На тело надели робу, на ноги — деревянные колодки: минчанка о жизни матери в концлагере Дахау

Шел 1944-й год, до освобождения Минска оставалось совсем немного, немцы уже отступали… Казалось бы, заканчиваются страдания мирных граждан Беларуси. Но для некоторых самые трудные времена только наступали. По пути отхода немцы забирали с собой простых людей и увозили их в концлагерь в Германию. Так произошло с мамой Эммы Шпыро. Мария Даниловна жила в Минске у родственников, стирала белье военнопленных…

Сбритые волосы и колодки на ноги

— Сказали так: если сама не пойдешь, значит, расстреляем всю семью. Она тогда на работе была, даже родственники не знали, наверное, куда она исчезла, — пересказывает историю, услышанную от своей матери, Эмма Александровна. — Их сначала в Польшу отправили, там тоже лагерь был. А потом уже в Германию. Она сразу попала в концлагерь Дахау. Страшный, очень страшный лагерь.

Все новоприбывшие в Дахау обязательно проходили через дезинфекцию. Им сбривали волосы, а потом все тело обрабатывали белым раствором, похожим на известь. Надевали на тело робу, на ноги — деревянные колодки. Мария Даниловна после этого всю жизнь мучилась с ногами. А тогда ее, как более-менее здоровую, определили в трудовой лагерь. Жили все в бараке двухэтажном, под постоянной охраной немцев.

— Кормили запаренной брюквой. Мама говорила, такая вонь была! Она сначала на заводе работала, на станке, а потом у нее очень сильно стали опухать ноги. И тогда ее перевели на овощную фабрику. Там уже овощи резали, — с грустью в голосе описывает те события Эмма Александровна. — Колодки эти на ногах никто не носил. А дело уже было к зиме. Босиком ходили люди, голые практически. Я не знаю вообще, как это можно было пережить.

Освободили узников американцы, после чего мама нашей героини оказалась в Мюнхене, где 18 апреля 1945 года родила девочку. Жить тогда стало уже полегче: и одежда появилась, и продукты. Роды были тяжелыми, но каким-то чудесным образом новорожденную удалось даже крестить в костеле.

— Там была такая же, как мама, девушка, но молоденькая, лет 20. Мама постарше, ей было 30 лет. Взяла меня эта девушка, завернула в какие-то тряпки и побежала в костел. И она же стала моей крестной мамой, — продолжает историю Эмма Александровна.

Как неродной отец стал родным

Путь домой в Минск оказался для Марии Даниловны тоже непростым. Три месяца она провела в Польше в организации СМЕРШ. За это время она потеряла все — вещи, чемоданы, но сберегла маленькую Эмилию (имя сменили на Эмму позже). Дочку женщина не выпускала из рук ни на минуту, куда бы ни пошла. Спасло то, что у Марии Даниловны было свое молоко, ведь питание там было весьма скудное.

И вот наконец-то после прохождения всех проверок — возвращение домой, в Минск.

— Мама вернулась к тетке с дядькой, где жила до Германии. Потом стали возвращаться наши солдаты, и пришел в этот дом один солдатик. Он сам из Беларуси, но его родителей раскулачили и выслали на Урал. А когда началась война, его в армию призвали. Он прошел всю войну, был снайпером, охранял знамя. Ни разу не был ранен! — подмечает Эмма Александровна.

Еще на Урале этот солдат выучился на тестомеса, поэтому после войны устроился в Минске на хлебозавод. Когда был дома, уделял много внимания маленькой Эмилии и так потихоньку привязался к ней. А вскоре предложил Марии Даниловне выйти за него замуж.

— Мама отказывалась первое время. Она ждала, что вернется мой родной отец, а тот военнопленный был. Но потом уговорили ее, и в 1946 году они расписались, — ведет дальше повествование Эмма Александровна. — А я до 8 класса не знала, что отец у меня неродной. Никто ничего не говорил. А потом… В школе тройка для меня была катастрофой. Вот отец как-то ругался за тройку, а у нас как раз бабушка была. Мама ей тихонько рассказывала об этом, а бабушка сказала: «Если бы родной, так бы не ругал».

Ранее Эмма Шпыро пела в хоре бывших узников концлагерей, с которым выступала на мероприятиях, посвященных Великой Победе, посещала школы, передавала свою историческую память молодому поколению. К сожалению, петь женщине запретили фониаторы из-за мозоли на связках, но связь с другими узниками она продолжает поддерживать.

