«В честь вас я назвала сына». Как врач-гинеколог из Смолевичей помогает сохранить беременность

13.10.22 09:44
(обновлено: 15.06.23 12:10)

Фото: автора и из открытых источников

С 12 по 18 октября в учреждениях здравоохранения Минска и Минской области проходит акция «Неделя без абортов», призванная привлечь внимание к вопросам семьи и увеличению рождаемости. По показаниям мировой статистики (worldometer.info) за минувший год в мире зафиксировано около 43 миллионов абортов. Их количество превышает количество смертей от рака (7,8 млн), СПИДа (1,6 млн), курения (4,8 млн), алкоголя (2,4 млн), суицида (1 млн) и коронавируса (3,4 млн), причем вместе взятых.

По статистике в Беларуси на 4 рождения приходится один аборт. Есть мнение, что каждый год по этой причине мы не досчитываемся населения целого райцентра. В этих цифрах не только демографическая боль и беспокойство о том, что белорусов становится меньше, но и личная трагедия женщин, многие из которых впоследствии жалеют о принятом решении. Почему? Разбираемся с врачом-практиком, заведующей гинекологическим отделением Смолевичской ЦРБ Валентиной Дорошевич.

Общий стаж работы у Валентины Викторовны 26 лет, более 22 из которых она отдала Смолевичской центральной районной больнице. Сначала работала в женской консультации, а с 2019 года она заведует гинекологическом отделением ЦРБ.

— Валентина Викторовна, когда к вам приходит женщина с намерением прервать беременность, кто с ней работает?

— Первый, к кому она обращается, это врач женской консультации. Мы руководствуемся регламентирующими документами, в соответствии с которыми обязаны провести так называемое предабортное консультирование, а правильнее – консультирование женщин в ситуации репродуктивного. Часто женщина на этом этапе уже принимает решение родить. Если нет, ее направляют к психологу, потом к нам в отделение. Но и здесь, даже если на руках все подписанные документы, мы не проводим эту процедуру в тот же день. Еще раз беседуем и даем время подумать. Таким образом у женщины появляется окно для переключения мыслей в другое направление. Это работает, но, конечно, не массово. Некоторые женщины отказываются от процедуры в самый день назначенного аборта – подумали и изменили решение. Беседовать очень важно. Мы обязаны предупредить пациентку о последствиях.

— О чем вы предупреждаете женщин?

— Любое вмешательство в деятельность организма не проходит бесследно. Когда женщина беременеет, все системы настроены на продлевание и роды. Гормоны, которые циркулировали в крови беременной и были настроены на роды, никуда не исчезли, они продолжают циркулировать. Потому и процессы, которые происходят в матке после аборта – гиперплазия, полипы, кровотечения – могут быть спровоцированы не только технической манипуляцией (что тоже не исключено), но и работой гормонов. Организм не может переключиться по щелчку.

Надо понимать, что аборт для организма – это гильотина. Вчера он один, а сегодня совсем другой. И чтобы полноценно его восстановить и снова синхронизировать все процессы, нужно время. Бесследно эта манипуляция не проходит для физического и психологического состояния.

— Есть мнение, что настрой женщины во многом зависит от того, как встретят ее в женской консультации. Ведь зачастую акушер-гинеколог – это первый человек, с которым она делится своей ситуацией.

— Это действительно так. Когда принимают не казенно, а встречают с теплом, с готовностью помочь, с пониманием, в каком состоянии находится пациентка, – и физически и психологически, – женщина понимает, что может рассчитывать на поддержку.

Хочу сказать, что у многих из моих коллег за последние 10 лет в этом отношении очень поменялось сознание.

Раньше прерывание беременности расценивалось нами как чисто медицинская процедура, которая не рассматривалась в разрезе психологических последствий и нравственных аспектов.

Профессиональное беспокойство вызывала только возможность осложнений, прописанных казенным языком в медицинских учебниках. Когда я начинала работать, если женщина приходила с таким решением, врачей интересовал только срок беременности, потому что по закону эту процедуру можно проводить до 12 недель.

До 10 абортов в одном анамнезе

— Сколько абортов делали женщины в то время?

— Прерывание делали каждой обратившейся. Никаких бесед не велось. Женщины шли потоками. Поэтому в анамнезе у женщин за 60 количество абортов может достигать и 10.

— А какая ситуация сейчас?

— С наступлением 2000-х с каждым годом все больше стали говорить о ценности зародившейся жизни. Эту тему начали активно озвучивать в церкви, к этой позиции стали прислушиваться в здравоохранении, проблему стали рассматривать в демографическом разрезе. Эта волна было достаточно мощной, и у многих врачей изменилось отношение к прерыванию. Но если к медикам моего поколения это понимание пришло с опытом, в силу личностного взросления, то молодые специалисты, которые к нам приходят, изначально стоят на этих позициях. А нам, чтобы это понять понадобились десятилетия. Конечно, я не могу говорить за всех своих коллег, но в моем окружении врачи не относятся к прерыванию как к механической процедуре. Все они понимают, что аборт – это насильственная процедура, связанная с травматизацией и идущая вразрез с женской физиологией.

— Что лично для вас стало толчком к такой работе?

