Восточнославянский путь Крещения: от Византии до Минска

Грех, зло, фальшь — громкие и зычные, правда — тихая и скромная. Но сегодня во все колокола бьет правда. Историческая, цивилизационная, настоящая. Божья. 28 июля по всему нашему цивилизационному пространству от приграничного Западного Буга до Тихого океана звучат колокола. Переговариваются между собой скромные старинные сельские церквушки, пережившие унию, помпезные раскидистые кафедральные соборы, поджатые городской средой ставропигиальные монастыри и райские обители среди звенящей тишины природного рая. Звучит колокольный благовест — самые высокие ноты мелодии жизни нашей восточнославянской цивилизации.  

Цивилизационное чудо

Тьма умеет претворяться. Драпирует себя светом языческих костров и ярких гульбищ, неоновыми вывесками современных Вавилонов, светлыми тонами зданий, в которых «рождаются» самые темные замыслы и судьбоносные хартии для мира. Правда — чистая и ясная, как икона Рублева «Троица». Даже самый прожженный материалист, глядя на нее, захочет заглянуть себе вовнутрь. В те 5 граммов, которые даже ученым удалось взвесить в теле человека. Отмыться от тьмы, копоти, грязи можно только в воде. На воды Иордана позвал свой мессианский народ Иоанн Креститель, в водах Днепра, чтобы отмыться от метафизических заблуждений, свой народ позвал князь Владимир. Религиозная патетика? Философская сакрализация православной культуры? Давайте разбираться.

Начнем с самого видимого — геополитического выбора. Остаться язычниками — это принести себя в жертву небытию. Был общий пантеон божков, но в каждом городе свой уникальный истукан, а еще же и семейный, родовый кумир. Это лишь разделяло славян. Второй момент — никаких нравственных принципов. Повальный, причем сакрализированный язычницкими ритуалами блуд только уничтожал бы племена. Уже давно доказано — плотская неверность даже самых храбрых воинов превращает в трусов и бесстержневых особ. Может и поэтому нам сейчас так навязывают полигендерную девиацию.

Без норм христианской морали междоусобную брань победить бы не удалось. А перед ордынцами, крымских ханством, как выстоять? То, что не сгинуло бы под копытами татаро-монгольской конницы, затоптал бы хромой Тамерлан. И я сейчас не про истории чудесного спасения Богородицей русских людей. Я про более понятное и очевидное — про сверхидею, которая помогала вновь и вновь держаться и оживать с пепелищ.

Оставшись язычниками, мы бы превратились в европейскую Африку. Канцлеры и магистры орденов, рыцари со всех больших дорог Священной Римской империи просто охотились бы на нас, как на диких зверей: от Беловежья до Уральских гор. И делали бы это, прикрываясь Христом. В Среневековье существовал отсыл к правоприменительной практике Ветхого Завета. Истребил же Израиль Амалика — был бы лучшим аргументом для разбойников объединенной Европы оправдывать свою идею захват жизненного пространства. А что делать с дикарями? То, что делали с нами нацисты времен Гитлера. Кстати, на ремнях с «ними был Бог».

У них на щитах кресты, а у нас на знаменах лик Спаса. Именно христианство удалось нам выстоять между бесчисленной ордынской цивилизацией кочевников и цивилизацией «просветителей» огнем и мечом — родоначальников коллективного Запада. Разве это не цивилизационное чудо?!  

Внутренним зрением

Был и еще один путь. Приняв латынянство, мы были б не мы. Иудаизм был сразу отвергнут. Это религия-этнос. Религия одного народа. Православие стало религией нашей цивилизации. Мы наследники Византийской традиции. Именно от Византии откололся Рим. Причина политическая. Затем из крипт католицизма вырос протестантизм. Это история христианства. В Средневековье именно религия легитимизовала светскую власть и во многом существование государств. Затем конфессии стали воздействовать на общественно-социальное устройство. Поэтому жители исконной православной территории другие от исконных католиков, и очень уж непонятны аутентичным протестантам.

Владимир — владеющий миром: Киевский князь это олицетворил во всех своих ипостасях. Телесно и духовно. Захватив Корсунь, теперешний Севастополь, он ослеп. Физиологически. Духовно давно был слепцом. Глаза застили борьба за власть, упоение силой и победами, могуществом, неистовая ярость, обладание женщинами и владениями землями, застолья и пирушки. Охотник, воин, баловень жизни. Если бы забрать у него меч, причесать и надеть в солидный костюмчик — такой же «герой» нашего времени — красавчик. Правда, в отличие от успешного образа современности Владимиру реально приходилось штурмовать крепости, а не сидя в геймерском кресле. А страсти все такие же: застилающие духовные.

