Чуть не стал пушечным мясом. Откровения сбежавшего из полка Калиновского солдата
В рядах полка Калиновского на стороне Украины воюют белорусы. Один из символов — бчб-флаг, так что понятно, каких политических взглядов придерживаются эти наемники. С одним из них удалось поговорить корреспонденту «МП».
Никакой политики?
— Я поспешу вас переубедить: часть добровольцев вообще нейтрально относятся к политической ситуации в Беларуси. Те, кто был не согласен, давно уехали. Другое дело, что некоторые как уехали, так ровненько и вернулись. Я сам такой, честно признаться. Но я уехал не потому, что был ярым противником власти, а потому, что появилась возможность пожить в Европе. Как раз осенью 2020 года, в рамках очередной религиозной программы, если можно так выразиться, один из эстонских костелов приглашал к себе в семинарию белорусов. Мне нужно было оплатить только дорогу и визу, жильем и питанием там обеспечивали. Вот так я и оказался в Европе, — начинает свой рассказ собеседник.
— Какова ваша гражданская позиция? Вы ходили на митинги против действующей власти? Публиковали фейковые новости с оппозиционных пабликов у себя в соцсетях?
— На митинги я не ходил, у нас в городе их особо и не было, а некоторые новости репостил. Ну, это скорее было на общей волне. Уже потом я стал перепроверять информацию в нескольких источниках, чтобы сравнить. На это повлиял вброс в сеть квитка с маленькой зарплатой заводчанина, а у меня на том заводе дядя работал и принес показать реальные расчетники с большей суммой.
— Чем руководствовались, когда принимали решение пойти в полк?
— На этот вопрос нельзя ответить односложно. Я ищу себя в жизни, пытаюсь найти свою правду. С октября 2021 года я ходил к психологу, прорабатывал свои детские травмы и пытался понять, почему у меня вечно что-то не получается.
Я живу с постоянным ощущением, что не могу ни в чем реализоваться: в школе учился средне, поступил в Вильнюс и учился богословию, потому как хотел уехать из дому, — но поступил именно туда, где не нужно сдавать экзамены. Учеба мне не понравилась, спустя два года я ушел.
В то же время объявился мой отец, который бросил мою маму, когда она была мной беременна. Он стал пропесочивать меня, всеми правдами и неправдами стремился втиснуться в нашу семью. Мама даже пустила этого постороннего к нам жить. Мне же было тяжело слушать его вечные «мужики так не делают», «почему ты такой слабак», «иди на нормальную работу», поэтому в Беларусь я не вернулся. Отец стал сильно влиять на маму. А та кричала, чтобы я не лез. Вот я и не лез. Через два года он снова пропал, наверное, понял, что ловить с немолодой небогатой женщиной нечего.
Мама стала просить у меня прощения и даже отправляла по €100 в месяц, что было очень кстати, потому как кладовщиком без знания языка я зарабатывал мало и жил в двухкомнатной квартире еще с двумя парнями и одной девушкой. Один был из Украины, остальные белорусы. С двумя из них я общаюсь до сих пор. А с украинцем хорошо было до недавнего времени. Отчасти я пошел в полк из-за него, мы общались дистанционно, когда я вернулся из Вильнюса в Минск.
Когда начался вооруженный конфликт, я уже несколько лет жил в Эстонии. Слава (имя изменено по просьбе героя публикации. — Авт.) ежедневно присылал мне новости с украинских пабликов и телеграм-каналов о том, что Россия напала на чужую территорию и убивает мирных людей. Каждый день на меня обрушивался шквал информации об обстреле жилых домов, больниц, о пытках мирного населения. Постепенно в разговорах со Славой стали проскакивать намеки о его намерении поехать в Украину и выступать на стороне «ни в чем не повинных» (события застали его в Швеции) и вступить в армию. Но он боялся, что лишится своего пособия. Потом вроде зацепился за лазейку, благодаря которой ему бы оставили пособие в Швеции и заплатили бы в украинской армии.
Тем временем я все чаще стал погружаться в негативные новости, уверен, что так было у многих. Хочешь не хочешь, а спрашивать тебя никто не будет, и любой разговор в компании русскоязычных затрагивал войну. Причем, по моим наблюдениям, русские чувствовали себя крайне неловко. Когда они пытались высказать свою точку зрения, украинцы, а вслед за ними и эстонцы, поляки и немцы, с которыми мы вместе общались, прямо кричали, что агрессорам нет оправдания. Под их влияние попал и я, думал, что ничего не стóю, потому что бездействую. И готовил себя к тому, чтобы совершить решительный шаг. Уже сейчас, оглядываясь назад, я вряд ли бы сделал то, что сделал.
Ответов нет
— Почему вы решили участвовать в боевых действиях на стороне Украины?
— Тогда я думал, что правда на их стороне, и хотел помочь, а заодно и заработать. Вот так все ровненько складывалось у меня в голове, ни о каких опасностях я не думал. В Украину я приехал в марте.