— Когда возрастные женщины с большим числом абортов в анамнезе стали сетовать, на то, что в молодости никто не попытался их остановить. Это позволило понять глубину проблемы. Я записалась на специализированные курсы по предабортному консультированию при Минском городском институте развития образования, которые проводили специалисты Центра поддержки семьи и материнства «Матуля»: акушеры-гинекологи, психологи, юристы. Там я встретила коллег-единомышленников. Появились и уверенность, и вдохновение, что дало хороший результат.

Если в 2012 году в нашем учреждении здравоохранения было сделано 143 аборта, то в 2017 году, их было 60. Около 40% женщин принимали решение о сохранении.

— Как женщины воспринимают эту беседу? Не агрессивно? Все-таки это пусть легализованное, но вхождение в ее личное психологическое пространство?

— Да, бывает что в начале разговора они ведут себя агрессивно, выражают нежелание разговаривать. Но когда начинаешь вскрывать проблему, начинаются слезы. Поскольку у каждой из них есть внутренняя проблема, которую они замалчивают, и аборт далеко не всегда способен ее решить. Мы предлагаем посмотреть на ситуацию с другой стороны.

«Смотрите, кто у меня родился!»

— Были случаи, когда вас благодарили за беседу, в результате которой сохранили жизнь ребенку?

— Как правило, все, кто сохранил беременность после консультирования, спустя время встречали меня со словами благодарности.

Часто женщины, которые ведут за руку малыша или с колясками, здороваются и напоминают о себе. Говорят: «Смотрите, кто у меня родился». Одна пациентка даже сказала: «В честь вас я назвала своего сына Валентином».

— А сколько сейчас женщин обращаются за прерыванием?

— Сейчас в среднем за прерыванием в год обращаются 20-28 женщин. Но мы не исключаем, что кто-то сразу идет в платные центры.

— Почему женщина приходит с запросом на прерывание?

— Чаще всего потому, что нет поддержки. Мужчина не желает брать на себя ответственность, часто негативно настроены родители, бабушки. Раньше сами матери приводили к нам своих дочерей. Поэтому считаю очень правильным, что сейчас вводится семейное консультирование, которое затрагивает не только саму беременную, но и членов ее семьи. Это позволяет найти поддержку, и в ряде случаев проинформировать отца ребенка, который зачастую и не знает о беременности.

Еще одна жизнь

— Когда пациентка понимает, что аборт не просто медицинская манипуляция, что речь идет о жизни?

— Наиболее четко она это осознает во время УЗИ. Уже по опыту видишь, с какой целью пришла женщина: на плановый осмотр или на прерывание. Я часто предлагаю посмотреть им на экран. Показываю сердце, которое уже бьется. Кто-то просит не показывать, а кто-то наоборот, смотрит с интересом, задает вопросы. Когда человек видит бьющееся сердце, к нему приходит понимание того, что этот маленький эмбрион не что-то абстрактное, а живая субстанция.

— Кто чаще всего обращается за прерыванием?

— Это в основном зрелые женщины за 30. Очень часто разведенные. Дети от брака у них уже есть, а перспектив с новым партнером нет.

— В беседе вы упомянули, что с запросом на прерывание приходит меньше женщин. Дело в большей информированности или в использовании средств контрацепции?

— Думаю, прежде всего потому, что самих беременностей в целом в популяции стало меньше. Ведь и родов сейчас гораздо меньше. Мы это видим по своему роддому. Сейчас у нас бывают и одни и двое суток без родов, а раньше в среднем у нас ежедневно рождались двое малышей. Снизилась плодность у обоих полов. Если лет 20 назад о мужском бесплодии говорили достаточно редко, то теперь доли супругов оцениваются примерно 50 на 50. Здесь играет роль и образ жизни, и питание, и экология.

— Знаю, что часто прерывают беременность женщины которым за 45? Физиологически это обосновано?

— Определенные сложности в вынашивании беременности после 45 есть. Потому что 45-летняя женщины с хорошим соматическим здоровьем в наше время – это исключение из правил. Но в целом если смогла забеременеть и решила рожать, ничего страшного в этом нет. Процесс вынашивания проходит нормально, а уже каким способом делать родоразрешение, гинекологи помогут решить. Если родовая деятельность не начнется вовремя, то ей предложат плановое кесарево сечение. Оно проходит с минимальной травматизацией. Так что рожать можно и стоит. Другое дело, что в нашем обществе есть установка, что после 40 уже внуков надо ждать, и преодолеть ее сложно.

— Бывали ли в вашей практике ситуации, когда женщина обращалась за психологической помощью уже после аборта?

— Да, особенно если мы видели, что решение о прерывании женщина принимала под давлением близкого окружения. Как правило в таких ситуациях при желании женщины мы приглашаем психолога прямо в палату. В нашем учреждении мы берем таких женщина на карандаш. И мне кажется, что здесь должен быть выработан определенный алгоритм работы. Мы видели психологические реакции женщин после процедуры. Кроме того, имеет место быть постабортный синдром. Надо понимать, что в ряде случаев это состояние очень тяжелое, и женщина может не сориентироваться, куда ей обратиться за психологической помощью. Она должна быть проинформирована.

Пока мы беседовали с Валентиной Викторовной, где-то в другом конце длинной больничной рекреации раздавался требовательный младенческий крик. Кто-то очень маленький, но очень настойчивый заявлял о своем существовании.