К концу сентября украинские военные обещали пить кофе в Крыму, но вместо кофепаузы общество пытается осмыслить провал контрнаступа, а лидеры мнений осторожно ищут виновных. Военных за медленное наступление и огромные потери критиковать вроде бы нельзя, но масла в огонь подливают западные СМИ и эксперты, которые обвиняют ВСУ в излишней самостоятельности и нежелании слушать советы из США. На вопрос «Что будет после контрнаступа?» попытался ответить политолог Андрей Лазуткин.

Если не получилось на фронте, значит, нас ждут теракты?

В качестве полигона для новой тактики выбран Крым: у украинской стороны появились дальнобойные ракеты, и теперь стороны будут обмениваться ракетными ударами. Другое дело, что запад специально ограничивает зону таких ударов, чтобы не наносить их по всей территории РФ. Поэтому на других направлениях, как и ранее, будут применять условно украинские беспилотники или диверсантов, то есть работать якобы без западного участия. Тем самым очередную красную линию переходят частями, по миллиметру в день.

Лицом этой старой-новой террористической тактики остается Буданов. Ему создают образ эдакого Бандеры, который открыто угрожает русским и он, кстати, специально выбран для этой задачи как русский по национальности и бывший житель Севастополя. Во время осенне-зимней кампании его ведомство будет основным поставщиком громких инфоповодов, связанных с Крымом.

Интересно, что неофициально Буданов назначен комментировать неудачи «контрнаступа», как бы смягчая их успехами разведки. Официально им было объявлено, что есть некие тайные сроки, известные только командованию, и что контрнаступ идет успешно по этому секретному графику.

Что такое «медленный контрнаступ» для Украины? Это ежедневные большие потери, новый Бахмут, растянутый на фронте в 200 километров — такова общая протяженность южного направления, где безуспешно пытались перерезать сухопутный коридор в Крым. Пока что результатом 3 месяцев боев стали два углубления по 5 километров — в районе Работино и Урожайного, куда бойцов ВСУ бросают малыми группами, как в топку. Еще две горячие точки — это Клещеевка под Бахмутом и линия возле Купянска. Там и будут происходить все основные события ближайших месяцев без изменения общей линии фронта.

Похоже, что если российское наступление на севере и будет, то очень ограниченными силами. Россиян устраивает и конфигурация фронта по итогам контрнаступа, и общее соотношение потерь. Кроме того, до конца не прояснилась ситуация по переговорам. С американцами идут постоянные контакты, и очевидно, что в аппарате РФ работает несколько групп: одной поставлена задача готовиться к затяжной войне, а вторая группа пытается закончить СВО дипломатическим путем. Поэтому контакты с США продолжаются, но более ясная картина по переговорам будет к концу года.

Если украинское руководство знает о закрытых контактах России и США, для чего им участие в мясорубке?

Задача украинского командования — производить сирот и вдов, чтобы на этой социальной базе после заключения мира работала бандеровщина, то есть терроризм. Примерно то же самое было в 1945-1953 годах на западной Украине, где осталось разветвленное и мотивированное подполье, которое снабжали извне. С точки зрения запада, для успешной работы такого подполья русских должно ненавидеть как можно больше украинцев, и это обеспечит внешнее влияние на территории, даже если они окажутся под российским контролем. Поэтому российские военные стараются избегать гражданских жертв и не применяют весь арсенал вооружений, а руководство России и Беларуси постоянно предлагает мирные переговоры. Однако пока украинцы на них не идут, получается, что хвост кошке рубят по частям, а гуманные российские действия воспринимаются как слабость.

Запад это вполне устраивает, и, скорее всего, у США есть расчет по безвозвратным потерям, когда базу для «бандеровщины» посчитают достаточной, а мобилизационный ресурс — исчерпанным. После этого конфликт заморозят на максимально выгодных для Украины условиях. Однако речь может идти о нескольких миллионах жизней — это еще 2-3 года интенсивных боевых действий.

При этом остается главный вопрос: как необходимость мясорубки объяснить украинскому населению. Весной им обещали масштабное и быстрое наступление по всему фронту, где москали трусливо побегут, а следом придут инвестиции с запада. Западный собственник наведет порядок, победит коррупцию, исправит все плохое, что есть в стране — и Украину моментально примут в ЕС и НАТО. Теперь этот план «для быдла» надо корректировать. И если первоначально идеей контрнаступа была молниеносная война, казачий конный набег, быстрый разгром слабого противника, то теперь вводная меняется, и общество готовят к затяжному конфликту. «Закрыть рот, верить президенту, не замечать потери», — вот короткий пересказ нынешней украинской пропаганды. А в качестве ближайшей достижимой цели обещают уже не границы 1991 года и танки в Кремле, а выход к границам Крыма с постоянными воздушными и ракетными ударами по Севастополю. На это сейчас брошены последние резервы контрнаступа, и у ВСУ остается 3-4 недели хорошей погоды до того, как линия фронта утонет в грязи. Какой бы результат по итогу не получился, его и объявят «победой» в летней кампании.

