Большое интервью с космической семьей — Олегом и Юлией Новицкими
Уроженец Червеня, Герой России, летчик-космонавт Олег Новицкий два месяца назад вернулся на Землю из своего третьего полета в космос. Совсем недавно космонавт закончил курс послеполетной реабилитации и ушел в отпуск, который проводит на родине, в Беларуси. На протяжении всей экспедиции его супруга, журналист, автор книг Юлия Новицкая вела блог «Дневник жены космонавта» и следила за каждой трансляцией, была рядом и поддерживала в трудные минуты. Космическая семья нашла время в плотном графике и дала эксклюзивное интервью МЛЫН.BY.
«Больше любить невозможно»: о семье, воспитании детей
— Вы уже 26,5 лет вместе. А говорят, что отношениям помеха расстояние. Вы, наверное, разбили в пух и прах эту теорию! Как удалось на большом расстоянии сохранить такие отношения и в тоже время быть такими близкими друг к другу?
— Мы просто не успеваем надоедать друг другу, — с улыбкой отвечает Олег. — Я нахожусь постоянно или в командировках, или на подготовке, или в полетах.
— В какой-то мере да, — соглашается Юлия. — Я где-то читала интервью супруги Федора Конюхова (путешественник — Прим. Авт.), где он сказал, что у них вскоре будет 30-летний юбилей совместной жизни. На что жена ему ответила: «Это по документам 30 лет, а на самом деле мы прожили с тобой намного меньше». После этой фразы я задумалась и попыталась посчитать, сколько из наших 25,5 лет семейной жизни мы вместе? И я так поняла, что до 20 мы еще не дотянули. То есть если отнять все его командировки, то лет шесть минимум из семейной жизни можно спокойно вычесть.
— Во время самоизоляции удалось наверстать упущенное время вместе?
— В общении с семьей, наверное, удалось наверстать упущенное время. Мы даже картину повесили на стену, которая лет пять ждала своей очереди, — смеется Юлия. — Разобрали космический архив, по вечерам разжигали камин, много гуляли с Ритой, играли с ней в футбол, привели в порядок газон и поставили даже парник. Смотрели вместе фильм, что крайне редко удается. То есть именно такое семейное общение, которого очень сильно не хватает. В этом плане самоизоляция нам понравилась.
— Говорят, когда космонавт улетает, в его доме сразу что-нибудь ломается. Первые два полета приходились на зиму, вам, Юлия, в основном помогали ваши друзья расчищать снег. А что случалось на этот раз?
— Да, такое происходит постоянно, и мы к этому совершенно спокойно относимся и знаем, как с этим бороться. Были проблемы и с водоснабжением, и с электричеством.
— Вы брали с собой в качестве индикатора невесомости котенка Гава, которого выбрала ваша младшая дочь Рита. На Земле котенок и щенок Шарик наконец-то воссоединились. Играет ли Рита сейчас с этими игрушками?
— Сейчас котенок вместе со щенком стали скорее талисманами и заняли почетное место на камине. Все же жалко их использовать только в качестве игрушек, так как они могут быстро износиться. Рита спокойно отнеслась к такому решению, — пояснил Олег.
— Шарик за полгода немножко истрепался — Рита у нас юный художник и любит рисовать красками, поэтому щенок слегка испачкался краской, — говорит Юлия. — В первые несколько дней Рита не отходила от них, играла — сейчас же они стоят на камине. Она может на них обратить внимание, немного поиграть, но у нее много и других игрушек, требующих ее внимания.
— К слову о детях. Ваши дочери схожи в характерах или есть существенные различия?
— Абсолютно разные характеры. Яна у нас более спокойная и за всю жизнь нам ни разу не пришлось за нее краснеть, чему-то даже мы у нее учимся. Нам даже в шутку говорят, что младшая нам еще даст жару, как бы отомстит за старшую. Они безумно друг друга любят. И я часто детям говорю, что я их люблю больше жизни. И когда Рита родилась, Яна тогда сказала мне: «Мама, ты была права: больше любить невозможно».
— Яне 25 лет. Не берусь утверждать, но, возможно, закрадываются уже мысли о муже…
— Тяжело будет найти мужа, — прерывает меня Юля, понимая, к чему я веду, — она всех знакомых сравнивает с папой, его друзьями. И она иногда говорит: «Мама, не такие ребята, не такое отношение, не такое поведение». К тому же, военные всегда привыкли добиваться всего сами и никогда ни о чем не просить у родителей. И у нас такая установка, что мы́ можем помогать родителям. И у Яны такое же воспитание: когда ей исполнилось 14 лет, она устроилась разнорабочим по администрации, с первой зарплаты добавила нам денег на электрический чайник. У нас были на него деньги, но она понимала, что их надо распределить и нужно что-то купить в семью. Олег, кстати, свои первые деньги заработал, работая в поле, и купил магнитофон.
