Испанский профессор рассказал, кто преступники в Украине и почему растет авторитет Лукашенко в мире

Педро Гарсия Бильбао — Доктор политических наук и социологии. Работает преподавателем в престижном университете Хуана Карлоса в Мадриде, является профессором магистратуры по коммуникации Китай-Европа (по вопросам отношений между Востоком и Западом). Испанец был профессором «Европейского общества» и «Оборонной социологии». Состоит в Испанской федерации социологии, в Испанском обществе военной истории и Ассоциации Демократической военной памяти. Педро выступает в качестве политического аналитика на телеканалах Russia Today, HispanTV, Channel 33 Madrid. Пишет для газет Eco Republican и Diario 16, и его также можно услышать на местном радио. Поговорили о трагической истории Испании, о  монархии, как наследнице диктатуры, и позитивной роли Лукашенко в истории современной Беларуси.

— Могла ли Вторая Испанская Республика победить в Гражданской войне, если бы не предательство Испанской социалистической рабочей партии (PSOE)? 

—  Нет. Вторая Испанская Республика не проиграла войну из-за предательства этой партии, потому что она не отказывалась от борьбы. Конечно, ею совершались ошибки, и произошло разделение, но война была проиграна вовсе не по этой причине. Премьер-министром испанского правительства на последнем этапе Гражданской войны был доктор Хуан Негрин Лопес, выдающийся член PSOЕ. Он был истинным патриотом, антифашистом и искренним социалистом. Он делал все возможное для продолжения борьбы. После военного поражения, Негрин уехал в Лондон, где находился на протяжении всей второй мировой войны. Как премьер-министр Испании, он добивался признания своего правительства в эмиграции западными союзниками.
Именно в это время некоторые из руководителей PSOE  открыто предали Республику и правительство, намереваясь заключить соглашение с британцами об установлении монархии в лице наследника испанской короны Хуана, графа Барселонского. Они вступили в союз с консерваторами и монархистами. Депутат от социалистов Индалесио Прието защищал эту идею, которую я без колебаний считаю предательством.

В конце 1938 года протяженность линии боевого соприкосновения в Испании составляла около двух тысяч километров, что весьма похоже на то, что мы наблюдаем на Украине сегодня. Ситуация в последние месяцы войны для республиканцев была крайне тяжелой, так как не хватало всех видов ресурсов и особенно топлива, продовольствия и боеприпасов. Они несли большие людские и территориальные потери. Именно военное поражение привело к предательству и спровоцировало политический раскол.

В 1940 году, когда Германия напала на Францию, понадобилось всего 20 дней на то, чтобы сломить сопротивление. Когда это произошло, у Франции было более чем достаточно военных сил для продолжения борьбы, а также она имела могущественного союзника в лице Великобритании. Испания же была практически одна в почти тотальной международной изоляции. Только СССР и Мексика помогали Испании, но ситуация на фронте развивалась неблагоприятно. Напротив, вражеская армия, состоявшая из монархистов и реакционеров и поддерживаемая нацистской Германией и фашистской Италией, насчитывала более 700 тыс. человек и обладала серьезными экономическими и военными ресурсами.

Вопрос касается того, что в последний месяц Гражданской войны (март 1939 года) продолжение борьбы стало невозможным, так как прекратил существование Народный фронт, и некоторые партии и влиятельные военачальники политически поддержали группу военных, которая ратовала за заключение соглашения о сдаче. Среди сил, отказавшихся от борьбы, были и видные деятели PSOE. Мы должны помнить о том, что многие социалисты были сторонниками того, чтобы сопротивляться и сражаться до конца. Поэтому категорично нельзя утверждать, что PSOE предала Республику.

