военно-транспортной авиации Российской Федерации.

Автор военных мемуаров, выдержки из которых и предлагаются читателям

*** 22 ИЮНЯ (имеется в виду 22 июня 1941 года, прим.) полеты в авиакорпусе не планировались, личный состав отдыхал, и заместитель командира 98-го дальнебомбардировочного авиаполка по политчасти батальонный комиссар Василий Егорович Молодцов пригласил меня на аэродром Шаталово, где в местном Доме Красной Армии должен был состояться вечер художественной самодеятельности. Зрители с подкупающей сердечностью принимали артистов, и вечер самодеятельности, состоявшийся в самый канун войны, запомнился многим. Люди расходились, оживленно обсуждая наиболее удачные номера концерта.

Около 22 часов 30 минут уехал и я, унося с собой тепло этого замечательного вечера. Прибыл в Смоленск уже ночью. По установившемуся порядку зашел в штаб, где бодрствовали должностные лица. Оперативный дежурный доложил, что никаких распоряжений из Москвы и округа не поступало.

Затем я заслушал доклад начальника метеослужбы. Синоптическая карта выглядела необычно бледной, а изображенная на ней территория Германии и Польши представляла собой белое пятно.

— В чем дело? — спросил я.

— Радисты жалуются, — доложил дежурный синоптик, — что из-за сильных помех в эфире они не смогли принять сведения о погоде в этих странах.

— Откуда же взялись помехи?

Сообщение о радиопомехах в условиях хорошей погоды невольно настораживало: было что-то другое — не атмосферные помехи. Задним числом не хочу говорить о том, что предугадывал начало войны, но чувство озабоченности и беспокойства не оставляло, и, как всегда, я просмотрел ежевечернюю справку о боевом составе авиаполков.

*** ДАЛЕКО ЗА ПОЛНОЧЬ я лег спать, а через какие-нибудь три часа, на рассвете 22 июня 1941 года, меня поднял телефонный звонок. Оперативный дежурный по управлению авиакорпуса доложил, что из Минска меня вызывают к аппарату ВЧ, находившемуся только в штабе. Поскольку звонками нас тормошили довольно часто и даже по незначительным вопросам, я приказал дежурному передать начальнику штаба авиакорпуса, чтобы он, не теряя времени, подошел к телефону, а сам начал быстро одеваться.

Мгновенно последовал повторный звонок. На этот раз докладывал уже начальник штаба полковник Ф. М. Козинцев:

К аппарату ВЧ вызывают именно Вас.

Бегу в штаб. 

Около 4 часов 40 минут к телефону подошел командующий ВВС Западного особого военного округа генерал-майор авиации Герой Советского Союза И. И. Копец. Он сразу же задал вопрос:

— Имеете ли вы какие-либо указания из Москвы?

Я доложил, что не получал никаких указаний, и в свою очередь спросил:

— Что случилось?

Копец возбужденно скороговоркой ответил:

— Немецкая авиация бомбит аэродромы Лида, Белосток, Гродно, Пружаны, Барановичи и другие. На аэродромах горят наши самолеты. Немедленно приведите все части авиакорпуса из Смоленского авиагарнизона в боевую готовность. Если не получите боевую задачу из Москвы, вам ее поставит округ.

Все стало предельно ясно: война!

*** СОТНИ ГИТЛЕРОВСКИХ САМОЛЕТОВ почти одновременно нанесли бомбовые и штурмовые удары по 26 аэродромам Западного особого военного округа (фронта). Противник атаковал решительно все аэродромы армейской авиации, на которых базировались истребительные авиаполки 9, 10 и 11-й смешанных авиационных дивизий. Бомбардировке подверглись четыре аэродрома фронтовой авиации: Минск, Барановичи, Жабчинцы, Бобруйск.

Нападение вражеской авиации на наши аэродромы оказалось внезапным.

*** ВСЕГО ДЛЯ НАПАДЕНИЯ НА СССР гитлеровцы и их союзники подготовили 4980 боевых самолетов, причем более одной трети их общего числа было брошено против нашего Западного фронта.

