Животные гибнут в муках. Как польский забор уничтожает природу Беловежской пущи

Польский забор на границе с Беларусью необратимо изменил экосистему Беловежской пущи. Возведенное ограждение губит животных и затрудняет их миграцию, обедняет лес и почву. В средствах массовой информации то и дело публикуют новости о гибели зубров, лосей, волков и рысей. Ученые бьют тревогу, но польская сторона не спешит предпринимать меры. Обиды и амбиции страны-соседки оказались для нее важнее, чем масштабный экологический урон.

Что сейчас происходит у польского забора и какой выход из ситуации видят экологи? Об этом и не только рассказали сотрудники Института экспериментальной ботаники имени В. Ф. Купревича НАН Беларуси — директор института Дмитрий Груммо и младший научный сотрудник лаборатории геоботаники и картографии растительности Никита Роговский.

Ловушки из колючей проволоки

— Можно ли сказать, что будущее уникального природного объекта под угрозой?

Дмитрий Груммо:

— Через Беловежскую пущу проходит государственная граница между Беларусью и Польшей. И перед нашим государством стоит задача — охранять комплекс единым целостным массивом. Есть соответствующие международные конвенции. Поэтому любые воздействия на комплекс невозможны без согласования сторон.

Когда же началось строительство забора, работы проводились в спешке. Это спровоцировало определенные проблемы. Прежде всего — в проектировании. В итоге были нарушены миграционные потоки между животными. То есть практически все крупные млекопитающие — зубр, рысь, волк, лось, олень разделились на две закрытые популяции. Таким образом, был запущен так называемый эксперимент по ограничению распространения животных только в пределах либо Беларуси, либо Польши. И это, конечно, вызывает опасения. Ведь, например, зубра мы восстановили из очень бедного генетического материала, а теперь еще и закрывается существующий обмен.

Делались попытки проектирования специальных переходов для млекопитающих, но все это сейчас регулируется односторонне. Польская сторона до сих пор не проявляла инициативу. Количество переходов совсем небольшое, а их размеры не позволяют осуществлять миграционные потоки.

Второй важный момент: забор проектировался с подтоплением объектов. Сам по себе он работает как дамба. По такому же принципу действует дорога, которая была подсыпана для обеспечения пограничного контроля. В итоге леса на многих участках превратились в труднопроходимые болота.

Подобные капитальные строительства в таких ранимых объектах как поймы, болота недопустимы ни с какой точки зрения. Беловежская пуща была единым природным комплексом и в этом была ее ценность. И строительство линейной инфраструктуры, как правило, приводит к фрагментации объектов. По этим линейным коридорам начинают распространяться инвазивные виды, в результате подтопления гибнут насаждения, для расчистки территорий происходят вынужденные рубки леса. И поскольку дорога работает под освещением, для животных это еще один фактор беспокойства.

Никита Роговский:

— Ко всему прочему происходит и грунтошумовое загрязнение. Посетившая Беларусь миссия Юнеско сделала вывод, что с белорусской стороны работают в основном пешие пограничные отряды. С польской же — постоянно ездит военная техника, которая отпугивает животных.

Что касается гидрологии, то территория Беловежской пущи как трансграничный объект имеет довольно сложный рельеф и при проектировании забора никаким образом это не учитывалось. В итоге с нашей стороны образуется подтопление, с их — недостаток влаги.

— А если забор рано или поздно все-таки будет снят? Это поможет улучшить ситуацию?

Дмитрий Груммо:

— Если разрушать забор, то это уже вторичный стресс. Поэтому в данный момент нет единой стратегии, какие меры предпринимать в этой ситуации. С помощью космической съемки мы буквально за месяц составили актуальную картину нынешнего положения дел и перспектив на будущее. Могу сказать, что ситуация требует коллективного решения. Но пока инициатива по восстановлению природных экосистем видна только с нашей стороны.

Дмитрий Груммо:

— Мы имели аргументированную оценку, которую уже подтвердили международные эксперты. Несмотря на политизацию вопроса, мы использовали объективные факторы, последствия воздействия ограждения, проверенные экспертами. Все и это позволило нам получить приемлемые для страны решения на уровне комитета Юнеско.

Счет на миллионы

— Можно ли сейчас подсчитать ущерб, который был нанесен природе, животному миру?

— По разным оценкам он составляет от полутора до четырех миллионов долларов. Но здесь надо говорить о долгосрочности эффекта. Мы нарушаем саму экосистему, поведенческую реакцию животных. Дальше ситуация будет только усугубляться.

Например, когда на границе Чехословакии и Германии существовал забор, то и после его снятия животные все равно имели замкнутые циклы перемещения. Также мы подрываем статус объектов всемирного наследия. За 600 лет Беловежская пуща не имела барьеров, тем более таких капитальных.

— Расскажите, какие травмы получают животные и почему?

Никита:

— Польский забор несет функцию барьера. Также в качестве инфраструктуры используется спираль Бруно. То есть животное хочет подойти к границе, запутывается в проволоке и погибает. Характеристики спирали не позволяют животное спасти. Гибнут в основном крупные млекопитающие: зубр, высь, олень, лось.

С польской стороны звучит информация, что спирали Бруно раскинут в километре от границы. Представьте, какие последствия это будет нести для животных…

Никита Роговский:

— Существует список всемирного наследия, находящегося под угрозой. И есть вероятность, что Беловежская пуща в него попадет. Многие объекты, оказавшиеся там из-за того, что трансграничное сотрудничество не было развито, долгие годы не могли вернуться в список полноценных членов Юнеско. Так что, чтобы построить такой забор, нужно не так много времени, а вот чтобы вернуть имидж Беловежской пуще, понадобится не два, не четыре и даже не пять лет.

За что страдают животные?

— Насколько я поняла, белорусская сторона стремится к диалогу по этому вопросу?

Дмитрий Груммо:

— Нужно понимать, что любые действия должны быть согласованы, чтобы они не повлияли ни на одну из сторон. А тут строится забор без всяких согласований. Хотя есть международные обязательства, которые должны соблюдаться.

Мы готовы к любым диалогам — на уровне ученых, простых людей, местного населения. Все понимают важность таких мер. Трансграничные объекты во всем мире рассматриваются как объекты сотрудничества. Это и совместные фестивали, и туристический обмен, и совместные проекты.

Никита Роговский:

— Местные жители сейчас тоже не рады соседству с таким забором. Во многих приграничных деревнях на территории Польши работали агроусадьбы, культурные комплексы. Ограждение подорвало имидж таких объектов отдыха, люди перестали их посещать. Усадьбы и комплексы разоряются.

Дмитрий Груммо:

— Нельзя отрицать политизации процесса. Хотя непонятно, чего именно хочет добиться Польша, выстраивая такой забор. Ограждение в большей степени функционирует как барьер для природы, но не для людей. Причем отношения меду странами можно восстановить, а вот демонтировать такой объект уже будет сложно.