В 1936 году во Франции к власти пришел Народный фронт, а ее президент Леон Блюм был социалистом. Они побоялись вступить в конфронтацию с Великобританией и не поддержали испанское правительство, как должны были бы сделать. Также французы не помогли с вооружением и не оказали необходимой дипломатической поддержки. Испания могла бы самостоятельно справиться с реакционным и фашистским мятежом, но было невозможно без помощи победить военную интервенцию Рейха и Италии Муссолини.  Сам по себе СССР не мог обеспечить окончательную победу без риска развязать мировую войну и поставить под удар свою собственную территорию. Ответственность за поражение Республики следует искать в ошибках, совершенных республиканскими правительствами, но главное, в агрессии Италии и Германии и в антидемократической позиции, которую заняла Великобритания. Вторая Испанская Республика могла бы устоять и победить, если бы не иностранная интервенция в поддержку реакционной группы военных, которая восстала против демократического правительства.

— В Испании после диктатуры Франко начался переходный период к «демократическому» режиму во главе с монархом. Даже Компартия Испании участвовала в этом процессе. Можно ли считать договоренности между фашистскими и прогрессистскими силами обманом республиканцев, в особенности тех, кто был убит или репрессирован?

—  По моему мнению, имел место обман в том, что произошло в Испании после окончания диктатуры. Республиканские политические партии, сформировавшие правительство в эмиграции, не были легализованы в 1977 году и не могли участвовать в выборах. Это обстоятельство само по себе стало причиной различных махинаций. Как в тот момент, так и на протяжении многих десятилетий после, существовали вопросы, ответы на которые, так и не были найдены. Например, отношение к тем, кто противостоял диктатуре, к лицам, подвергшимися преследованию, оказавшимся в тюрьме или погибшим. Речь идет о сотнях тысяч людей. Сейчас они законодательно признаны жертвами, но этот статус не позволяет им требовать от государства справедливой компенсации. Они получили некоторое признание и помощь, но испанское государство не сделало все, что могло бы сделать. Никто из представителей репрессивного аппарата диктатуры, ни полицейские, ни военные, ни судьи, ни чиновники, никто из банкиров и крупных предпринимателей, сколотивших состояние за счет ограбления народа, не подвергся судебному преследованию. В этом плане испанская демократия была построена на фундаменте полной безнаказанности фашизма.

Переход к демократии по западному образцу был, в некотором роде, необходимостью для испанского правящего класса, для которого политические структуры режима того типа, что потерпели поражение в 1945 году, уже не были полезными в 1975 году. США и Великобритания несут главную ответственность за поддержку сохранения диктатуры в Испании. На Потсдамской конференции в 1945 года Сталин предложил предпринять интервенцию союзных войск в Испанию с целью помочь восстановить демократический режим, но Великобритания отвергла эту идею. Когда читаешь опубликованные стенограммы переговоров, с трудом веришь в то, что произошло: в 1945 году Сталин выступил защитником западной демократической системы в Испании, а западные союзники отказались, предпочтя поддержать кровавую диктатуру. Об этом факте редко вспоминают.

Между 1975 и 1978 годами, старый испанский режим исчез, и возникло государство, похожее на прочие государства Западной Европы. Однако имелось одно отличие: в Испании не была проведена денацификация, даже символическая, по примеру других западных стран. Компартия Испании (PCE) участвовала в этом переходном процессе по нескольким причинам. Главная из них заключалась в идеологии еврокоммунизма и необходимости поддерживать равновесие между социалистическим и западным блоками. Неоспорим тот факт, что коммунисты PCE поддержали монархию и безнаказанность фашизма, а также отказались от возможности восстановить Республику. В свою очередь PSOE была возрождена в эмиграции по модели Немецкой социал-демократической партии и в угоду американским интересам.

— Сохраняется ли в Испании историческая память? Как в этом отношении действует монархический режим — наследник диктатуры?