Но количество самолетов и даже их качество определяло еще не все. Немаловажное значение имело то обстоятельство, что немецко-фашистские ВВС накопили опыт в ходе боевых действий против Польши, Бельгии, Франции, Англии и в других кампаниях 1939/41 года, в результате чего их авиационные части и соединения были слетаны, тактика боевых действий отработана и проверена непосредственно на войне.

Немецко-фашистское командование придавало решающее значение внезапному, ошеломляющему первоначальному удару, для чего вводились в действие почти все наличные авиационные силы, оставлять резервы считалось необязательным. Таковы были не только военно-теоретические взгляды гитлеровского командования, но и их практические действия.

Как потом признавали сами гитлеровцы, для ударов немецких ВВС по нашим аэродромам была подготовлена 61 авиационная группа. Каждая такая группа насчитывала от 30 самолетов и более. Время удара по аэродромам было определено одно и то же. Командующий 2-м германским воздушным флотом бросил против нас не только подавляющее большинство бомбардировочных эскадр, но и все наличные истребители, что обеспечило противнику превосходство над истребительной авиацией ВВС Западного особого военного округа (фронта).

*** С 5 ЧАСОВ УТРА стали поступать доклады командиров авиадивизий о ходе приведения авиаполков в состояние боевой готовности. Вот как многотиражная газета 42-й дальнебомбардировочной авиадивизии, редактируемая Г. И. Грабченко, писала о начале войны:
 «…Тревожный сигнал сирены известил о боевой тревоге. Люди молниеносно вскакивают с коек и занимают свои боевые посты.
Летчики, техники, стрелки, мотористы — все неслись на аэродром. Стрелки занимают оборонительные рубежи, связисты развертывают линии, включаются в телефонные сети. Без суеты, методично и быстро, техники расчехляют самолеты, подвешивают авиабомбы. Моторы один за другим взрывают утреннюю тишину, оглашая поле неистовым ревом. Каждый летчик, штурман и стрелок-радист, каждый боец всем нутром чувствовал, что где-то на границах нашей Родины развернулись отчаянные схватки в воздухе и на земле, тяжелые бои за каждую пядь советской земли.

И вот в полдень раздался голос заместителя Председателя Совнаркома СССР, объявившего по радио о том, что 22 июня 1941 года в 4 часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, вероломно, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы на широком фронте и подвергли бомбардировке города Киев, Житомир, Севастополь, Каунас и некоторые другие населенные пункты.

Сердца всех переполнялись гневом и негодованием. Никакой пощады фашистским варварам — врагам человечества!

Приказ о вылете получен. Стремительно один за другим несутся по бархатной траве самолеты и взмывают в небо. Там строятся в звенья и берут курс на запад. Корабли ведут летчики Слепухов, Токмаков, Воробьев, Сычев и другие.

Великая Отечественная война началась. «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!..»

*** ВСКОРЕ ПОСТУПИЛА ТЕЛЕГРАММА от Командующего ВВС Западного фронта генерала И. И. Копца. Ее передали почему-то через узел связи 42-й дальнебомбардировочной авиадивизии, входившей в наш авиакорпус.

Телеграмма гласила:

«Уничтожать мотомехвойска противника в двух районах — Сувалки, Сейны, Августов, Квитемотис и Седлец, Янов, Луков; тяжелобомбардировочным авиаполкам — 3-му тяжелому авиаполку одиночными ночными налетами разрушить склады в районе Сувалки и сувалковского выступа, 1-му тяжелому авиаполку одиночными налетами уничтожить матчасть самолетов противника на аэродромах Соколов, Седлец, Луков, Бяла-Подляска; 212 дбап в течение 22-23.6.41 г. ночными налетами уничтожать авиационные заводы в Кенигсберге». 

Дальние бомбардировщики предназначены, разумеется, для выполнения иных задач. Но если авиакорпусу приказывают уничтожать прорвавшиеся подвижные войска противника на нашей территории, то это, конечно, мера вынужденная и вызвана тревожным положением, решил я. Когда я запросил прикрытие, генерал И. И. Копец категорически заявил:

— Истребителями прикрыть не можем!..