Таким неожиданным образом вскрылась правда. Тогда же Мария Даниловна рассказала дочке историю о ее происхождении. Но о своем пребывании в концлагере вспоминать она не любила. Избегала крестную Эмилии, которая по иронии судьбы поселилась в соседнем доме, не хотела даже подавать документы на выплаты как узнику. Тогда Эмма Александровна сама отправила запрос и получила на руки всю историю концлагерной жизни своей мамы. Кстати, Мария Даниловна прожила 95 лет, трудилась всю жизнь на маргариновом заводе, вот только детей больше родить не смогла.

В санитарки с высшим образованием

Как сложилась судьба самой Эммы Александровны? Счастливый брак, двое детей, работа до пенсии по экономической специальности и сбывшаяся необычным образом мечта. Разумеется, были в жизни и потери, но обо всем по порядку.

— Я хотела поступать в медицинский институт, но подала документы в техникум советской торговли. Отучилась на товароведа, потом нас направили в ЦУМ работать. Там познакомилась с мужем. В 1965 году мы поженились, я дочку родила. Мужа забрали в армию на два года. Мы поехали тогда в Новосибирск, там я и окончила институт, — вспоминает наша героиня.

Товароведом Эмма Александровна проработала недолго, вскоре устроилась экономистом, подучилась — и получила повышение до начальника планового отдела. Через 17 лет ее трудовая книжка пополнилась еще одним местом работы и новой должностью — главный бухгалтер. И вот на пенсии она наконец-то осуществила свою мечту: попала в медицину. Хотя пришла к этому не сразу.

— У меня муж умер от онкологии в 60 лет, мама еще жила старенькая. Как-то тяжеловато было на пенсии. Думаю, надо пойти работать куда-то. И я устроилась в магазин. Два дня по двенадцать часов, а два дня выходные. То есть я могла и дома что-то сделать, и маме помочь, и на дачу съездить. Ну а потом так получилось, что знакомую встретила. Она тут работала как раз в больнице и предложила прийти к ним работать, — возвращается мысленно в прошлое Эмма Александровна.

Так она попала в Минскую областную детскую клиническую больницу. Первоначально должна была устроиться в столовую на раздаточную, но в кадрах ей предложили должность санитарки в реанимации. График предлагали удобный: сутки на работе, трое — дома.

— Сначала подумала, что люди скажут. Все-таки человек с высшим образованием, —вспоминает свои сомнения Эмма Александровна. — Но, чтобы меня убедить, мне рассказали, что тут же в реанимации работала учительница, тоже человек с высшим образованием. Все, этот аргумент был решающим. Если не одна, то уже не страшно. Ну, вот пришла и работаю.

Для нас важно, чтоЭмма Александровна продолжает работать, ей для этого хватает сил, здоровья. Такие люди, как она, несут ту историческую память, которая должна быть у всех поколений, у наших детей и внуков. Каждый человек на земле должен помнить, что именно благодаря таким самоотверженным, преданным своей Родине людям, свершилась эта Победа.

Главный врач МОДКБ Дмитрий Зайцев

5 августа будет уже 19 лет, как Эмма Александровна работает санитаркой. Она признается, что за эти годы всякие мысли голову посещали. Бывали тяжелые моменты, когда хотелось уволиться. Все-таки не зря пенсию называют заслуженным отдыхом. Одна только проблема: отдыхать-то наша героиня не умеет.

— Даже сейчас думала, ладно, буду уходить. Кончился контракт в феврале, пошла в кадры. А меня там спрашивают: «Ну как вы себя чувствуете? Может, поработаете еще?» Я согласилась — и продлили опять контракт, — переходит к рассуждениям Эмма Александровна. — Вроде бы хочется еще поработать, а тут, думаю, лето идет. Вот вчера поехала на дачу, там посадила что-то, грядку вскопала. Так хорошо, солнышко, тепло. И там мне сын уже помог достроить дачу. Ну, а дети выросли. Дочка и сын институты окончили. У сына трое детей, у дочки — один. В общем, понимаете, наверное, я не умею жить, не умею отдыхать.

Эмма Александровна, разумеется, не может помнить время своего рождения и первые тяжелые месяцы жизни. Но, уже будучи взрослой, она посещала такие места, пропитанные жестокостью и бесчеловечностью фашистов, как Освенцим, и точно знает: мирное небо над головой не просто красивое сочетание слов, а ценность, которую нужно обязательно сберечь.