— Некоторое уважение антифашистского прошлого имеет место, в особенности среди обычных людей. Но демократическое государство боится признать республиканское и антифашистское прошлое испанского народа. И это вызывает противоречия. Приведу пример: оказывается помощь в поисках тел погибших солдат-республиканцев или партизан. Однако это делается, как проявление доброй воли демократического государства по отношению к частным лицам. Напротив, когда обнаруживают останки испанских солдат, сражавшихся на территории СССР в рядах вермахта, люфтваффе, кригсмарине (а мы помним, что более 60 тыс. испанцев воевало на стороне Германии), то тела передают родственникам для захоронения в семейных могилах официальные представители испанских вооруженных сил. Все делается в стенах военных учреждений, вручаются дипломы и медали. С останками антифашистов так не поступают.

Можно чтить память антифашистов в частном порядке, но нам бы хотелось, чтобы это делало государство. Хорошо, что нам позволяют это делать, но именно государство должно признать антифашистов. Если оно этого не сделает, мы не сможем считать государство подлинно демократическим. Текущее правительство участвовало в некоторых мероприятиях антифашистского содержания, но его представляли гражданские министры, и никогда не было ни одного военного. Во Франции ежегодно в августе отмечается годовщина освобождения Парижа Свободными французскими силами. Первым воинским подразделением, вошедшим в город, была бронетанковая дивизия, в состав которой входила рота моторизованной пехоты, сформированная из испанских солдат-республиканцев. Всего в бронетанковой дивизии генерала Леклерка сражалось более трех тысяч испанцев. Франция проводит публичную церемонию чествования и приглашает испанское правительство. Всегда приезжают гражданские министры, и никогда представители министерства обороны. Почему? Все очень просто — они не считают республиканцев испанскими солдатами.

— Каково положение испанской монархии? На ваш взгляд, как долго просуществует этот режим?

— Современная испанская монархия не похожа на монархии других западных стран. В Нидерландах или Норвегии, например, правительства эмигрировали в Великобританию и оттуда вели борьбу с германской оккупацией. В Испании этого не произошло. В Испании, когда в 1931 году мирным путем была установлена республика, король бежал в фашистскую Италию. Он мог бы уехать в Великобританию, так как его супруга была внучкой королевы Виктории и родственницей британских монархов, но он предпочел Рим Муссолини. И это объективный факт. Таким же объективным фактом является то, что заговор против Республики был организован монархистами и с самого начала поддержан Муссолини.

После 1945 года монархисты решили до некоторой степени сотрудничать с диктатурой на том условии, что после смерти диктатора будет восстановлена монархия. Почему все это стало возможным? Потому что испанский правящий класс боялся новой республики, и фигура конституционного монарха казалась им менее опасной и гораздо более функциональной. Монархия существует, потому что обеспечивает институциональную защиту классовой системы Испании и является верным союзником правящего класса и США. Пока монархия исполняет эту представительскую и стабилизирующую функцию, ее будет поддерживать правящий класс.

Следует помнить о том, что в Испании, республика — это не только форма государственного правления. Это синоним демократии и гармонии между гражданскими, политическими и социальными правами, то есть, синоним национальной независимости и суверенитета народа. Только глубокие политические и социальные перемены могут сделать Испанию республикой. И только республика является тем государственным строем, который сможет демократическим путем разрешить все территориальные и социальные проблемы нашей страны. Народ и рабочий класс могут восстановить республику в Испании.

— Можно ли утверждать, что нынешняя символика, система и конституция Испании нелегитимны?

— Все мы знаем, что есть разница между законностью и легитимностью. Республиканцы отделяют себя от либералов, так как считают необходимым вовлечение народа в демократический процесс и защиту социальных прав. Самая же большая ловушка либерализма заключается в том, что, по утверждению либералов, они защищают права, но на самом деле они имеют в виду права крупных компаний и их владельцев. А ведь права имеют люди, и их самое главное право — это право на достойную жизнь.