Я тогда был удивлен и даже возмущен подобным заявлением. Но я еще не знал, в каком тяжелом положении оказалась истребительная авиация ВВС фронта после удара 2-го германского воздушного флота по нашим приграничным аэродромам.

*** ПЕРВЫЙ БОЕВОЙ ВЫЛЕТ части 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса, вооруженные самолетами Ил-4, выполняли днем без истребительного прикрытия. Учитывая это обстоятельство, тяжелые бомбардировочные авиаполки на кораблях ТБ-3 я предназначил для действий ночью. Экипажи в основном брали 100-килограммовые фугасные авиабомбы, лишь наиболее опытные и подготовленные взяли и более крупные калибры — ФАБ-250, ФАБ-500, даже ФАБ-1000, то есть весом в одну тонну. Примерно 20 процентов авиабомб составляли осколочные и зажигательные. Маршрут полета был задан преимущественно над лесными массивами или над малонаселенной местностью, по возможности в стороне от железных и шоссейных дорог. 

Боевой порядок авиаполков состоял из отдельно летящих звеньев в строю «клин» на сомкнутых дистанциях и интервалах. Отражение атак истребителей противника предусматривалось сосредоточенным огнем всех пулеметных установок звена. Радиообмен сокращен до минимума — не только для радиомаскировки, но и для того, чтобы стрелки-радисты усилили наблюдение за воздухом и находились в постоянной готовности к отражению атак противника.

*** КАК ЖЕ ДЕЙСТВОВАЛИ ПОЛКИ и подразделения 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса?

В 13 часов 40 минут 22 июня первым взлетел командир 207-го авиаполка подполковник Г. В. Титов и его ведомые. Для сокращения времени экипажи взлетали звеньями. Вслед за командиром полка поднялись со своими подчиненными капитан Козлов, старшие лейтенанты Кошельков, Мультановский, Чистяков и другие командиры звеньев.

Подполковник Г. В. Титов быстро собрал свои подразделения и взял курс на запад. Стала образовываться кучевая облачность. По расчету времени звенья вышли под облака; в районе Мерканс обнаружили большую мотоколонну противника, протянувшуюся на многие километры, и в 15 часов 40 минут ведущее звено, возглавляемое командиром авиаполка, нанесло первый бомбардировочный удар по врагу. Бомбардировка с высоты 1000 метров была прицельной, точной. Наблюдались прямые попадания бомб в бронетранспортеры и автомашины противника.

Примеру командира последовали и другие. Затем авиаполк бомбардировал другую немецкую колонну, которая приближалась к населенному пункту Лептуны. Бомбы попали в центр колонны. Вторым заходом с высоты 600 метров и ниже наши экипажи проштурмовали огнем пулеметных установок скопление гитлеровцев.

В более трудных условиях протекал боевой вылет 96-го дальнебомбардировочного авиаполка. Поскольку командир авиачасти А. Г. Мельников смог вернуться из отпуска только на второй день войны, первый боевой вылет полка возглавил его заместитель майор А. И. Слепухов. Ведомые им 29 экипажей с высоты 1200-1500 метров бомбардировали моторизованные колонны противника, двигавшиеся по шоссе и большакам в районе Сейны, Сувалки, Августов, Квитемотис.

На подходах к небольшим мостам, где возникали значительные скопления танков, мотопехоты и артиллерии гитлеровцев, командир эскадрильи старший лейтенант М. П. Бурых, командир звена лейтенант И. Г. Капля и их ведомые нанесли фашистам большие потери в живой силе и технике.

Наши бомбардировщики были обстреляны с земли малокалиберной зенитной артиллерией немцев и неоднократно атакованы истребителями Ме-109.

После того как воздушный стрелок-радист Хабалов длинной очередью из верхней турельной установки отразил нападение «мессера», вражеский истребитель пытался повторно атаковать бомбардировщик Ил-4 снизу, с хвоста. Ранее эта полусфера меньше всего была защищена, и враг не знал, что дополнительно на самолете уже есть нижняя люковая установка. Хабалов успел перейти к ней и дал очередь. Объятый пламенем фашистский истребитель рухнул на землю.

