«Умер? Чем докажешь?» Сравнили украинскую статистику со словами Зеленского

«Существует три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика» — авторство этой фразы кому только не приписывают, хотя доподлинно и не знают, но сама она давно вошла в наш обиход. Употребляют ее порой очень коряво, утверждая, что якобы любая статистика с обилием цифр есть неправда.

Неправда — само это утверждение

Но статистика и ее тонкости, малоизвестные широкому кругу граждан, действительно — сильный инструмент лжи. А все мощные лживые инструменты с удовольствием сейчас использует киевская пропаганда, пытающаяся оторваться от западных кураторов и отправиться в свободное плавание по океану лжи настолько чудовищной, что массы в нее даже немножко верят.

Пока мы все были заняты единым днем голосования (7 из 10 белорусов, которые пришли на выборы, — вы молодцы!), господин Зеленский ошарашил нас, мир, а особенно сильно — украинцев, числом погибших на войне. Он сказал — 31 000. Не триста десять тысяч, а тридцать одна.

Сказал — и даже не моргнул, хотя моргать вообще-то принято у млекопитающих в их естественном и не болезненном состоянии. 31 тысяча погибших за два года «кровопролитной, ужасной и преступной войны», о которой много говорил и сам неморгающий Зеленский, — это если разделить на дважды по 365 дней, по 42 человека в день. Что тоже, в общем, много. Но, например, в таких белых и пушистых, номинально ни с кем не воюющих Соединенных Штатах Америки погибает в ДТП… аж 20 человек в день. Вероятно, по версии что Вашингтона, что Киева, в этом тоже обязательно виноват Путин. Потому что — ну а кто ж еще?

Соврал ли Зеленский? Об этом очень ярко высказались вернувшиеся с фронта украинские военные, и их консолидированная позиция выражается одним словом со звездочками — «п****т», которое нужно читать как «придумывает». Ровно того же мнения придерживаются и украинские гражданские, у которых за два года погибли близкие, родные, десятки далеких родственников и сотни просто знакомых и соседей. Владимиру Александровичу сами украинцы накричали столько гадостей, что СБУ тут же начала рассказывать о скором майдане-3 в Киеве, который сметет власть Зеленского. И, по версии что Вашингтона, что Киева, майдан обязательно организует Кремль и лично Путин. Потому что — ну а кто ж еще?

Но Зеленский-то, похоже, не соврал. Зеленский просто оперся на статистику. А ее нужно понимать.

Цитата Владимира Александровича: «31 тысяча украинских военных погибли». А для статистики важны не только цифры, но и буквы. Потому что из букв составляются слова, которые в статистике тоже имеют важное значение. Здесь стоит напомнить, что за полгода до этого заявления (то есть за четверть периода всей войны) начальство Владимира Александровича в лице администрации США говорило о 70 тысячах погибших. Спустя полгода неудачного контрнаступления Украины более реальная цифра приближается к 100 тысячам погибших — и это без учета тяжелораненых, как и без учета того, что Вашингтон занимается военной пропагандой, то есть заведомо преуменьшает потери Киева и преувеличивает потери Москвы.

30 или 100?

Но возьмем два публичных числа погибших — 30 тысяч и 100 тысяч — и повертим с точки зрения статистики. Для которой «погибший на войне» — не равно «погибший военный».

Публичное объявление планов полумиллионного призыва и изменений в мобилизационное законодательство в отсутствие официальных данных о погибших вызвало у украинцев панический страх перед военной службой как перед неизбежной гибелью.

Самая очевидная статистическая ловкость, которой пользуется бюрократ Зеленский, — манипуляции вокруг слова «военный». Все ли погибшие на Украине за два года — военные? Нет, конечно, гибнут и гражданские, хотя и минимально — благодаря точечной работе российской армии. Но и для статистики, на которую опирается президент Украины, «погибший военный» не равно «военный, который погиб». Потому что в статистику погибших на войне включаются только те, кто умер на фронте. А если ракета прилетела в воинскую часть в глубоком тылу, то это не «погибшие военные», это просто «военные, которые погибли». То есть — не на фронте. Или если на фронте военный получает тяжелое увечье, но его эвакуируют в глубокий тыл, и там он спустя день умирает от полученных на фронте ранений, — так не на фронте же умер, а в больничке. «Тоже в статистику не включаем!» — говорит и показывает, как надо, Киев.