— Наверное, она выберет кого-то из военных?
— Кто? Старшая или младшая? — подключается к разговору Олег.
— Старшая.
— У младшей уже есть мальчик в садике, — едва сдерживая смех отвечает Юлия. — Она даже нам сказала, что это ее муж.
— Да и потом сказала: «А вы не знали? Мы же поженились несколько дней назад», — делится Олег.
— Она, конечно, в шутку это сказала, но мы так смеялись, — продолжает Юлия.
— Вопрос от наших подписчиков: кто получает зарплату, когда Олег находится на орбите?
— А с какой целью они интересуются? — смеется Юлия. — Зарплата приходит на карточку и поскольку супруг мне доверяет, я знаю ее пин-код.
— Был интересный случай, когда я в первый раз улетал, она мне говорит: «Ты главное не забудь мне карточку оставить». Я все оставил, улетел, и на одном из первых сеансов началась «паника»: «Ты мне карточку оставил, а пин-код?». На что я ответил, что просила она только карточку, — шутя рассказывает Олег.
— Да, интересно то, что перед полетом карточку он поменял, пин-код от предыдущей я знала. Но на какой-то момент забыла, что он получил новую, и когда спросил, назвать ли мне пин-код — я ответила, что и так знаю.
— Ну, нет так нет. Улетел спокойно, с такой радостью мужской в душе, — с улыбкой продолжил Олег.
— Олег, вы встречали дважды Новый год на орбите. Как это происходит? И что находится на новогоднем столе?
— Он проходит довольно рутинно. И если накануне за месяц до этого пришел грузовой корабль — значит повезло — там для нас есть апельсины, мандарины. Поэтому наш новогодний стол состоит из штатных наборов питания и встречать его мы стараемся с нашими партнерами по станции.
— Звоните родным и близким, чтобы поздравить?
— Конечно. Так как разница по времени у нас большая, мы начинаем поздравления с Дальнего Востока и постепенно продвигаемся к Москве.
— Какие новогодние традиции у вас есть, и как в этом году вы будете отмечать Новый Год?
— Любим отмечать дома. Можем ходить к друзьям, но очень любим, когда к нам приходят, — делится Юлия. — Обычно собираемся большой компанией, наряжаем елку, приглашаем Деда Мороза для Риты.
В этот раз будем отмечать дома с семьей.
— А Рита уже написала письмо?
— Да, она меня попросила помочь ей в этом. Письмо уже бросили в почтовый ящик.
— Если не секрет, что она попросила? Интересно, что просят современные дети.
— Она у нас очень скромная девочка, попросила мягкую игрушку пони. Причем ей не важен размер, даже если подарить маленькую игрушку, она будет счастлива и довольна.
«Космическая энциклопедия о космической жизни» — будет ли еще одна книга?
— Юлия, 17 ноября вы закончили «Дневник…», появилось ли чувство опустошения?
— Есть, конечно. После каждого полета Олега и после каждого завершения моего «Дневника…» грусть наступает. Для меня это был один из способов пережить разлуку, высказывать свои мысли на бумаге. Мне наш друг скульптор Иван Миско сказал: «У тебя получилась космическая энциклопедия космической жизни». И когда нужно взять какую-то цитату из первого дневника, читаешь и думаешь: «Неужели это было? Я уже забыла об этом». То есть, какие-то моменты забываются. Точно так же я вела записи, когда наша дочь Яна была еще маленькой, муж в это время был 11 месяцев в командировке. Мы друг другу письма писали, он — коротенькие, я, поскольку филолог, длинные. Я сохранила их, и при прочтении также удивляюсь, что какие-то моменты тоже были. Это все же забывается со временем. А то, что записано на бумаге — это все остается.
— Нет страха, что не о чем будет писать, когда Олег в следующий раз полетит в космос?
— У меня это спрашивали еще после первого дневника. Но когда я его закончила, поняла, — наша жизнь, как и пилотируемая космонавтика, настолько многогранна и разнообразна. И к тому же, процесс ожидания не совсем не похож, разве что только эмоциями. Кроме того, судьба нам подкидывает различные ситуации и сюжеты, поэтому понимаю, что я даже в третьем дневнике не успела все написать, просто не хватило времени.
— То есть, все же придется лететь, — дополняет с улыбкой Олег.
