«Если пациент не волнуется, начинаю волноваться я» Хирург о буднях, ритуалах и юморе в профессии

Наша беседа с Егором Боровиком проходила в перерыве между двумя операциями — слишком уж плотный график у врача-хирурга. Кандидат медицинских наук, заместитель главврача по хирургической помощи Минской областной клинической больницы рассказал, почему за белорусской медициной едут из других стран, верят ли хирурги в приметы и как настраиваются на операции.

— Направлений в медицине много. Почему именно хирургия?

— Когда я поступал в медуниверситет, я уже четко знал, что буду хирургом. Вопрос был только в том, какое направление я выберу. Моя бабушка преподавала в медицинском университете на кафедре микробиологии, была доцентом, но, к сожалению, в год моего поступления ее не стало. Она была одной из тех, кто поддержал мое решение выбрать именно эту профессию. Вначале меня привлекала торакальная хирургия, потом я несколько лет изучал нейрохирургию, но в какой-то момент понял, что все это не мое.  В итоге остановился на абдоминальной хирургии. И вот спустя 10 лет я уверен, что не ошибся.

— Помните свою первую операцию? Какие эмоции испытывали? Было страшно?

— Для меня операция — это что-то похожее на медитацию. Ты заходишь в операционную, за тобой закрывается дверь и жизнь по ту сторону останавливается. Ты не ощущаешь времени, забываешь о каких-то проблемах, в этом месте ты один на один с болезнью и все остальное второстепенно.

Так что страха точно не было. Волнение если и было, то в пределах разумного.

В хирургию обычно идут те, кто уже примерно представляют, чем будут заниматься, обладают определенным чертами характера и набором личностных качеств. Случайных людей в хирургии нет. Это редкость, когда врач бросает профессию, либо переходит в терапевтический профиль.

— Есть такой британский сериал о хирурге, который боится крови. А у вас подобных фобий нет?

— Я оперирую бескровно (смеется). А если серьезно, то страха крови у меня нет. Если ты используешь возможности современной хирургии, то проводишь операцию практически без кровопотери. В плановой хирургии ты всегда можешь подготовиться к операции, чтобы на дооперационном этапе минимизировать риски, в экстренной — действуешь, отталкиваясь от уже имеющейся ситуации, но все равно медицина преуспела в этом направлении. Это малоинвазивная хирургия, в том числе лапароскопические методики. Да и открытая хирургия сейчас шагнула в разы вперед. Если раньше при операции на печени кровопотеря могла составлять литры, то сейчас в любом уважающем себя центре, где занимаются хирургией печени, поджелудочной железы, операция пройдет «сухо».

— Говорят, медики — довольно суеверные люди. А в какие приметы верят хирурги?

— Считается, что, если инструмент падает на пол — это плохой знак. Значит дежурство будет тяжелое или что-то пойдет не так. Ну это такие добрые традиции, не предрассудки, которые обесценивают профессию. Я лично ко всем приметам отношусь спокойно. В такой ситуации я скорее поддержку коллектив шуткой, чтобы разбавить напряженную атмосферу. В хирургии без юмора никуда, без хорошего доброго духа в коллективе тяжело работать. Слишком тяжелая профессия. Это человеческая боль, страдания, в том числе потеря близкого человека. Мы пропускаем все это через душу. И когда появляется возможность просто поговорить на позитивные темы, поддержать друг друга — это дорогого стоит. Без этого никак.

— Очень интересно было бы узнать, как вы настраиваетесь на операцию?

— Ритуалов у меня нет. Разве что один: вовремя начать операцию. Если ее запланировали на 9:00, так и должно быть. Так меня научили мои наставники. Таких ритуалов как, например, перекреститься у меня нет. Когда переступаешь порог операционной — ты впадаешь в некое состояние катарсиса. Успокаиваешься, полностью погружаешься в процесс. Я считаю, что ничего не настраивает на операцию лучше, чем сама операция. И это та работа, от которой я получаю наверно самое большое удовольствие. Я не представляю свою жизнь без работы в операционной.

— А в чем вы сами видите главную задачу хирурга?

— В лечении пациентов самым эффективным считается мультидисциплинарный подход. Чтобы каждую систему организма мы смогли обследовать и изучить на дооперационном этапе. Кардиологи, терапевты, неврологи, гастроэнтерологи — это все специалисты, которые вместе с хирургами должны подготовить пациента к этому вмешательству. Тогда оно принесет хороший результат. Просто прооперировать мало. Пациента надо еще и выходить. Хирург может сделать все что угодно, но без великолепно проведенного анестезиологического пособия, интенсивной терапии и без слаженной работы смежных специалистов пациента не вытянуть. Просто что-то отрезать и что-то с чем-то сшить на сегодняшний день мало. Когда-то давно хирурги делали кровавые операции. Выходили все в крови, пациент выживал каким-то чудом. Сейчас все иначе. Надо максимально подготовится всей командой. И не только хирургической. Всем коллективом.

