<p><strong>День Военно-воздушных сил в семье Мандрыгиных всегда был любимым праздником: минчанин, полковник запаса Александр Мандрыгин пошел по стопам отца, связав свою жизнь с авиацией.</strong></p>
<p>В биографии Александра Юрьевича есть особый отрезок времени — с июля 1983 по март 1984 года он служил в Афганистане. И третье воскресенье августа каждого года он невольно вспоминает обстоятельства своей боевой службы в далекой горной стране. Как забудешь те дни? Командировка на войну в составе 263-й отдельной разведывательной авиаэскадрильи тактической разведки ВВС 40-й армии Ограниченного контингента советских войск в Афганистане запомнится Александру Мандрыгину на всю жизнь…</p>
<p><img class="alignnone size-full wp-image-127629" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/8d881.jpg" alt="" width="696" height="920" /></p>
<p><em>Курсант Мандрыгин во время учебы в ЧВВАУ</em></p>
<p><strong>— Расскажите о той атмосфере жизни, учебы и службы, которая в итоге и вывела вас в боевые летчики?</strong></p>
<p>— Все началось с военного городка Глухова. Я рос среди детей из военных семей. Всегда умел постоять за себя, настоять на своем, найти место в коллективе. Думаю, это очень важные качества для будущего офицера. Дальнейшая дорога была предопределена примером отца – учеба в Черниговском высшем военном авиационном училище летчиков имени Ленинского комсомола (ЧВВАУ). С третьего курса я летал на МиГ21, который и станет той машиной, которую буду пилотировать «за речкой». В 1982 году, после окончания учебы, меня направили в БВО, в 10‑й отдельный разведывательный авиационный полк 26‑й воздушной армии в город Щучин. Спасибо летному коллективу: встретили меня и моего однокашника Юрия Ковтонюка уважительно, по-товарищески. Старался равняться на старших, перенимать все лучшее. Да и традиции 10-го Московско-Кенигсбергского, прошедшего всю Великую Отечественную войну, планку задавали! Мне откровенно повезло: попал во вторую эскадрилью – к будущему командиру отдельной эскадрильи, в рядах которой прошел афганскую эпопею, майору Владимиру Рябову. Он начал командовать подразделением только с 1980-го, однако «двойка» уже дважды признавалась лучшей в полку. Упасть лицом в грязь, подвести товарищей было ну никак нельзя!</p>
<p><strong>— Как проходил процесс адаптации в новом коллективе?</strong></p>
<p>— В ноябре я прибыл в эскадрилью для дальнейшего прохождения службы. В ней служили три старших лейтенанта, прошедших Афганистан. Молодые орденоносцы Сергей Крошин, Сергей Фирсов и Владимир Рудницкий приковывали к себе внимание, на них смотрели с придыханием. Без преувеличения! Офицеры делились наблюдениями, передавали нам опыт, давали профессиональные советы… Но жизнь распорядилась так, что много времени на долгую акклиматизацию в коллективе и летную подготовку не было. Уже в начале 1983 года была подписана та самая директива главнокомандующего ВВС об отправке в июле эскадрильи в Афганистан.</p>
<p><img class="alignnone size-full wp-image-127630" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/b75b1.jpg" alt="" width="774" height="581" /></p>
<p><em>Жили и воевали дружным коллективом</em></p>
<p><strong>— Готовились серьезно?</strong></p>
<p>— Дело в том, что в осенне-зимний период летают только опытные летчики — низкая облачность, непогода препятствуют тому, чтобы выпускать в небо весь летный состав. И нас, молодежь, отправили в отпуск. Интенсивная подготовка сначала на спарках (контрольные полеты), затем на боевых машинах началась только весной — с приходом благоприятной погоды. И вдруг та самая директива: летом меняем в Афганистане эскадрилью дальневосточников из Возжаевки. Прошли комиссию, получили в медкнижки записи: «Годен к летной работе без ограничений. Противопоказаний для направления в страну с неблагоприятным жарким климатом нет». Летали, набираясь опыта, очень активно: через день, даже в субботу, порой ночью, хотя в самом Афганистане такие задания были редкостью. Отрабатывали групповую слетанность парой, звеном, элементы сложного пилотажа… Эскадрилья, пополнившись дополнительными подразделениями, преобразовалась в отдельную часть, став 263-й отдельной разведывательной авиационной эскадрильей тактической разведки. Представ перед командующим 26‑й воздушной армией генерал-лейтенантом Виктором Буланкиным, я, военный летчик 3-го класса (а команда была командировать в Афган только пилотов 1-го и 2-го класса), заверил, что все боевые задачи мне по плечу. Предложенный вариант стать истребителем и служить в другом полку отмел сразу — очень хотелось остаться со своими. Поручившийся за меня майор Владимир Рябов прямо из городского Дома офицеров, где состоялось офицерское собрание, позвонил в Москву главкому ВВС Вооруженных Сил СССР главному маршалу авиации Павлу Кутахову. Просил оставить меня и моего однокашника по ЧВВАУ в составе 263-й эскадрильи, считай, взять с собой на войну. 17 июля 1983 года первыми из своего выпуска мы с Юрой в составе эскадрильи через Кокайты (Узбекистан) прибыли в Кабул.</p>
<p><strong>— Какие тактические приемы были обязательными при выполнении боевых задач в Афганистане?</strong></p>