Но и мы потеряли в тот вылет три самолета, в том числе бомбардировщик, где командиром экипажа был лейтенант Иван Григорьевич Капля. В неравном поединке с немецкими истребителями машина получила тяжелые повреждения. Из пробитого бензобака начало течь и воспламенилось топливо. По приказу командира все члены экипажа оставили горящий бомбардировщик. Последним прыгнул лейтенант Капля. Переплыв несколько рек, преодолев множество трудностей и невзгод, он пришел к своим. И первая просьба лейтенанта была о вылете на боевое задание!

22 июня в более южном направлении действовал 98-й дальнебомбардировочный авиаполк 52-й авиадивизии. 31 экипаж, возглавляемый командиром полка подполковником А. И. Шелестом, вылетел по маршруту Осиповичи, Пружаны, Янов с задачей бомбардировать скопления танков и моторизованной пехоты гитлеровцев на дорогах Янов, Луков, Седлец, Бяла-Подляска. Экипажи поднялись на задание после короткого митинга, на котором летчики, штурманы, воздушные стрелки-радисты поклялись отдать все силы, а если потребуется, и жизнь, для защиты Советской Родины.

Из 70 Ил-4, совершавших первый боевой вылет, к концу дня на свой аэродром не вернулись 22 машины. Кроме того, один бомбардировщик 96-го полка во время разбега взорвался на своей же бомбе ФАБ-1000: летчик слишком рано «подорвал» самолет на взлете.

Первый боевой вылет подтвердил наше убеждение в том, что огонь верхней стрелковой установки для обороны самолетов Ил-4 недостаточен. Кроме того, он не имел и броневой защиты. Несколько человек сохранили жизнь тем, что в предвидении атак истребителей вместо бронеспинок поставили парашюты, которые перехватывали пули легких пулеметов, выпущенные с дальних дистанции.

Перед войной наши рационализаторы и изобретатели разрабатывали проекты дополнительных огневых точек на бомбардировщике — так называемые люковые установки. Лучшие предложения были одобрены, в полках их установили своими силами на нескольких кораблях, и в первом же боевом вылете они прекрасно зарекомендовали себя. Так что, посоветовавшись с командирами авиадивизий, инженерами, я приказал такие люковые пулеметные установки поставить на все самолеты.

Главный инженер корпуса В. Н. Кобликов горячо взялся за дело. В течение короткой ночи на 23 июня во всех полках, летавших на Ил-4, началась установка дополнительного вооружения. 

*** В НОЧЬ НА 23 ИЮНЯ 3-й тяжелобомбардировочный авиаполк на самолетах ТБ-3 нанес первые удары по скоплениям войск противника в районе Сейны, Сопоцкин, Луков, Радин, Венгров. Цели подсвечивались САБами. А противник, хотя и оказывал противодействие, но огонь его малокалиберной артиллерии не отличался меткостью и не служил препятствием для точного бомбометания. Все корабли вернулись без потерь.

Об эффекте наших бомбардировочных ударов свидетельствует, в частности, медленная переправа гитлеровских танков через водные преграды — многие понтонные или мостовые переправы были повреждены авиабомбами. Немцы усилили зенитно-артиллерийское прикрытие войск и объектов, бросили на борьбу с нашими бомбардировщиками большие силы истребительной авиации, непрерывно патрулировавшей над переправами. О том, какое сильное моральное воздействие на танкистов врага производили наши налеты, свидетельствует следующая запись немецкого унтер-офицера из танковой армии генерала Гудериана:

> «… 22.6.41 около 20 неприятельских бомбардировщиков атакуют нас. Бомба за бомбой падают на нас, мы прячемся за танки. Мы продвинулись на несколько сот метров от дороги. Бомбардировщики противника опять настигли нас. Взрывы раздаются со всех сторон. Наших истребителей не видно. Война с русскими будет тяжелой».