Но прозрел и физиологически, и внутренним зрением. Увидел свою греховность и победил ее. Сжег в себе, как некогда осажденный Полоцк. Но это был совсем другой князь. Именно его внутренняя чистота позволила увидеть правильный путь для каждого из нас. Это и есть та метанойя, перерождение. Именно борьба с собой и есть примета и альфа, и омега истинного алфавита православия. Князь из викинга превращается в русского.

Не в этом ли секрет нашего появления. Не в родословии, кто от кого пошел, как у других, а кто каким стал. Поэтому русским в самом обширном понятии может стать и индус, и зулус, и даже американец.

Именно поэтому наследники Византии никогда не превращали Церковь в престол политической борьбы. А если было такое в нашей истории, то это лишь факты. Тенденции — это евангельский завет: кесарю кесарево, а Богу Божьей.

Именно поэтому наши предки защищали наши земли, а не чужестранцы от нас: от Чудского озера до Грунвальда и Брестской Крепости, от Куликова до Буйничского поля. И временно-пространственные категории здесь не работают. Это гораздо выше. Даже превратившись в атеистическое государство, мы продолжали оставаться территорией православной цивилизации. Это сложно описать сложными научными дефинициями, это надо чувствовать сердцем. Так что «православный атеист» вовсе не мем. А определение по душе, а может и духу.

Крым — наш: славянский

Именно поэтому любой флер, налет восхищения чужими смысла с нас смывается кровью. Вода уже была. Как только дворяне увлеклись Вольтером и французским, пришли французские шаромыжники, превращающие наши храмы в конюшни. Как только под ноги идеологии немецких философов-марксистов мы бросили свои кресты, пришли немцы, превращающие наши деревни без храмов в пепелища. Кем или чем дальше мы будем увлекаться и восхищаться? Западными свободами, рынком… Придут. Нам ничего искать не надо. У нас свое есть.

Мутят воды общей Крещальной купели, для того, чтоб взбаламутить нас, перессорить, стравить, уничтожить. Вырвать опоры с наших сердец. Ведь построить славянский мир (а теперь это слово звучит еще и вызывающе), основываясь на общем жительстве в границах некогда Российской империи не выйдет. Да, это была общая история. Но теперь есть настоящее — независимость у наших стран. С этим мировоззрением выросли целые поколения, которые входят в силу, и за ними будущее. Общее строительство БАМа и освоение космоса для них просто история. А вот свои гимн, герб, язык и… вышиванка — это атрибуты настоящего. Именно только считаясь с суверенитетом каждой из стран можно выстроить настоящий диалог, а значит крепкий союз нашей цивилизации. А вот то, что нас объединяет, и то, что никакой ревизии нельзя подвергать — так это Общая Великая Победа и Крещение Руси. Без Крещения нас бы не было.

Надо знать и гордиться. Пока их цивилизация «барбаросс» строила захватнические стратеги «натиска на восток» военного, религиозного, уже тогда гибридного, наши князь создавали Софии — архитектурные атрибуты причастности к Византийской цивилизации. Цивилизации — Софии —мудрости Божией.

Не поэтому ли западный обряд называют культурой Рождества — ярмарок, подарков, фестивалей, которые сейчас вытесняют самого Богомладенца. А нашу цивилизацию восточного Христианства — Пасхальной культурой. Победа будет, но только после искупительной жертвы за грех. Вот так и живем!

Преображение и прозрение Владимира случилось в Корсуни, в Севастополе, в Крыму. Поэтому было так важно оставить его славянским. А не базой шестого флота США. Тут и геополитический, и военно-стратегический моменты. А еще, что самое невидимое, но важное — вопрос сакральной географии. Начало пути. Вот поэтому на вопрос чей Крым — звучит привычное — наш. Славянский. Если бы Украина не откалывалась цивилизационно, то и не потеряла бы территориально. Но не мог он стать англосакским. Ну, это, примерно, тоже, что Стоунхендж стал бы африканским, а Ватикан — арабским. Хотя… Мир так сейчас пытаются перевернуть, что… При чем не мы затеяли эту битву. Ну, чтобы выстоять, надо остаться на своем берегу Крещальной купели современной Византии.

С которой нас связывает даже образ Богородицы. Она изображена на гербе столицы, а сама Минская икона — это утраченная Киевом святыня из Десятиного храма (как память о десятине Богу). Того самого, построенного Равноапостольным Владимиром на месте капища Перуну. А это та самая икона, подаренная во время венчания киевского князя Владимира с византийской царевной Анной. Предание или связь времен и ответственности Минска быть стражем чистоты, ценностей и идеалов Византии.