Геноцид на крови. О зверствах фашистов рассказывают экспонаты Пуховичского музея

Для Пуховичского района время оккупации — наполненные болью и скорбью странички печальной истории военных лет. Страшная статистика: пять карательных операций, почти 6 тысяч убитых, около 1000 загнанных в фашистское рабство. Фашисты полностью стерли с лица земли 75 деревень, еще 65 уничтожили частично. Несколько сел были сожжены вместе с жителями… Об этом помнят и напоминают экспонаты Пуховичского районного краеведческого музея.

Пулеметная лента — напоминание о расстреле евреев в урочище Попова Горка

В Пуховичский район война пришла уже в июне 1941-го: 28 числа враг занял Марьину Горку, через два дня — Руденск. С местным населением фашисты не церемонились: за малейшую провинность отвозили в лес и расстреливали. А чтобы другим неповадно было, в показательных целях развешивали трупы на столбах вдоль железной и автомобильных дорог.

В июле 1941 года фашисты организовали в Марьиной Горке еврейское гетто.

— Условия проживания там были ужасные, бесчеловечные. Но самое страшное началось позже. 22 сентября в город прибыл отряд карателей. Евреям приказали надеть лучшую одежду, взять самые ценные вещи и собраться на центральной площади Марьиной Горки. Пришло около 1500 человек, — рассказывает научный сотрудник Пуховичского районного краеведческого музея Юлия Гулецкая. — Спустя время часть людей погрузили в машины и повезли в урочище Попова Горка возле деревни Блонь. Другим приказали идти туда пешком.

Пять дней люди сидели на голой земле под открытым небом: их не кормили, не давали пить. Потом выбрали из толпы несколько человек и заставили рыть траншею. Когда яма была вырыта, эти люди первые и легли в нее…

— Такая же участь ждала и остальных евреев. Группами по 50–60 человек их приводили в барак, где заставляли раздеваться догола — а потом вели к месту убийства. Некоторых просто клали на землю лицом вниз и расстреливали из автоматов в затылок. Вторую «партию» клали на первую и так же расстреливали. Детей, чтобы не тратить на них пули, брали за ноги и со всей силы били об деревья, бросали в яму и засыпали землей.

Жители Блони позже рассказывали, что многие из расстрелянных были сначала только ранены и засыпаны землей еще живыми. И когда картельный отряд уехал с Поповой Горки, почва на могилах шевелилась. А кругом – лужи крови…

В тот день погибло 1260 евреев. После войны родственники убитых пуховичских евреев установили на Поповой Горке памятник.

«Сенокос» — так фашисты называли бесчеловечные манипуляции, которые проводили с детьми и подростками. Имелись в виду похищения, депортации, забор крови и костного мозга, убийства.

Немецкий холщевый, по-другому — мародерский мешок

— Такие мешки использовались в вермахте для перевозки сухих товаров: картофеля, фасоли, хлеба, муки. В снаряжение солдат они не входили, так как слишком громоздкие, вмещают в себя около 70 кг, — отмечает Юлия Гулецкая.

По словам научного сотрудника, в военное время этот вещдок служил еще для одной цели — мародерской.

— Когда провиант заканчивался, гитлеровцы шли по домам и грабили местное население. Забирали все, все могло пригодиться, таким образом обрекая семьи на голодную смерть. А в день 22 сентября 1941 года, когда на Поповой Горке массово расстреливали евреев: немцы в такие же мешки складывали одежду, личные вещи — и в качестве трофея отправляли близким на родину. Как подарок с другой земли.

В годы войны в Пуховичском районе действовало 10 мест массового уничтожения людей и 8 мест массового содержания.

Деревянные колодки из гетто

Назвать их обувью можно с большой натяжкой — но именно для этих целей колодки и служили. Делали их сами узники гетто, в них же ходили на работу.

— Колодки безразмерные, ходить в них могли и дети, и взрослые. При этом они испытывали невыносимые муки: со временем ноги покрывали незаживающие язвы и мозоли, — поясняет научный сотрудник.

Проволока концлагеря для детей-доноров в деревне Скобровка

С 27 мая 1944 в селе Скобровка Пуховичского района работал концлагерь для детей 6–14 лет, преимущественно уроженцев Гомельской, Минской областей. Открывали его торжественно, даже пафосно.

— Немцы называли Скобровку детской деревней: уверяли, что детям, которые там находятся, суждено стать продолжателями арийской нации. Под этими словами подразумевалось банальное выкачивание крови из ребят, — констатирует Юлия Гулецкая.

Размещались ребята в домах местных жителей, выселенных из села. Всего было занято 5–7 домов, в каждом — по 20–30 человек разного возраста. Кормили малолетних узников плохо: 200 грамм хлеба, горький кофе, консервная банка щавеля, изредка суп с мясом. За плохое поведение били, заставляли прыгать по-лягушачьи.

— Немцы часто болели тифом, плохо его переносили. Надеялись, что с помощью молодой крови белорусских детей смогут выработать у себя иммунитет. Кровь взрослых оккупанты не брали принципиально: считали их «недолюдьми». Дети до 14 лет в данную категорию почему-то не попадали, — говорит работник музея. — Узников, у которых забирали кровь до капли, фашисты называли «полными» донорами: такие после процедуры больше в лагерь не возвращались. Кого «выкачивали» не полностью — приводили назад в Скобровку, а перед этим давали конфету. А что такое для маленького ребенка сладкое, когда он нормальной еды не видит? Не удивительно, что когда каратели приходили за очередными донорами, некоторые детки, кто уже сдавал кровь, сами поднимали руку…

В 1941–1944 годах на территории Беларуси действовало 16 детских концлагерей. Треть из них открывались для полного донорства.

Лагерь в Скобровке просуществовал чуть больше месяца — за это время через него прошло от 1500 до 1800 детей.

Письмо-воспоминание бывшей узницы Освенцима, уроженки Марьиной Горки

— По сути, это крик души Анны Григорьевны Гулякевич, которую в 15-летнем возрасте оторвали от родителей, вместе с другими девушками и юношами бросили в поезд и отправили в лагерь смерти. Читать ее воспоминания и жутко, и больно, и страшно. Анна пишет, как их привезли в Освенцим, сразу приказали идти в серое здание с трубой. Вдруг послышался приказ: всем раздеться и смочить ноги в тазу. Ребята не понимали, для чего. А потом увидели: пол под ними начал раскрываться. Кто был в первом ряду, просто соскользнули… в жерло печи. Такая же участь ждала и Анну, но казнь вдруг остановили: оказалось, немцы перепутали вагоны. И вместо евреев повели в печи подростков из «обычного» вагона. Вовремя заметили ошибку…

В письме — много деталей, которые описывают быт, тяжелые условия узников лагеря.

— Анне Гулякевич присвоили номер 79 925. Она говорила, что это было самое страшное: лишиться своего имени, стать просто «набором цифр». Хотя с людьми в Освенциме так и обращались: ночью голышом выводили на мороз, заставляли носить тяжелые камни. За неповиновение или отказ работать — избивали до смерти. Правда, многие умирали и раньше: от голода, болезней.

Красной строкой через все письмо — воспоминания о черных столбах дыма, которые день и ночь стояли нам печами лагеря смерти. Узники знали, что там закончится и их жизнь, но втайне надеялись на спасение. Даже сочинили подбадривающую песню, которую вполголоса пели по ночам. Слова из нее Анна Гулякевич помнила до самой смерти…