Так как после боевого вылета 22 июня до 25 процентов самолетов Ил-4 находилось в ремонте, а контрудар войск требовалось поддержать возможно большим числом кораблей, то при очередном докладе Жигареву я просил разрешить привлечь к боевым действиям корпуса 212-й отдельный дальнебомбардировочный авиаполк А. Е. Голованова. Получив согласие, я вызвал командира авиаполка подполковника А. Е. Голованова и поставил ему боевую задачу: вечером 23 июня нанести бомбардировочный удар по объектам в районе Варшавы, а с рассвета 24 июня быть в готовности уничтожать колонны немецких танков и моторизованных войск в районе юго-западнее Гродно и частью сил — такие же цели на шоссе Брест — Слоним — Пружины и Брест — Картуз-Береза.

23 июня наземная обстановка в районе Сувалки изменилась, боевой вылет 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса не потребовался. Все части простояли в 30-минутной готовности к вылету, а задачи так и не поступило.  Боевые действия вел только 212-й отдельный дальнебомбардировочный авиаполк А. Е. Голованова. Вечером он нанес бомбардировочный удар тремя звеньями по целям в районе Варшавы.

В 19 часов 17 минут эти самолеты с высоты 8000 метров бомбили в окрестностях Варшавы железнодорожный узел Прага, заполненный немецкими воинскими эшелонами, следовавшими на фронт. Затем экипажи бомбардировали немецкий аэродром Мокотув, патронно-снарядный военный завод в Ромбертуве.

Противник, очевидно, не ожидал столь глубокого проникновения советских бомбардировщиков в свой тыл, поэтому с его стороны противодействия не оказывалось, но при возвращении наши самолеты были перехвачены вражескими истребителями, один из которых сбил воздушный стрелок-радист Цикишвили.

23 июня всю ночь, начиная с 24 часов до 5 утра, 1-й и 3-й тяжелобомбардировочные авиационные полки на кораблях ТБ-3 бомбардировали аэродромы противника: Сувалки, Можебово, Остроленка, Бяла-Подляска. Это был ощутимый удар по авиации противника. Наряду с фугасными авиабомбами, устанавливаемыми как на замедление, так и на мгновенный взрыв, широко применялись контейнеры, наполненные мелкими ротативно-рассеивающимися авиабомбами (РРАБ). Они наносили значительные повреждения открыто стоявшим самолетам врага.

*** КАК ДЕЙСТВОВАЛА АРМЕЙСКАЯ АВИАЦИЯ? 

122-й полк в составе 53 самолетов И-16 и И-153 находился в воздухе: истребители шли на перехват врага. На аэродроме осталось 15 неисправных самолетов. Они-то и подверглись атакам фашистской авиации.

В развернувшемся воздушном бою даже на устаревших самолетах летчики 122-го авиаполка сбили 4 фашистских бомбардировщика До-215, несколько Ме-109. Это был первый воздушный бой. Бомбардировщикам гитлеровцев не удалось нанести организованный удар по аэродрому. Атакуемые советскими истребителями, они беспорядочно сбросили свои бомбы несколько в стороне на второстепенные объекты и ушли на запад.

Командир авиадивизии, объективно оценив обстановку, убедившись, что месторасположение аэродрома, находящегося рядом с границей, для нас невыгодно, принял решение оттянуть авиачасть несколько в глубину. Во главе 122-го авиаполка он прилетел на аэродром Лида, где находился его командный пункт. Но вскоре и над этим аэродромом появилась группа фашистских бомбардировщиков. Но приказу комдива звенья наших истребителей атаковали врага. Загорелся один Ю-88. Однако гитлеровцы все же прорвались к аэродрому Лида — на летное поле посыпались вражеские бомбы.

Полковник П. И. Ганичев не внял просьбам подчиненных, не ушел в бомбоубежище, где находился его командный пункт, даже не захотел лечь на землю, когда начали вокруг рваться бомбы. Тяжело раненный в живот осколками, по дороге в госпиталь он скончался. Вскоре получил ранение и вступивший в командование дивизией подполковник Юзеев.