Есть и еще — строго бюрократическая — лазейка. Зеленский заявляет о «военных». А военные — это подразделения, которые находятся в подчинении Вооруженных сил Украины. Нюанс, правда, в том, что на фронте с западной стороны плюс-минус постоянно до 20% подразделений, которые находятся в прямом подчинении Министерства внутренних дел. То есть даже если погибла целая бригада, и именно на фронте погибла, а не в тылу и не в госпиталях, — в статистику они тоже не попадают: они же не военные, не так ли?

Но это верхушка кровавого статистического айсберга. Его основа — статус погибшего. Который погибшему (не ему самому, конечно, а его родным) еще нужно доказать.

Статус погибшего

В начале войны Киев, желая быстро мобилизовать граждан добровольно (перед тем, как массированно делать это принудительно), пробовал смертников купить. Официально власти сообщили, что родные погибших на войне получат по 15 миллионов гривен, это где-то 400 тысяч долларов столь любимых Украиной США. От таких цифр поперхнулись даже генералы в Вашингтоне и Лондоне, но уже были поставлены и печати, и подписи — это стало украинским законом.

Даже если взять за основу 31 тысячу погибших, о которой, не моргая, сказал Владимир Александрович, получается, что Киев должен родным погибших на войне уже 12 с половиной миллиардов долларов. Это колоссально много для страны, ведущей войну, — за чужой счет, с ВВП, состоящим во многом из западных кредитов, и с постоянно растущими как дефицитом бюджета, так и государственным долгом.

Но никто, даже статистика, не будет спорить, что 12 — это куда меньше, чем 24, 36, 48 и так далее.

Чтобы родным погибших на фронте украинцев получить щедро обещанные 15 миллионов гривен, им нужно собрать приблизительно 15 миллионов справок, — но это тема отдельного разговора. Главная из них — справка о смерти. Причем любой — что на фронте, что где угодно. Основанием для ее выдачи должно быть медицинское заключение о том, что человек, который был живой, уже неживой, — подпись, печать. Но чтобы выдать такую справку, медику нужно удостовериться в отсутствии признаков жизни у человека. То есть нужен человек. А если речь о его смерти — нужен труп.

Нет трупа — нет справки о смерти

Нет справки — нет смерти. А что есть? Есть статус «без вести пропавший».

Тысячи, десятки тысяч, а то и сотни тысяч украинцев, тела которых их боевые товарищи и командиры не вернули с места гибели на фронте, — они не умерли. Потому что смерть не доказана. Они «без вести пропали». Логика говорит о том, что в 99% случаев «пропали» — это мертвы. Но логика и статистика — вещи очень разные.

Допустим, какое-то количество тел сослуживцы действительно пытаются эвакуировать с поля боя в память о боевых товарищах (не будем говорить, что с моралью в ВСУ совсем все плохо, это далеко не всегда так).

Но у командиров на фронте не только нет никакого мотива рисковать жизнями живых, чтобы доставать тела мертвых. У них есть еще и прямые приказы не делать этого. Потому что когда нет тел — нет в статистике и роста числа погибших. Растут «пропавшие без вести» — но это, согласитесь, совсем другое.

Ну и, конечно, за «пропавших без вести» Киев никому ничего не должен, потому что ничего не обещал.

С юридической точки зрения данные о потерях армии не входят в перечень засекреченных сведений, охраняемых законом Украины.

Так что Зеленский, возможно, и не соврал про 31 тысячу погибших украинцев на фронте. Он всего лишь ловко воспользовался возможностями вольной интерпретации статистики.

И сэкономил себе прилично миллиардов долларов. Похоже, что главное — именно это. Похоже, что «воевать до последнего украинца» для киевского режима точно не приведет к тому, что все погибли.

Все пропадут без вести. Но — все.

Факты:

• В мае 2023 г. на вопросы журналистов о количестве погибших украинских военнослужащих Зеленский отвечал так: «Есть информация, которой мы не делимся. Это наше общее решение всех военных».

• В августе 2023 г. The New York Times оценивала потери ВСУ примерно в 70 тысяч убитыми и 100-120 тысяч ранеными, а в октябре 2023 г. журнал Time писал уже о 100 тысячах погибших.