Чтобы попасть в полк, нужно пройти собеседование, но еще до приезда я переговаривался по телефону, и мне сказали, что, если есть возможность, лучше взять с собой одежду, консервы и все необходимое, потому как не всегда хватает провизии и обмундирования. Я очень удивился тому, что людей там не так много, как мне говорили и как я ожидал. Среди добровольцев в полку было много тех, кто работал волонтером: помогали перевозить людей, собирали еду и деньги. Они ничего не знают о военных действиях, как и я, как и почти все там. Там нет всех этих полков, о которых можно найти информацию в телеграм-каналах. Из всех подразделений только один полк Калиновского, никаких тысяч добровольцев нет и в помине.
— Как ваше окружение отнеслось к подобному выбору?
— С того момента и по сей день никто из моих родственников не знает, что я был в полку. Они бы меня не поняли, бабушки и дед посчитали бы меня предателем Родины, а мама бы очень волновалась, я этого не хотел.
— Если вы считали, что правда на стороне Украины, то почему боялись осуждения родственников? А что бы вы делали, если бы встретились на поле боя с белорусом? Таким, как ваше ближайшее окружение, которое более патриотично настроено?
— Для меня это тяжелый вопрос. Если первые месяц-два в полку я ощущал себя воином на стороне добра, то потом уже нет. Постепенно стали закрадываться сомнения. Некоторые добровольцы делили белорусов на «истинных патриотов» (тех, что не принимают действующую власть) и на «лукашистов», их так и называли. Думаю, если бы последние предстали перед одним из убежденных калиновцев, его рука бы не дрогнула.
— Какова ваша теоретическая и практическая подготовка к участию в военных действиях? Я неоднократно слышал, что в полк можно попасть, не обладая особыми навыками.
— У меня действительно никаких особых навыков нет. В армии не служил, спортсменом не был, но в старших классах ходил в тренажерный зал. Здесь была возможность тренироваться и изучать основы оказания первой медицинской помощи.
— Я слышал, что сегодня в Украине к белорусам скорее отрицательное отношение. Так ли это и почему?
— Да, не всегда положительное. Часто между русскими и белорусами ставят знак равенства, но если сказать, что ты приехал служить добровольцем на стороне ВС Украины, отношение резко меняется. Почему-то украинцы считают, что белорусы если и не виноваты в нынешней ситуации, то по меньшей мере могли бы выходить на митинги и донести до власти, что не согласны быть союзником России. Вот так: если ты не с ними, то против них.
Шок от войны
— То, что увидели в зоне спецоперации, соответствовало реальности?
— Я представлял зло и добро, но вместо этого увидел разобщенность в полку, в армии, в волонтерских организациях и, думаю, что в верхушке власти. Общался с западными наемниками и добровольцами, они есть в зоне СВО. Среди них были молодые парни и уже бывалые военные из французской, канадской, американской армий. Они воюют на стороне ВС Украины, но говорят, что армия не готова и не хочет продвигаться вперед: на это у нее нет сил, военной подготовки и оружия, техники. И что еще шокировало — так называемый «дружественный огонь». Думаю, не надо объяснять, что это значит огонь по своим. У украинцев это практикуется.
— Насколько оснащена украинская армия?
— В армии Украины коррупция везде. Оружия немного, но и его умудряются продать. А то, что доставляют из западных стран, вообще лакомый кусочек не только для мародеров. Передовым войскам могли выдать стальные пластины вместо бронированных и отправить с одной винтовкой и 100 пулями на троих. А это верная смерть. Стали закрадываться мысли, что руководство знает, куда отправляет парней, но не говорит им.
Сам видел, что украинские и польские волонтеры крадут военную и гражданскую технику: ракеты, транспортные средства, винтовки, боеприпасы, гранаты, приборы ночного видения, бронежилеты, каски. При всем этом украинец может добровольно прийти в военкомат, а ему скажут позвонить по указанному номеру, чтобы купить все необходимое, потому что вряд ли выдадут.
Когда я приехал, меня вооружили, но приборы ночного видения не дали, а технику могли выдать одну на 8-10 человек, после практически две недели я не получал никакой амуниции.
Цена вопроса
— Скажите, сколько вам заплатили и какой итог вы подвели лично для себя?
— За четыре месяца в полку мне обещали $10 000, но по факту заплатили $3000. Конечно, я не могу вам рассказать, сколько ужасов я там видел, не ожидал столкнуться с такой военной реальностью, когда человек становится просто куском мяса, когда убийство, жестокость и кровопролитие — привычное явление. Я рассчитывал, что заработаю денег на жизнь, а уже потратил больше половины на реабилитацию с психологом.
— Почему вы согласились на интервью с государственным СМИ, которое представляет интересы своей страны, а страна, в свою очередь, поддерживает своего союзника — Россию?
— Я долго метался и не хотел давать интервью, потом все-таки согласился на анонимное, потому что мне стыдно показать свое лицо по многим причинам. Но если я в чем-то и могу реабилитировать свой поступок, так лишь в том, чтобы предостеречь от такой же ошибки других. Я бы сказал словами Лагутенко: «На самом деле крушить можно всё. Была бы только голова на плечах…» Если Россия начала спецоперацию, узнайте сначала, какие у нее были мотивы, и потом не придется вестись на лозунги в интернетах.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал Минская правда|MLYN.by, чтобы не пропустить самые актуальные новости!
Рекомендуем