<p>— Хоть мы и были разведчиками, но 75 процентов всех заданий касались бомбо-штурмовых действий. Мы всегда подходили к цели на максимальной скорости, маневрировали, делая заходы для ее поиска с разных курсов, как правило, на малой высоте, совершая подскоки для обзора местности. Старались привязываться к характерным особенностям рельефа — к изгибу арыка, особенной форме горного хребта. Выходили из атаки в сторону слепящего солнца с маневрированием, чтобы у стрелков из ДШК, операторов ПЗРК, расчетов зенитки типа ЗГУ было меньше шансов — тепловые помехи, слепящие лучи снижали вероятность поражения самолета до минимума. Высокоэффективные ПЗРК «Стингер» в 1984-м «за речкой» еще только-только появлялись.</p>
<p><img class="alignnone size-full wp-image-127632" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/01531.jpg" alt="" width="686" height="919" /></p>
<p><em>Майор Мандрыгин в кабине своего МиГа</em></p>
<p><strong>— Бывать под огнем доводилось?</strong></p>
<p>— Где работа над целью — там огневое воздействие. По моему самолету били из стрелкового оружия — от дальнобойных винтовок типа «бур», автоматов и пулеметов калибра 7,62 мм до зенитных пулеметов ДШК – со склонов гор. Точка сброса бомб, пуска ракет была довольно низкой, а вот риск получить очередь — весомым. Стрелков выдавали видимые даже днем вспышки выстрелов, трассы пролетавших пуль. Вертолетчики поддержки подсказывали при радиообмене: аккуратнее — там-то работают «духи». Поэтому мы им подарков не делали — заходили на цель на скорости около 800 км/ч и с разных сторон, чтобы сохранялся эффект неожиданности. Даже самый подготовленный стрелок зачастую не успевал вскинуть оружие и хорошенько прицелиться, начать вести заградительный огонь… То, что полеты в небе Афганистана очень опасны, стало ясно уже с первых дней боевой работы. Однажды с майором Владимиром Рябовым на спарке отправился на тактическое бомбометание, чтобы мне, молодому летчику, осмотреться в новом районе, отработать построение маневра, заход на цель, вывод и уход на точку. Возвращаемся, полагая, что вылет был легкий, никакого противодействия даже не почувствовали, и вдруг бежит авиатехник Марнуев, докладывает — есть пробития калибром 5,45 мм! Несколько дырок в районе двигателя, в полу кабины, одна пуля вообще в обшивке торчит. Свинцом хлестнуло на излете, на выходе из атаки — в верхней точке маневра. При иных обстоятельствах дюраль корпуса пробило бы насквозь, повредило бы механизмы, о попадании в топливный бак и подумать страшно.</p>
<p><strong>— Что это такое — будни боевого летчика локальной войны?</strong></p>
<p><img class="alignnone size-full wp-image-127633" src="https://mlyn.by/wp-content/uploads/2022/05/5bb41.jpg" alt="" width="609" height="809" /></p>
<p><em>Полковник в отставке Мандрыгин в наши дни</em></p>
<p>— На моем счету почти 150 боевых вылетов и ряд пробоин в корпусе МиГ-21Р. Но все 18 пилотов (и техперсонал) вернулись домой невредимыми: под огнем не сплоховали, болезнями местными не заразились. Работали над целью с разумным балансом предосторожности и необходимости выполнить боевую задачу. Но летать рвались, конечно. Нас, молодых, сначала придерживали — дорогу торили более опытные пилоты, а потом и мы стали делать по несколько вылетов в день. Часть эскадрильи попеременно находилась резерве — в любой момент в штаб мог поступить приказ на интенсивные вылеты в составе восьмерки, например! Мы равнялись на майора Рябова — у него на счету было 324 боевых вылета! Однажды он поднимался в небо десять раз за день! Под стать ему и заместитель майор Владимир Киселев, замполит майор Виктор Захаров, штурман эскадрильи майор Владимир Коваль и другие. Я вылетал в дни боевого дежурства два-три раза, иногда делал четыре вылета. Однажды пришлось, согласно срочному приказу, вылететь на штурмовку, прервав неспешную помывку в бане, когда боевой работы уже никто не ждал. Расслабленность расслабленностью, но руки, как говорится, все помнят. И задание выполнил как следует.</p>
<p><strong>— Вы завершили военную службу в 50 лет, будучи в должности начальника штаба – первого заместителя начальника авиации командования ВВС и войск ПВО Вооруженных Сил Республики Беларусь, и сохранили прекрасную форму…</strong></p>
<p>– Опять же спасибо авиации! Я доволен своей судьбой, если бы была возможность переиграть жизнь с нуля – пошел бы вновь и в летное, и на войну. Профессия военного летчика нужная, интересная, заставляет держать себя в определенных рамках, дружить со спортом, дорожить здоровьем, поддерживать образовательный уровень в тонусе – чтобы быть допущенным к полетам, без проблем осваивать новую технику. Отслужил я почти 33 «календаря»: мне в день увольнения из Вооруженных Сил было 50 лет, а выслуги — 58, чем я постоянно ставил в тупик бухгалтеров гражданских организаций (<em>смеется</em>). Мне везло на инструкторов и сослуживцев, командиров и боевых товарищей: часть моего успеха — их заслуга.</p>
<blockquote><p><strong>Подписывайтесь на наш </strong><strong><a href="https://t.me/mlynby">Telegram-канал Минская правда|MLYN.by</a></strong><strong>, чтобы не пропустить самые актуальные новости!</strong></p></blockquote>