Символика государства всегда отражает его историю. Первым флагом испанского государства, установленным конституцией, отражающей волю народа, был триколор (красный, желтый, фиолетовый) Второй Испанской Республики. В настоящее время в качестве государственного используется другой флаг королевской династии, появившийся в XVIII веке, когда в Европе господствовал абсолютизм, а народ не был политическим субъектом. Это флаг военно-морского флота той эпохи. На протяжении XIX века он был официальным, однако не был установлен конституцией. В конце концов, интересы монархии вошли в противоречие с интересами народа, и в 1931 году народ сделал выбор в пользу республики. К флагу добавили третий цвет, фиолетовый, ассоциировавшийся с борьбой против королевской власти, начиная с XVI века. Для нас именно этот флаг — легитимный. Он отражает идею демократической и суверенной Испании. Современный монархический флаг использовался во время гражданской войны мятежниками, сражавшимися против Республики. Поэтому мы считаем, что ни морально, ни политически он не может представлять нас всех.

В настоящее время для Испании характерна интенсивная политическая жизнь, существует множество политических партий и общественных движений с различными взглядами. Именно Вторая Испанская Республика признала это многообразие и закрепила его в конституции 1931 года, чтобы потом признать широкую политическую автономию за регионами, которые демократически боролись за нее. Так были сформированы правительства Каталонии и Страны басков, которые работали в годы Республики и Гражданской войны. Это многообразие признали в 1977-1978 годах, так как в противном случае планам по созданию демократии под эгидой монархии не суждено было бы сбыться. Регионы получили автономию, но были вынуждены отказаться от Республики, что для многих было не слишком большой жертвой. Трения между регионами и центральным государством — это, пожалуй, то политическое противоречие, которое проявляется в Испании с наибольшей силой и ощутимостью. Но, как и во всех других странах, существуют также и классовые, экономические и политические противоречия. Большая часть партий утверждает, что они республиканцы, но мы, испанские республиканцы, наследники Второй Республики, сейчас не имеем представительства в парламенте.

—  Как бы вы охарактеризовали роль Беларуси и ее президента Александра Лукашенко в настоящее время?

— Беларусь играет позитивную роль в деле защиты мира. Она служит примером защиты социальных и политических прав народа от попыток вмешательства британцев и американцев. За эти годы Белоруссия (мы именно так произносим название страны на испанском) — сильно выросла как государство в глазах многих людей, интересующихся международной политикой. Ее положение на международной арене усилилось благодаря тому, что она сумела сохранить независимость от американского диктата и начала играть важную роль в деле защиты мира, стоя на позициях укрепления суверенитета.

На протяжении многих лет Беларусь была практически невидима для западной прессы, которая упоминала ее только в качестве примера негативных последствий распада СССР. Ситуация улучшилась в годы президентства Лукашенко, государство укрепило свое положение и вновь поставило перед собой цель повышения уровня жизни и улучшения качества социального обслуживания населения. С этим сразу начали появляться статьи с критикой в адрес руководства страны. Именно тогда президент Лукашенко стал узнаваемым в Европе и заслужил восхищение многих людей. Он ведет борьбу не только за сохранение суверенитета и независимости Беларуси, но также за восстановление и защиту социальных и политических прав населения, приносимых в жертву интересам капитализма. Ясно, что его атакуют в западных СМИ. Но могу вас уверить, когда становится известно о том, что он был одним из немногих депутатов, проголосовавших против роспуска СССР, на него начинают смотреть иначе, и его авторитет растет. Также уважение вызывает и то, как он сумел справиться с волной цветных революций, организованных США для установления антинародных режимов, подчиняющихся их интересам.

— В соцсетях вы активно поддерживаете Россию и СВО на Украине. Почему вы заняли такую позицию, и повлекла ли она для вас проблемы в Испании?

— Это вопрос логики и честности. Когда знаешь, что произошло, не можешь не защищать то, что считаешь справедливым, и поступиться истиной. Столкновение между Украиной и Россией — это гражданская война, борьба между братьями, коллективная драма, так думают и чувствуют многие в славянском мире и, рискну предположить, российское руководство.