Почему украинская пропаганда работает, несмотря на большие потери и провал военных задач?

Потому что до определенного момента их пропаганда частично соответствовала реальности. Год назад происходили российские перегруппировки и отвод войск, затем неожиданная для общества мобилизация, потом снарядный голод, тяжелые бои в Бахмуте с большими потерями — тогда о сложностях говорила не только украинская сторона, но и патриотический лагерь в РФ, включая Пригожина. Все это работало на массовый обман украинского общества, которому на конкретных примерах показывали якобы слабость России. И многие в нее тогда поверили.

Теперь же, после неудачного контрнаступа, обман украинцев продолжится, но будет рассчитан уже не на все общество, которое разочаровано, а на опорную группу режима, меньшинство. При этом тональность военной пропаганды сильно поменялась, шапками русских  уже не закидывают и пытаются быть ближе к земле, даже где-то критиковать себя, чтобы восстановить доверие к армии и Зеленскому после неудачной летней кампании.

Разгадка в том, что информационная война не должна отрываться от реальности. Приукрашивать победы и скрывать потери можно, но нельзя полностью отрицать поражение и неудачи. Понятно, что это дежурные приемы работы с аудиторией, но одновременно это и тревожные знаки того, что общество готовят к длительной затяжной войне. При этом «победная» пропаганда по-прежнему работает на узкую целевую аудиторию, это около 15-20%, можно назвать их нацистами или нацистским ядром. Даже если боевые действия закончатся завтра, эти люди никуда не исчезнут и составят костяк подполья, террористов и диверсантов на новых российских территориях.

Какие выводы сделали русские?

С сентября прошлого года российское общество переживало кризис, кульминацией которого стал захват Ростова и поход «Вагнера» на Москву. Причинами кризиса были и неожиданно потерянные территорий, и неудачные лобовые штурмы, и снарядный голод, а главное — растерянность от того, что противник не только не сломлен, но и оказался способен на ответные действия и даже захватил инициативу. Украинского контрнаступления реально боялись, потому что оно было анонсировано заранее и накладывалось на реальные и мнимые страхи российского общества.

Следствием этого кризиса стало появление «хороших русских», то есть части творческого бомонда, интеллигенции, бизнеса, журналистов, которые согласились на эмиграцию, а за границей начали делать все, чтобы стать для украинцев «своими». Кто-то давно имел запасной аэродром в США или Европе, купил там собственность и держал деньги на счетах, но многие уезжали в никуда, поддавшись настроениям в профессиональной среде, и у них через полгода просто закончились деньги. Однако все они опоздали — внутренний кризис закончился, и ни либеральных, ни, тем более, проукраинских протестов в России не случилось. Случился, правда, мятеж Пригожина, но он был ориентирован на другую аудиторию.

До определенного момента все это давало карты в руки украинской военной пропаганде, но главного события — успешного контрнаступа — не произошло, что обрушило до того стройную картину мира. С другой стороны, летние успехи и стойкость российской армии вернули доверие к официальным источникам информации и к Минобороны со стороны российского общества. Так что в общих чертах кризис для РФ остался за спиной: ситуация, хоть и не стремительно, но выравнивается.

Есть точка зрения, что многим в России война безразлична, и что люди живут, как жили. Насколько это правда?

Информационное общество западного типа воздействует не на большинство, а на активное меньшинство. Оно, в свою очередь, становится политически активным и постепенно навязывает свое мнение большинству. Это как механизм цветной революции, когда 3% пытается громко говорить от имени всех остальных. И мы видели, как сразу после начала СВО в России это попытались сделать оппоненты власти: начали дергать сеть Навального и пытаться с помощью певцов, блогеров, музыкантов и юмористов говорить от имени их аудиторий, то есть показать, что меньшинство, которое поддерживает Украину, на самом деле является большинством. Но попытка провалилась.