— Да. Лев Толстой написал четыре тома «Войны и мира» — почему бы и нет? Я ни в коем случае себя не сравниваю себя с Толстым, это я шучу так.
— В «Дневнике» вы написали, что надеетесь, что Олег Викторович когда-нибудь созреет для написания книги, а вы уже и название для нее придумали. Как она называлась бы, если бы вышла в свет?
— Она бы называлась так: «114 вопросов сто четырнадцатому космонавту». Когда мы с ним это обговаривали, он даже предложил, чтобы подписчики в соцсетях задавали вопросы, он выберет часто задаваемые и ответит на них именно в этой книге.
«Нас раскрыли!» Никто никуда не летал?
— При подготовке космонавтов закрывают в «сурдокамере», куда не проникает свет или звук извне. На сколько человека туда помещают? И что космонавт там делает?
— Отправляют на пять суток. Первую ночь разрешается поспать, затем трое суток ты не должен засыпать вообще. Все это время эксперты подкидывают различные задачи. Есть и свободное время, в которое можешь петь песни, читать книги, но ты не должен спать.
— А какой у вас был действенный метод, чтобы не засыпать?
— Я сделал небольшой тренажер: на голову надевается резинка и теннисный мяч. Если засыпаешь, голова куда-то утыкается — мяч не даст уснуть.
— Даже представить сложно, сколько выдержки нужно…
— Под конец я уже ловил себя на том, что я иду и втыкаюсь в стену, то есть засыпал прямо на ходу. Но я считаю, что это хорошая подготовка. Специалисты должны быть уверены: если вдруг что-то случится на станции, тьфу-тьфу-тьфу, — в этот момент Олег стучит по столу, — ты сможешь трое суток спокойно работать.
— Как долго вы привыкали к невесомости в первом полете?
— В первом полете адаптация заняла более длительный процесс. Начинать работать уже можно с пятого дня, но дискомфорт все равно остается. Привыкание приходит через две недели до полного ощущения комфорта. А в третьем полете, как будто бы и не улетал: увидел те же панели, знакомые вещи, расположенные точно так же.
— Юлия, а Олег вам проводит экскурсии по МКС?
— Конечно, экскурсии были во всех трех полетах. Он мог нам устроить экскурсию по МКС во время приватных видеоконференций по выходным, особенно если мы кого-то подключали из родственников или знакомых.
Знаете, во время второго и третьего полетов смотрела и понимала, что есть знакомые места и уже как-то привычно. Когда он летал по станции в первый раз было очень интересно наблюдать за всем, что происходит в кадре. Например, Олег пролетает, а на заднем фоне Женя Тарелкин занимался физкультурой. И так как на станции нет понятий пол, стена, потолок — казалось, что Женя бежал лицом к полу.
— Так и есть, — подсказывает Олег.
— Да, но для нас это как будто бы лицом к полу. Это очень интересно, необычно, не по-земному.
— Многих восхищает вид Земли из космоса, да и многие космонавты говорят, что лучшего ракурса, пожалуй, нет. Есть ли у вас, Олег, любимые виды на нашу планету из космоса? Какую точку Земли вы ждете, когда совершится виток, чтобы ее рассмотреть.
— Конечно, рад видеть Беларусь, хотя отличить ее на земной поверхности очень тяжело из-за лесов и отсутствия четких границ.
— Через какое время вас снова тянет в космос?
— Расскажите, а какой рацион у космонавтов? Как он изменился со временем? Насколько тяжело привыкнуть к сублимированной еде?
— Когда мы отправили в первый полет с Женей Тарелкиным и Кевином Фордом у нас ввели шестнадцатисуточный рацион питания, до этого он был восьмисуточным. То есть, за 16 суток блюда практически не повторяются. И качество пищи, поставленного на борт, очень хорошее. Да, конечно, там в основном консервированная пища и сублимированная пища в пакетиках. И тюбиков, хочу отметить, там почти не осталось — разве что только мед.
— Летчик — профессия узконаправленная. Космонавт — это и пилот, и парашютист, и водолаз, и врач, и инженер, и психолог, и ученый, а еще, оказывается, и врач-стоматолог. В одном из интервью я прочитала, что вы сами себе запломбировали зуб. Это как вообще?
— Это очень просто. Есть временная пломба из специального материала, который чуть разминаешь, кладешь на зуб и хорошенько просушиваешь.
— Меня интересует вопрос космической психологии. Как вы разрешаете конфликтные ситуации на орбитальной станции во время длительных полетов в космос. И возникают ли они вообще?
— Никто их не допускает. Каждый прекрасно понимает во что это может вылиться. Объем станции очень маленький, поэтому не можешь даже уединиться.