— Наверняка все пациенты волнуются перед хирургическим вмешательством. Вы их как-то поддерживаете?

— Я говорю им так: волнение перед операцией совершенно нормально. Если пациент вообще не волнуется, начинаю немного волноваться я. (улыбается) Возможно, он не понимает, что происходит. Пациенту надо все рассказать, объяснить. Для чего и почему выбран именно такой метод и, конечно, о тех рисках и возможных осложнениях, которые могут быть в процессе лечения. Сегодня до какого-то определенного минимума снизился процент частоты осложнений во время операции или после. Но, к сожалению, ни в одной стране мира, ни в одном центре этот процент не достиг нуля. Связано это с тем, что человеческий организм очень непростой механизм. И врываясь в этот сложный процесс гомеостаза, в том числе скальпелем, анестезией, иногда возникают вещи, которые мы не видим на дооперационном этапе.

— Чего больше в работе врача: творчества или стандартных навыков? То есть врач ведь должен, в том числе полагаться на собственную интуицию?

— Профессия хирурга зачастую требует творческого подхода. Но золотой стандарт — это медицина, основанная на доказательствах. Даже мнение одного из ведущих специалистов с точки зрения доказательной медицины занимает последнюю строчку. То есть призма субъективизма убирается. И подход становится более унифицированным. Да, есть моменты, которые не пропишешь. И объем знаний, который ты накопил, плюс личный опыт — это то, что ты будешь использовать в какой-то нестандартной ситуации. То есть у хирурга, на мой взгляд, должны быть великолепные знания анатомии, физиологии, смежных дисциплин, потому что именно хирург в итоге, взвешивая все риски, оперирует пациента и несет за него ответственность. В хирургии нельзя без науки. Той науки, которая будет приносить пациенту пользу.

Но в то же время я уверен, что все хирурги — творческие люди. Некоторые у нас живописью занимаются, отлично поют, пишут стихи и книги.

— Расскажите о случаях, которые потребовали от вас, как хирурга, колоссальных усилий. Наверняка за 10 лет практики таких было немало?

— Какой-то один не хочется выделять. Могу сказать, что в моей практике была целая плеяда пациентов с тяжелыми формами панкреатита, которые требовали не одной, ни двух, и даже не десятка операций. И конечно, когда пациент в конечном итоге выходил своими ногами в сопровождении родственников и смотрел на солнце, благодарил за проведенную операцию, и лечение, весь коллектив понимал, что все это было не зря.

Если брать экстренную хирургию, то есть пациенты с повреждением кишки, нарушением кровоснабжения и иногда приходится выполнять комбинированные операции, доставать тромбы из сосудов. Это такие большие операции, когда нужно не просто удалить участок кишки, но и восстановить максимально кровоток, чтобы минимизировать объем удаляемой части. Потому что без кишечника человек нормально жить не может.

— Можно сказать, что вы воспринимаете каждую удачную операцию, как победу?

— Да! Это наши маленькие победы. Это то, что подпитывает, стимулирует, дает вдохновение и заставляет с радостью идти на работу. Я люблю свою профессию. И когда человек возвращается в свою семью, продолжает свою жизнь счастливый — для меня это радость. Ради этого я и нахожусь в стенах клиники.

— Медицина в Беларуси быстро развивается, особенно это касается хирургии. Как вы считаете, у нас в стране достаточно высококлассных специалистов? 

— Очень важное значение имеет желание хирурга развиваться. И таких талантливых хирургов в нашей стране достаточно.

Любому таланту важен путь. У тебя должен быть руководитель, который видит и поддерживает твои начинания. Ведь любое начинание можно зарубить на корню и тогда развиваться ты не будешь. И когда есть хороший коллектив, понимающее руководство, возможность обучения, дорогостоящее оборудование, тогда это приносит великолепнейший результат. Талант может реализовываться. А даже один этот человек может потянуть за собой целый локомотив последователей.

— В Минскую областную клиническую больницу с удовольствием приезжают пациенты и из-за рубежа. О чем это, на ваш взгляд, говорит?

— На базе нашей больницы часто оперируются иностранцы. Чаще пациенты из России, но, например, на днях был пациент из Германии. В нашей клинике хирургическая служба представлена практически всеми направлениями хирургии. По некоторым операциям или операциям, которые редко выполняются кроме как здесь, поток иностранцев достаточно широкий.

Зачастую делать операцию в Беларуси гораздо дешевле. Кроме того, к нам едут ради конкретного специалиста. В Беларуси есть врачи, выполняющие превосходные операции, которые за рубежом стоят баснословных денег, либо там не имеется специалистов такого уровня. Так что белорусской медицине есть чем и кем гордиться.