Не просто штамп. Зачем белорусским партизанам нужны были печати

«Что за лесная бюрократия: бить врага надо, а не канцелярию разводить!», — скажет читатель, прочитав такой заголовок. Согласимся: уж что-что, а с образом партизана деревянный «завсегдатай» стола делопроизводителя или секретаря — штемпель или печать — ассоциируется меньше всего. Казалось бы: зачем горсткам вооруженных людей, затерянных в чащах и болотах белорусских земель, выслеживаемых многочисленными оккупантами какие-то оттиски на бумаге!? Предсказуемые, но неверные выводы. Где есть объединенные общей целью борющиеся люди — там нужна их правильная организация и взаимодействие, следовательно, фиксация действий, данных на бумаге — то есть официальные документы. А где они — там и без печатей и штемпелей не обойтись: печать добавляла бумагам юридический вес, штемпель «гасил» различные документы, способствуя их верному оформлению. Всюду, где оставляли свои следы партизаны, за ними незримой нитью тянулся след из официальных бумаг с оттисками-«следами» на них…

Печати с «почерком» мастера

Динамичный рост партизанского движения в 1942-1944 годах показал: без документооборота не обойтись. Если в конце 1941-го на оккупированных землях Беларуси действовали 230 отрядов — 12 тысяч вооруженных человек, то к декабрю 1943-го в строю была почти тысяча тактических единиц в 160 тысяч бойцов. Как тут без приказов, справок, сводок, свидетельств, аттестатов, бланков, списков, пропусков? А где официальные бумаги, там и печати, инструмент, придающий последним юридическую силу — вполне себе оружие, только иного назначения.

Печати как атрибуты партизанских частей и соединений сначала появились в штабах крупных партизанских бригад — затем новация быстро спустилась «вниз». Командиры и начальники штабов практически всех отдельных отрядов и полков народных мстителей обзавелись своим «тавром». Главной причиной появления печатей сами партизаны объясняли так: уже с начала 1942 года враг стал засылать разведчиков- коллаборационистов, представлявшихся представителями других партизанских отрядов, подпольных организаций городов, ищущих выход на своих «лесных коллег». Главный фигурантом партизанского документооборота была круглая, как ее звали на сленге военного времени, «толстая» печать — оттиск штаба тактической единицы или соединения. Угловой штамп использовался не всегда, так как не имел юридической силы.

Изготавливались «блямбы» — рядовой личный состав партизанских частей и соединений называл их именно так — в мастерских партизанских лагерей. От мастера-кустаря высокий профессионализм не требовался, нужна была сноровка и некоторое художественное мышление. Матрицы печатей и штампов почти всегда вырезались из резины сношенных ботинок, реже использовались куски автомобильных покрышек — на тыльной стороне ряда образцов виден рисунок протектора. Большинство печатей стилистически напоминали армейские, некоторые выполнялись навроде печатей совхозов и колхозов… Порой изделия не просто копировали ранее использованные где-то эскизы оттиска, а представляли собой доработанную версию ранее существовавшего образца. Так, судя по оттиску печати штаба 10-й партизанской бригады, что действовала в Калининской области РСФСР, она была переработана из матрицы печати сельскохозяйственного льноводческого производственного товарищества Красногородского района. Отдельно нужно отметить: параллельно подлинным печатям для внутреннего использования в ряде соединений в ходу была линейка поддельных, украденных перебежчиками, взятыми в качестве трофеев печатей и штампов. Их использовали для изготовления подделок, которыми снабжались разведчики и диверсанты. Так, например, было с немецкими бойцами «Группы 117» Хуго Барсом и Феликсом Шеффлером, направленными Белорусским штабом партизанского движения действовать против оккупантов-соотечественников в партизанские отряды западной Беларуси. Они были снабжены аусвайсами с самыми настоящими печатями поверх подложной, вписанной в их документы информации.

Чаще всего визуальное решение оттисков печатей партизанских отрядов было таким: в центре или сверху — пятиконечная звезда или герб СССР, БССР, по периметру название отряда, бригады, полка. На угловых штампах кроме этих атрибутов порой указывались аббревиатуры «НКО СССР» или «БССР», выделялось место для прописывания даты и даже ответственного лица. Почти всегда на оттисках видны серп и молот.

Малосерийность образцов и отсутствие строгой стандартизации печатей с одной стороны порождали некоторую «пестроту» в оформлении казалось бы одинаковых партизанских документов. Но были в этом феномене и неоспоримые плюсы. Каждая печать, как и всякий продукт не поточного, кустарного производства, носила свои небольшие индивидуальные отличия. По ним, как по дактилоскопическому оттиску пальца руки, можно было практически безошибочно определить «почерк» мастера. Резчики порой специально оставляли отметину, видную им и их начальству, но не тем, кто пытался слепо скопировать «блямбу». Приезжает из штаба партизанского полка или отряда в штаб соединения вестовой. Говорит, что новобранец, а в углу печати штаба его части нет «зазубрины», тонко выведенной штриховки или правый лучик, обрамляющий на печати солнце, не короче остальных… А эти особенности есть на всех печатях и штампах партизанского отряда… И ясно всем без лишних слов: казачок-то засланный, скорее всего перебежчик или пособник из полицаев.

Кто ты, загадочный «П.к.Т.»?

Вся дальше во тьму времени уходит Великая Отечественная война, но артефакты судьбоносного события продолжают всплывать на поверхность. Несколько лет назад в деревне Подрось Волковысского района Гродненщины местный житель разбирал сарай во дворе приобретенного участка еще довоенной постройки. И обнаружил печать партизанского отряда №14. Причем, что интересно, в кустарно изготовленной вещи сохранился диалектизм, и поныне попадающийся на письме у старожилов Волковыссчины: слово «атрад» написан в таком варианте — «атрат». Кажущиеся орфографические ошибки, присутствующие в оформлении оттиска, не порождение безграмотности автора, а именно местный диалект, прокомментировала сельчанка Подроси Александра Ольшевская. Тут в начале XX века жило много бывших беженцев времен Первой мировой войны, ушедших в 1915 году в Петроград, где они вскоре массово переучились на русский язык. Вернувшись после революции 1917 года на родину, люди по итогу Рижского мира1921 года стали жить в другой стране — Польше — посещали школу в Мочулино, где их русско-белорусский выговор дополнился полонизмами. Как итог — такое необычное написание слов и букв.

На печати значится сокращение «П. к. Т.» неясного назначения. Сотрудники школьного краеведческого музея средней школы № 2 городского поселка Россь обращались за разъяснениями в Национальный архив Республики Беларусь, фонды Волковысского военно-исторического музея имени Петра Багратиона, но ключа к загадке не нашли. Возможно, отряд №14 подчинялся не Белорусскому штабу партизанского движения, а действовал самостоятельно или был под ведомством Главного управления НКВД СССР. И только страница социальной сети «Победа 1945», ведомая краеведами-энтузиастами, включала в себя информацию о партизанском отряде №14. Одно из подразделений тактического соединения имело имя собственное — «Беларусь — Литва» — и действовало в том числе под Вильнюсом, командиром был Михаил Прочуханов. Возможно, «П.к.Т.» расшифровывается как «Товарищ командир Прочуханов» в обратном порядке. Чем была вызвана необходимость вводить в оттиск первую букву фамилии командира сказать сложно, но в годы бурного развития партизанского движения могли появиться самые необычные явления.

Тем, кто изучает сфрагистику — историческую дисциплину о матрицах печатей, штампов и их оттисках — партизанского движения можно только позавидовать: они оставят следы на непроторенных исследовательских тропинках.