В сложной, напряженной боевой обстановке 11-ю смешанную авиадивизию возглавил подполковник Гордиенко, командовавший до этого 127-м истребительным авиаполком. Получив донесение поста ВНОС о том, что немецкие самолеты держат курс на аэродром, где базировался 16-й ближнебомбардировочный авиаполк, Гордиенко поднял 127-й истребительный авиаполк наперехват. В районе населенных пунктов Черлена, Мосты, Гродно летчики этого полка дерзко атаковали группу самолетов противника и сбили 4 бомбардировщика, 3 истребителя, потеряв 4 своих машины.

Немецкие бомбардировщики, сопровождаемые истребителями, численностью от 10 до 30 самолетов неоднократно подвергали налетам все шесть аэродромов 11-й смешанной авиадивизии. Над ними не прекращались упорные бои. В результате летчики 122-го и 127-го истребительных авиаполков за первый день войны в воздушных боях сбили 35 фашистских самолетов, в том числе: истребителей Ме-109 -17, двухмоторных истребителей-бомбардировщиков Ме-110-11 и бомбардировщиков Ю-88-7

Командир эскадрильи 127-го истребительного авиаполка лейтенант С. Я. Жуковский, впоследствии генерал, в течение дня 22 июня 1941 года девять раз поднимался на перехват фашистских самолетов и провел столько же напряженных воздушных боев. Делясь воспоминаниями о первом дне войны, он рассказывал, что порой и дух перевести некогда было. Рубашка на нем была мокрая — хоть выжимай, сквозь комбинезон проступал соленый пот. Комэск лейтенант С. Я. Жуковский в течение 22 июня сбил 4 самолета врага. От командира эскадрильи не отставал в боевой работе и его заместитель по политической части старший политрук А. А. Артемов. Он тоже совершил 9 боевых вылетов и сбил в воздушных боях 3 фашистских самолета.

Заместитель командира эскадрильи по политчасти старший политрук А. С. Данилов вступил в бой с 9 самолетамиМе-110, сбил два из них. Расстреляв все патроны, дерзко и решительно он пошел на таран…

В официальных материалах отмечалось, что в первые часы войны с фашистской Германией, 22 июня 1941 года, советские летчики совершили восемь воздушных таранов, причем три из них — А. С. Данилов, Д. В. Кокорев, П. С. Рябцев — летчики частей ВВС Западного фронта. Считаю своим долгом пополнить этот славный список девятой фамилией и рассказать о неизвестном пока Родине герое. Однополчанин А. С. Данилова по 11-й смешанной авиадивизии капитан А. С. Протасов утром 22 июня также самоотверженно таранил врага. Его фамилия не попала в донесения, вероятно, по той причине, что капитан Протасов не являлся летчиком-истребителем, а пилотировал бомбардировщик СБ — ему не положено было взлетать на перехват противника.

Однако на войне всякое случалось. Когда к аэродрому, где и базировался 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк, приблизились фашистские самолеты, командир эскадрильи капитан Л. С. Протасов немедленно взлетел на своем бомбардировщике и неожиданно для гитлеровцев врезался в головное звено истребителей Ме-110. Воспользовавшись замешательством, разбив их строй, капитан Протасов пулеметным огнем сбил один «мессер». А расстреляв все патроны, героический экипаж таранил своей машиной второй самолет гитлеровца и погиб.

Защищая товарищей по оружию, заместитель командира 122-го истребительного авиаполка капитан В.М. Уханев один атаковал шестерку Ме-110, приближавшихся к аэродрому 16-го скоростного бомбардировочного авиаполка. На истребителе, вооруженном двумя легкими скорострельными пулеметами ШКАС, внезапной атакой он сбил вражеский Ме-110 и расстроил группу фашистских самолетов, сбросивших бомбы не прицельно.

Пополнив боеприпасы и дозаправившись горючим, капитан Уханев вновь вылетел в бой. Также отважно и умело сражался с гитлеровцами капитан К. Ф. Орлов, другие истребители.

В результате внезапного нападения гитлеровцев в самом тяжелом положении оказалась 9-я смешанная авиадивизия, которой командовал Герой Советского Союза генерал-майор авиации С. А. Черных. Дивизия под его командованием базировалась в белостокском выступе, охваченном с трех сторон превосходящими силами противника. Эскадрильи 129-го истребительного авиаполка находились, например, на посадочной площадке в районе Тарново, всего в 8 километрах от границы.

