От Луганска до Крыма. Журналист МП проехала по освобожденным территориям

«А не собираешься ли ты еще и в Луганск», — считали своим долгом спросить меня друзья, родственники, коллеги, соседи — в общем все после публикации цикла материалов о поездке в Донецк.

Если честно, поначалу даже мысли такой не было.

Предыстория

Я ведь в Донецк поехала «увидеть» и «почувствовать». Своими глазами и на собственной шкуре. Я не собиралась писать аналитику — я не выдающийся политолог и не военный эксперт. Я хотела узнать, чем живут и что думают там люди сейчас. И что думали они десять лет назад, если расскажут конечно. Мне хотелось поговорить с добровольцами, которые всеми правдами и неправдами заезжали на эту территорию в 2014-м, чтобы остановить зло, чтобы защитить людей, чтобы не дать в обиду Донбасс. Мне хотелось пообщаться с местными жителями, которые, несмотря на страхи и ужасы войны, остались дома и не уехали.

Как жили люди там все эти годы? Как они живут сейчас?

Еще тогда, весной, Сергей рассказал мне историю, как попал в Донецк десять лет назад. Она и смешная, и грустная одновременно. Поделюсь, пожалуй: «Когда мною уже было принято решение ехать помогать, нужно было тщательно продумать, как это сделать. В любом человеке, ехавшем туда, спецслужбы видели диверсанта, что естественно в той ситуации. Решил не изобретать велосипед, добрался до Ростова-на-Дону и взял билет на автобус до Донецка. Автобусы ходили. Да, опасность была, конечно, но ехал ведь помогать, и никаких опасностей замечать не хотелось. Салон забит был сплошь мужчинами, крепкими, хмурыми, — в принципе, все понятно, куда и зачем мы все собрались. Были и женщины, но буквально пару человек. Никто, пока ехали, ни с кем особо не общался, каждый в своих мыслях. Приехали на границу Донецкой области, туда, где сейчас граница ДНР. В салон вошли проверяющие и попросили приготовить документы. Паспорта вопросов не вызвали. «А куда же вы едете-то, ребята? Знаете, что там фактически война? Ведутся боевые действия», — спросила молодая женщина, одна из проверяющих. «Зачем, с какой целью вы туда едете?» — поинтересовалась она, глядя почему-то именно на меня. «Ну-у-у-у», — протянул я, пытаясь соображать быстро, и нашелся: — Я шахтер». Девушка улыбнулась, сотрудники контроля рассмеялись. Неразговорчивые пассажиры смеялись тоже. Накаленная обстановка в автобусе вмиг растворилась. «Еще шахтеры есть?» — бодро поинтересовались ревизоры. «Я тоже шахтер», — ответил кто-то. «И я, и я тоже», — доносилось отовсюду. «Девушки тоже шахтеры?» — «А мы шахтерам помогать будем, готовить, стирать», — отозвались девчата».

Вернувшись из Донецка, с Сергеем я общаться продолжила. Мы периодически созванивались, узнавали, как дела друг у друга. Не скрою, я стала волноваться за него. Мне важно было знать, что он жив и, по возможности, здоров, хотя какое там здоровье после пяти контузий. В какой-то момент я даже позволила себе дать ему совет — уйти уже на пенсию, но Сергей отреагировал довольно резко: «О службе и моих делах не говорим. Точка», — сказал как отрезал он.

«Приезжай»

Про мысль посетить Луганск я молчала долго. Все ждала, что он, как и все, поинтересуется, нет ли у меня таких планов. Нет, не поинтересовался. Ближе к концу мая я не выдержала.

— Сергей, как ты отреагируешь, если я соберусь в Луганск?

— Как и на все остальные твои безумные идеи — приезжай! Помогу, чем смогу, повожу, все покажу, с друзьями познакомлю — пообщаешься.

— Ты ведь знал, что я соберусь и в ЛНР рано или поздно, правда?