Ответственность за сложившуюся ситуацию несут внешние силы, которые в 2014 году вмешались и инспирировали на Украине госпереворот, поставили вне закона половину населения и спровоцировали настоящую гражданскую войну. Цель этого вмешательства заключалась в том, чтобы столкнуть Украину с Россией, превратить ее территорию в очаг враждебности по отношению к России. Также они стремились препятствовать нормализации социальных и экономических отношений между Россией, Украиной и ЕС в рамках архитектуры безопасности, построенной и поддерживаемой Хельсинскими соглашениями и ОБСЕ. Такое положение дел англосаксонская элита в США и Великобритании рассматривала как угрозу. Способом уничтожить всякую возможность достичь согласия и сотрудничества в Европе стало расширение НАТО, дестабилизация Украины и создание такой ситуации, когда у России не окажется другого выхода, кроме как ввести войска. Так и случилось.

Единственным долговременным и справедливым решением текущего кризиса является демилитаризованная, нейтральная и денацифицированная Украина. И этого можно достичь только сочетанием военных и дипломатических усилий. Бандеровская Украина должна быть разгромлена, если мы хотим, чтобы в Европу вернулся мир. Утверждать, что Европа станет безопасней, если Украина станет членом НАТО и будет противостоять России, — это полный абсурд. Конечно, защищать эту позицию в социальных сетях, где доминируют атлантические настроения, вовсе непросто. Должен также сказать, что рассказ о деятельности Лукашенко, защита его линии поведения как президента и критика цветных революций, — все это приводит к личным нападкам.

Мы знали, что гражданская война в Украине возможна, и что ситуация выйдет из-под контроля. Беларусь сумела противостоять этому, хотя были предприняты попытки устроить в Минске Майдан и разрушить страну. В дни русской весны многие испанцы размышляли над нашей собственной историей и над связями, которые объединяют нас как европейцев и антифашистов со славянским миром, с антифашистской Украиной, с Беларусью и, конечно, с Россией. Многие преподаватели, общественные и политические деятели отправились в поездки по всей Испании, чтобы провести конференции и дебаты по сложившейся ситуации. Я помню, как был приглашен Педагогической ассоциацией им. Макаренко в Бильбао. В те дни мы испытывали сильное давление, но продолжали идти путем солидарности, потому что это наш моральный долг. Когда ситуация стала неприемлемой — с нарушением Минских соглашений и перевооружением бандеровской Украины англо-американцами, — и Россия решила, что вторжение неотвратимо, положение качественно изменилось.

Прилагательное «пророссийский» стало использоваться как клеймо против всех, кто просто хотел занять взвешенную позицию и попытаться проанализировать причины конфликта, чтобы помочь разрешить его. К сожалению, я тоже испытал на себе запрет на поддержание профессиональных и академических связей с российскими коллегами.

Я искренне считаю, что Россия не является нашим врагом, что война на Украине — это гражданская война между братьями, и что преступники те, кто вооружил бандеровцев против своих соотечественников и России.

Политическая позиция по международным вопросам, которую занимают Лукашенко и Путин, мне представляется очень рациональной и взвешенной. Проблема заключается в том, что западный мир избрал путь конфронтации и закабаления своих народов. Самое большое «преступление» Путина и Лукашенко по мнению Запада —  в сопротивлении американскому диктату. Это то, чего им не могут простить. На основе солидарности и братства, на основе мира и антифашизма, мы сможем построить свободную, мирную Европу от Лиссабона до Урала. Я помню один советский фильм, в котором был эпизод, сильно впечатливший меня. Раненый советский солдат находится в комнате вместе с плачущим немецким священником. На заднем плане дыра в стене, через которую можно видеть пылающий немецкий город. Умирающий солдат спрашивает священника: «Почему ты плачешь?». «Потому что Германия умирает», — отвечает тот. Солдат смотрит на него и говорит: «Не плачь, сегодня Германия родилась». Вот и нам нужно, чтобы скорее родилась новая Украина.