На рассвете 22 июня 1941 года, услышав начавшуюся артиллерийскую канонаду, командир 129-го истребительного авиаполка капитан Ю. М. Беркаль в 4 часа 05 минут объявил боевую тревогу и выслал две эскадрильи на самолетах МиГ-3 на прикрытие города Острув-Мазовецка, а эскадрилью И-153 — в район Ломжи. Четвертую эскадрилью, которая тоже была вооружена старыми машинами, он оставил для прикрытия своего аэродрома от воздушного нападения противника.

После продолжительного патрулирования группы самолетов МиГ-3 сели на аэродром для дозаправки горючим. Затем произвели посадку два звена И-153. В этот момент над аэродромом появились фашистские бомбардировщики. Оставшееся в воздухе звено истребителей, возглавляемое старшим лейтенантом М. Добровым, атаковало их. Летчики сбили ведущего гитлеровцев, но поскольку запас горючего заканчивался, истребители пошли на посадку. На самолетах устаревшей конструкции пилоты сделали все, что смогли, прикрыв аэродром на несколько драгоценных минут, необходимых для дозаправки МиГ-3.

И вот на смену им поднялось 12 боевых машин, ведомых заместителем командира эскадрильи по политчасти старшим политруком А. Соколовым. Эта группа успешно атаковала вражеские самолеты, заходившие для удара по аэродрому. В результате фашистские бомбардировщики беспорядочно сбросили свои бомбы и повернули назад.

В воздушном бою Анатолий Соколов сбил немецкий истребитель Ме-109. Открыли боевой счет и младшие лейтенанты Александр Кузнецов, Вениамин Николаев. Они сразили по одному фашистскому бомбардировщику Хе-111.

Выполнили летчики 129-го авиаполка и боевую задачу по прикрытию Ломжи. В напряженном воздушном поединке младший лейтенант В. Цебенко поджег «мессер». Через какой-нибудь час жаркий бой разгорелся над посадочной площадкой в районе Тарнова, также подвергшейся налетам вражеской авиации.

Учитывая сложность боевой обстановки, капитан Беркаль решил вернуть полк на аэродром постоянного базирования, и без передышки летчики приступили к прикрытию города и железнодорожного узла Белосток.

Забегая вперед, скажу, что 129-й истребительный авиаполк, организованно вступивший в Великую Отечественную войну, столь же стойко и отважно действовал и в последствии. Этот полк одним из первых в Военно-Воздушных Силах Красной Армии стал гвардейским.

Сражаясь в тяжелых и неравных условиях, летчики истребительных авиаполков 9-й смешанной авиадивизии 22 июня 1941 июня сбили в воздушных боях 85 фашистских самолетов.

В сложной обстановке вела боевые действия и 10-я смешанная авиадивизия, командный пункт которой находился в Кобрине.

Высокой организованностью и тактической грамотностью отличались боевые действия 123-го истребительного авиаполка этого соединения. Полком командовал майор Б. Н. Сурин — отважный, волевой воздушный боец. Борис Николаевич первым в соединении освоил новый истребитель Як-1. При отражении налетов фашистской авиации на штаб 4-й армии и аэродром, расположенные в Кобрине, майор Сурин в течение 22 июня участвовал в четырех воздушных боях, лично сбив три гитлеровских самолета. В последнем неравном бою командир полка получил тяжелое ранение, но, собрав последние силы, привел самолет на свой аэродром. Уже здесь, над аэродромом, он лишился сознания, и неуправляемый самолет столкнулся с землей. Так погиб на боевом посту командир 123-го истребительного авиаполка майор Б. Н. Сурин.