— По-другому быть не могло. Просто я думал, что в первую очередь после Донецка тебя заинтересуют освобожденные территории. Но я уже поспрашивал и, можно сказать, договорился. Свожу тебя в Мелитополь, поездим, где будет максимально безопасно, насколько это возможно там, по Запорожской, Херсонской областям. В Луганск, если хочешь. Только нацеливайся на поездку совсем другого толка — большие расстояния, не восстановленные после боевых действий дороги, сложные условия. Форма одежды — спортивная. На ноги лучше всего берцы. Купи ваши белорусские «Марко», они самые надежные.

— Не хочу я берцы, — отзываюсь я.

— Н-у-у, началось, завела шарманку, — нарочито строго отвечает Сергей.

— А на линию боевого соприкосновения поедем? — не теряюсь я.

— Нет. Врать не буду, специально не повезу, даже не проси. Однако того, что в этот раз обойдется без «птичек», мин на обочинах и всего остального, о чем ты писала, гарантировать не могу. 99 процентов, что все это будет. В Донецке прилеты сейчас почти каждый день, с Белгородом, посмотри, что делают. Освобожденные территории опасны. Но тебя ведь это не остановит.

— Нет. Я приеду.

— Я знал. И поэтому уже организовал. Жду.

 — Через неделю буду.

«Батюшки, — пронеслось у меня в голове, — что же я творю?! Конец мая на дворе, у нас тут под 30 градусов, а я еще южнее собралась. Я! Человек, который не выносит жары, а отдыхать предпочитает на Охотском море!» Договориться на осень? Отменить поездку? Пообещать себе откусить свой собственный язык, если еще раз ляпну что-то, не подумав? Но тогда я могу остаться без языка уже сегодня вечером. И тут новый удар: вспоминаю про берцы!

За правдой

После долгих раздумий в итоге решаю, что берцы поездке не помеха.

Путь неблизкий. Решаю не гнать, не испытывать собственный организм на прочность и ехать в свободном режиме. Свою «любимую» Орловскую область проезжаю без происшествий, подмечаю, что за пару месяцев, прошедших после моей предыдущей поездки, дороги более-менее привели в порядок. Кое-где подлатали, а местами даже уложен новый асфальт.

Вечер застает меня на трассе М4 Дон. Ехать дальше в ночь нет смысла — на освобожденных территориях комендантский час. Останавливаюсь в уютной гостинице. За завтраком знакомлюсь с двумя людьми в одежде, похожей на форму военнослужащих. Стандартные вопросы: как зовут, откуда, куда? Парни удивляются, когда я признаюсь им, что журналист из Беларуси.

— А вы там правду пишете или то, как нужно? — интересуется один из них, прищурившись.

— А у кого спрашивать, как нужно писать? У вас? Ведь я и про вас в том числе писать буду! 

— Что, действительно напишете?

— Конечно напишу, — киваю я.

— А можно тогда один вопрос с вашей помощью нашим властям задать? — не унимаются ребята.

— Не уверена, что от ваших властей будет ответ, но вопрос задать можно.

— А вы точно напишете?

— Обещаю.

— Тогда мы хотели бы вынести в публичное поле, ну то есть в СМИ, такой вопрос: когда нас поменяют? Мы все тут были мобилизованы полтора года назад.

— В сентябре два будет, — уточняет второй мужчина. — Да, в отпуск ездим, но помилуйте! Почти два года! Даже заключенные, которые с ЧВК контракты подписывали, полгода — и домой, вину свою кровью искупили как бы. Мы же явились на призывные пункты по повесткам после объявления мобилизации. Не прятались, не увиливали. Я, например, про себя могу сказать, что вели меня патриотические чувства.

— Да, и меня тоже, — вновь присоединяется к разговору его друг. — Только кто ж думал, что это дело — бессрочное? Добровольцев ведь много! Отпустили бы нас уже. Устали мы. К семьям хотим.

Говорим о семьях, о детях. Скучают парни, волнуются за своих жен и ребятишек. О войне не говорят, больше меня о Донецке расспрашивают. Прощаемся. Желаем друг другу безопасной дороги и «чтобы все закончилось хорошо и поскорее».

Через несколько часов за мной должен приехать Сергей. В полдень мы планировали выехать в сторону ЛНР.

Однако все пошло не по плану. И в тот день, и почти всю поездку. Потому что дальше начался практически триллер.