— И дверью не хлопнешь…
— Да, и на улицу не выйдешь, — с улыбкой говорит Олег.
— Насколько известно, группа психологической поддержки сбрасывает космонавтам какую-то информацию. А что вы просили?
— Я просил в основном новостные ленты, чтобы понимать, что происходит в стране и за рубежом. В основном, это была сборка новостей за какой-то период — дайджест.
— Ваша третья экспедиция была насыщена событиями. В частности, и потому что вы с Петром Дубровым совершили три выхода в открытый космос. Под вами ведь ничего не было, а станция летела на огромной скорости, в какой момент эмоции были самыми захватывающими?
— Наверное, самые острые ощущения, по крайней мере для меня, испытывал еще до начала выхода из уже открытого люка. Когда у тебя первый выход — ожидаешь какие-то ощущения по рассказам товарищей. Но когда сам все это на себе испытываешь, ждешь реакции от организма.
А когда выходишь уже хотя бы наполовину и начинаешь цепляться страховочными карабинами за поручни станции, ты просто отключаешь эмоции и начинаешь работать по циклограмме выхода — и так до момента входа обратно. Потому что понимаешь, что процесс очень ответственный и во время него нужно постоянно себя контролировать. На первом месте должна быть прежде всего безопасность. Раз пятьдесят проверишь — точно ли пристегнут, подергал за карабин — отпускаешь, но все равно до конца не расслабляешься и всегда остаешься наготове.
Но после восьмичасового выхода было очень сложно даже пакетик маленький раскрыть. Пальцы рук будто бы не слушались.
— Есть один волнующий читателей вопрос: чем пахнет космос?
— Ну, его проблематично понюхать в скафандре, — отшучивается Олег.
— А когда возвращаетесь на станцию, чем пахнет скафандр?
— У всех этот запах по-разному ощущается: кто-то может назвать его «стейком паленым». Но мне кажется, отдает каким-то жженым железом. Но скорее всего, это не запах космоса, а запах отработанных продуктов топлива, которое осаждается на поверхность корабля.
— А услышать тишину в космосе возможно?
— Тишину? На станции это уже беда — это значит, что все отказало, — с улыбкой отмечает Олег.
— За какие ощущения вы любите свою работу? И можно ли эти ощущения получить простому человеку?
— За динамические процессы, которые можно пережить физически: выведение на орбиту, перестыковку и спуск корабля, работу в открытом космосе.
— А оставляете ли вы что-то на память на МКС и берете ли что-то оттуда с собой?
— Мы стараемся там ничего не оставлять, так как это замкнутое пространство, чтобы не создавать захламления. Поэтому каждый старается увозить то, что брал с собой.
— Вы видели космос в течение трех полетов в общей сложности 530 дней. Для вас он все еще является чем-то за гранью привычного или уже стал обыденностью?
— Я думаю, к этому не нужно привыкать — это, наверное, одно из правил. Из-за самоуверенности и мнения о том, что все можешь и все умеешь, гибнут даже самые опытные летчики. Точно так же и при выходе в открытый космос: нужно работать уверенно и спокойно.
— Юлия писала в своем блоге, что в последнее время космического мусора стало больше. Чаще стали корректировать орбиту. На ваш профессиональный взгляд, он представляет самую большую угрозу для МКС?
— Это не самое страшное, но опасность для МКС он все же несет. Существует много версий и идей, как можно отчистить космос от него, но пока ничего не разработано.
— А как же Илон Маск, который разработал возвращение ступени обратно на Землю?
— Да, интересно решение: существенно космос не засоряешь, при этом повторно используешь ступени. Плюс экономия.
— А вы хотели бы полетать на американских «Драконах»?
— Мне удалось побывать внутри корабля, лично для себя я нашел различия с нашим «Союзом». Если рассматривать в плане гигиены — у нас в бытовом отсеке есть туалет, у них же — шторка в общем объеме. Да, у них современные кресла, большие мониторы, но у них нет возможности ручного управления корабля. Им, грубо говоря, управляет Земля. И если у них потеряется связь с Землей или с каким-либо спутником — это тупик. У нас же на любом этапе можно включить ручное управление. У нас все очень продумано в плане безопасности. Возможно, не такой комфорт как у них, но он («Союз» — Прим. Авт.) очень надежный.
— Когда работаете — какая-то музыка прокручивается в голове?
— Во время работы — нет. Я люблю слушать музыку, когда отдыхаю. И так как мне нравятся энергичные песни — они помешали бы сосредоточиться. Люблю песни Николая Анисимова, группы «Голубые береты».