Хорошо подготовленные этим замечательным командиром подразделения успешно сражались против превосходящих сил врага. Прикрывая наши наземные войска в районе Бреста, четверка истребителей И-153 под командованием капитана Можаева отважно вступила в бой с восемью немецкими истребителями Ме-109Е. В неравном воздушном бою лейтенант Жидов уничтожил «мессер». Однако его самолет получил повреждение. Три фашистских истребителя, видя легкую добычу, пошли в атаку на снижавшийся самолет. Тогда, верный законам войскового товарищества, капитан Можаев надежно прикрыл его и сбил еще один «мессер». Одновременно лейтенант П. С. Рябцев, израсходовавший все боеприпасы, таранил Ме-109Е. Гитлеровцы поспешно ретировались.

Наши летчики не щадили себя в бою. Сражаясь с численно превосходящим врагом, лейтенант Завгородний сбил один самолет, но получил ранение в ногу. Совершив посадку на своем аэродроме, он дал перевязать себя врачам, снова поднялся наперехват. На этот раз он сбил немецкий бомбардировщик.

В боевой готовности встретил войну и 33-й истребительный авиаполк, базировавшийся в 75 километрах от государственной границы, в районе Пружан. Летчики авиачасти неоднократно перехватывали большие группы фашистских бомбардировщиков Хе-111 на дальних подступах к своему аэродрому, заставляя гитлеровцев сбрасывать бомбы неприцельно и спешно удаляться на свою территорию.

После одного из таких воздушных боев наши летчики вернулись на аэродром почти с пустыми топливными баками. У некоторых экипажей едва хватило горючего, чтобы зарулить на стоянки. В этот момент к аэродрому на малой высоте подошли, незамеченные постом ВНОС, 10 фашистских «мессеров». Они с ходу атаковали рулящие, заправлявшиеся топливом истребители, расстреливая их огнем из пушек, пулеметов. Противовоздушной обороны здесь не было, и нападение противника продолжалось более часа.

В течение 22 июня немцы совершили четыре налета и на аэродром 39-го бомбардировочного авиаполка 10-й смешанной авиадивизии, базировавшегося западнее Пинска, а полевой аэродром 74-го штурмового авиаполка, находившийся в 14 километрах от границы, в первые же минуты войны был обстрелян немецкой артиллерией, к середине дня туда уже прорвались вражеские танки.

В первый день войны гитлеровцы заняли и Кобрин, где до этого находились штабы 4-й армии, ВВС этой армии и 10-й смешанной авиадивизии, лишившейся почти всех аэродромов. Сложную обстановку, в которой оказались подразделения 10-й смешанной авиадивизии, в некоторой море характеризует записка заместителя командира 123-го истребительного авиаполка, посланная им в штаб ВВС фронта.

> « Штаб 10 сад эвакуировался не знаю куда. Сижу в Пинске, возглавляю группу истребителей сборных.

Вчера, 22.6.41 г., провели восемь воздушных боев, сбили 7 бомбардировщиков, 3 Ме-109 и 1 разведчик. Сам я участвовал в бою под Пинском, сбил 2, сам невредим. Сегодня группа сделала 3 боевых вылета, жду указаний, как быть дальше.

За ком. 123 иап к-н Савченко».

18 экипажей СБ 39-го скоростного бомбардировочного авиаполка в 7 часов утра 22 июня нанесли удар по скоплению фашистских танков и моторизованных войск в районе переправы через реку Буг, возле Мельника. Было зафиксировано прямое попадание бомб в переправу, pазбито и подожжено несколько вражеских танков, автомашин, уничтожено много гитлеровцев.

 *** ТАК, НЕСМОТРЯ НА: нарушенное управление, утрату приграничных аэродромов и понесенные потери, авиация самоотверженно и стойко сражалась с численно превосходящими ВВС фашистской Германии. Немцы понесли невиданный доселе урон. Это признали позже бывшие гитлеровские генералы. В книге «Мировая война 1939-1945 годы» они писали:

«За первые 14 дней боев было потеряно самолетов даже больше, чем в любой из последующих аналогичных промежутков времени. За период с 22 июня по 5 июля 1941 года немецкие ВВС потеряли 807 самолетов всех типов, а за период с 6 по 19 июля — 477. Эти потери говорят о том, что, несмотря на достигнутую немцами внезапность, русские сумели найти время и силы для оказания решительного противодействия».