Однако правило работает и в обратную сторону: вовсе не значит, что общество, которое не поддалось на песни Макаревича и слезы Ходорковского, полностью вовлечено в СВО и искренне поддерживает власть. С правильной стороны баррикады тоже есть политизированная группа, которая ежедневно объясняет, убеждает и формирует у остальных людей картину мира. Речь не только об экспертах из телевизора и ток-шоу, но и о военных корреспондентах, блогерах, добровольцах, волонтерах, учителях, которые создают маленькие кусочки общей информационной картины. Эта работа ведется, но не стоит ждать, что быстро изменится все общество.

Как тогда работает запад, если ни «цветная революция», ни военный разгром России не возможен?

После публичного конфликта Пригожина и Минобороны они начали подыгрывать тезисам Пригожина, и тем самым раскололи патриотическую аудиторию пополам. Получилось так, что активные сторонники СВО в какой-то момент стали для власти проблемой, и Владимиру Путину пришлось проводить личные встречи с блогерами, чтобы показать, что власть знает о проблемах и слышит их голоса, а радикалов, типа Стрелкова, изолировали и начали вменять экстремизм.

А после мятежа Пригожина мы видим, что западная пропаганда работает по трем группам. Первая группа — это политизированное меньшинство, «хорошие русские», которым создают проукраинский информационный пузырь, то есть линейку правильных СМИ, блогеров, лидеров мнений, через которых вбрасывают украинские тезисы.

Вторая группа ­— это российские элиты, у которых создается ложная картина мира. Среди них могут провоцировать подозрительность, недоверие друг к другу, а могут давить на страхи, реальные или мнимые угрозы, демонстрировать бессмысленность действий власти, рассказывать о слабости, беспомощности первых лиц России. Понятно, что это делается не через блогеров, а через доверительное общение там, где запад сохранил такие каналы и связи.

Третья группа — это публичные сторонники власти, на которых, с одной стороны, вываливают компромат, постоянно обвиняют, дискредитируют, пытаются запугать угрозам или реальными убийствами. Либо же манипулируют изнутри, чтобы группа сторонников власти не была единой, и все время конфликтовала между собой по отвлеченным вопросам истории, культуры, мировоззрения.

Примерно по тем же самым группам они работают и в отношении Беларуси к предстоящим выборам. Американцы в принципе склоны использовать одну рабочую схему, и применять ее максимально широко. Не сказать, что у них хорошо получается, но они ищут варианты, как работать с обществом, где есть ядерный зонтик, а цветная революция провалилась.

Внешне стороны конфликта говорят про похожие вещи: патриотизм, защиту Родины, независимость. В чем тогда отличие?

Какая-то формальная независимость была у Украины только при Кучме. Тогда из страны вывели ядерное оружие, запад был занят грабежом России и ничего от Украины не хотел. При этом продолжались закупки дешевого российского газа — это была основа для украинской промышленной экономики.

В это время в СНГ появлялись первые суверенные модели — либо олигархические, либо авторитарные. В те годы считалось, что залогом независимости является приватизация, а затем — появление класса новых собственников, олигархов. Это такой суверенитет в документах, когда у нас вроде бы разные государства, но одновременно налажены тесные связи с другими олигархическими системами, у нас появляются взаимные интересы и бойко идет торговля металлом, газом, удобрениями, подсолнечным маслом, чем угодно. Населению это подавалось в радужном ключе, мол, смотрите, пришло более молодое, более образованное поколение, со здоровым патриотизмом и без ненависти к другим народам.

Но залогом такой временной независимости Украины были хорошие отношения с РФ, и при этом Россия ничего не требовала, кроме базы для Черноморского флота. А Ющенко сломал эту систему олигархических договоренностей, когда показал готовность украинских элит взять западные деньги и полностью уйти на запад. С этого момента обществу предлагали выступить с позиции иностранного государства против собственной власти (то есть Януковича): либо вы за США и ЕС, либо за Россию. С точки зрения суверенной страны, независимость закончилась уже тогда. А теперь речь идет только о борьбе за управление разными территориями. И если у вас нет независимости, то и патриотизм, и любовь к родине, и язык, и березки возле дома — становятся просто инструментами военной пропаганды.

Президент Беларуси по этому поводу часто говорит фразу, что надо быть хозяином на своей земле. По сути, это означает свободу, самоуправление, самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику — но в рамках дружбы с Россией. Украинцам же рассказывают, что никакой дружбы быть не может, потому что Россия тысячу лет боролась против украинской независимости, морила голодом и пыталась всех убить. Хотя до момента оранжевой революции у них была если не дружба, то сфера общих интересов, где делались совместные деньги. Собственно, Украине даже и дружить было не обязательно — целью СВО было отодвинуть НАТО от границы и получить гарантии неразмещения иностранных баз, но Зеленский не пошел даже на это.