— А слушали ли белорусские песни на МКС?
— Белорусские песни всегда ставлю перед стартом, если есть несколько минут, и есть возможность послушать 3-4 песни, одна из них — всегда белорусская.
— А какая, если не секрет?
— В разные полеты слушал песни «Беловежская пуща» и «Алеся».
— Удалось ли всем экипажем спеть русские или белорусские песни?
— На русском языке пели. Если у нас кто-то хорошо играет на гитаре, то в какой-то из вечеров можем спеть под звуки инструмента.
И еще о белорусских песнях — на МКС звучала белорусская песня в исполнении Юли Пересильд в день моего рождения.
— Полетите ли вы в четвертый раз?
— Это решит медкомиссия, которую я буду проходить после окончания отпуска. Желание, конечно есть, но сейчас пока хочется полностью восстановиться, насытиться общением, а затем приступать к подготовке и полетам.
О проекте «Вызов»
— Смотрите ли фильмы о космосе? Правда ли то, что в них показывается? И что, может быть, в них не нравится?
— Есть фильмы, которые снимаются на основе реальных событий, поэтому доля правды все же есть. И основная цель художественного фильма — зрелищность, чтобы это нравилось людям. Какие-то факты могут немножко искажаться. Но, конечно, хочется посмотреть фильм хотя бы одни глазком, как это все снято.
— К слову о фильмах. Я хотела бы вновь затронуть тему съемок проекта «Вызов». Все же впервые в истории пилотируемой космонавтики и в истории кинематографа получилось снять фильм на МКС. В прошлом разговоре с нами вы отмечали, что это не совсем ваше.
— Была поставлена задача, и мы выполняли ее как могли. Сделать из военного, космонавта актера, причем за 12 дней, затруднительно. И я благодарен Климу и Юле за то, что они нам очень помогали.
— Видела кадры со станции МКС с парящей шевелюрой Юли…
— Это было основным условием, чтобы была видна реальная невесомость. Даже не было попытки собирать их в хвостик или пучок. Волосы должны быть распущены всегда.
— Антон Шкаплеров (российский космонавт — Прим. Авт.) в одном из интервью сказал, что для него самым непривычным оказалось выучить текст, а также о том, что на одну фразу уходило до 10 дублей. Были ли какие-то сложности для вас?
— Да, такая же беда! Но у меня было немного слов, и фразы были короткими: сценаристы старались не загружать нас. Никаких больших монологов не было. Поэтому это было не так тяжело.
— Ваш киногерой похож на вас?
— Я считаю, что нет. Мы абсолютно разные.
— Юлия, вопрос к вам. Насколько я знаю, из-за съемок у космонавтов график, и без того насыщенный, стал еще более загруженным. Случались ли у Олега Викторовича переработки, и стало ли от него поступать меньше звонков?
— Под конец — да. Крайние две недели он звонил реже, короче стали и сами звонки. Чисто физически он не успевал.
— Все мы знаем о существовании хейтеров в интернете, а с запуском проекта «Вызов» они словно вышли из спячки: полетели мнения о том, что все снято в павильоне, никто никуда не летал…
— Нас раскрыли! Все, беда! — шутит Олег.
— Что отвечать таким людям?
— А зачем им что-то доказывать? Не вижу смысла тратить свое драгоценное время на объяснение элементарных вещей.
— Каким будет следующий шаг человека в космосе? Технологии ведь достигли таких высот…
— Тяжело сказать. Для такого шага должен родиться Сергей Павлович Королев (Советский ученый, конструктор ракетно-космических систем — Прим. Авт.).
— Когда закончится карьера космонавта, чем планируете заниматься? (В 2015 году Олег с отличием окончил Российскую академию народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации по специальности «Государственное и муниципальное управление» с присвоением квалификации «магистр»).
— Если я уйду из космонавтики, то только по ограничению по здоровью. А для обыкновенной земной жизни я еще вполне здоровый, крепкий мужик. Я готов работать еще очень долго — нельзя просто сидеть на пенсии!
***
Пожелания всем читателям МЛЫН.BY от космической семьи Новицких:
Самое главное, чего хочется пожелать всем землянам, так это здоровья! Космического здоровья и счастья вселенского!
Юлия Новицкая.
Конечно же, тоже хочется пожелать всем здоровья. Белорусам сохранить то состояние в стране, которое есть сейчас, а это мир, покой. Наша нация сама по себе открыта и порядочна. Хочется пожелать сохранить это все на долгое время. Всегда стараться помочь ближнему. Всех с Наступающим. Мира и добра!
Олег Новицкий.
Рекомендуем
